Ctrl+A
Тилек воспротивился и при матери объявил гостям, что они сами управятся с делами отца. Но в отсутствие матери, друзья отца без намёков сказали ему об опасном исходе отказа от помощи. Он добавил своё недовольство к остальным подавленным обидам. Ему оставалось сидеть рядом с доверчивой матерью, подписывающей различные бумаги и договоры.
Тилек сосредоточился на своём проекте, видя в этом способ разрешить и эти проблемы тоже. При этом он продолжал своё прилежное посещение университета, играя перед матерью роль сына, исполняющего последнюю волю отца.
Любящая и сердобольная мать, более не сдерживаемая строгостью мужа, снабжала сына щедрыми карманными. А позже и полным финансированием его проекта, пока деньги мужа на её счетах это позволяли.
Одновременно с этим замыслы физика касательно применения устройства приобрели чёткую форму. Приятное чувство обладания карающей силой порождало новое видение его возможностей. Тилек жаждал большего, нежели проведение отцовским друзьям сеанса удалённого массажа сердца.
Он вышел на связь с Эркином, контакты с которым он восстановил при случайной встрече, возвратившись в страну. Бывший одноклассник проявил прошлую податливость перед Тилеком, отвечая на его расспросы о жизни после школы. Но бесхитростный Эркин не смог скрыть, что не рад их встрече. Он сослался на спешку и смягчил свой уход тактичным предложением встретиться как-нибудь в другой раз.
Всё же физик успел узнать, что Эркин учится на программиста, как того и хотел в школьные годы. Вне основной программы обучения, он ходил на курсы сомнительной пользы. Напрашивался на стажировку в IT компании и посвящал всё свободное время самостоятельному обучению.
Тилек припоминал примитивные игры, которые его одноклассник создавал на своём стареньком компьютере. Одержимость программированием не могла компенсировать отсутствие способностей Эркина к этому ремеслу. Результаты его сегодняшнего труда, выкладываемые на профильных форумах, получали разгромные и беспощадные комментарии. Тилек решил завербовать его для своих целей, не зная об этой стороне его способностей.
Он подстерёг Эркина возле его университета и подстроил якобы ещё одну случайную встречу. Предложил пообедать под предлогом ностальгических разговоров о школе. Тилек знал, что его бывший одноклассник не имеет приятных воспоминаний об этом времени, и пригласил в ближайший дорогой ресторан. По старой привычке и из-за чувства голода бедный студент согласился.
Тилек зарождал у внушаемого Эркина ложные воспоминания об их школьных дружеских отношениях. За каждым случаем покровительства со стороны Тилека, следовал плавный переход к воспоминанию издевательств от других одноклассников.
Вскоре, они оба превратились в равных протагонистов в этих рассказах о борьбе против бездумной толпы и школьной системы.
Такое манипулирование контрастами оживило их беседу. Точнее, без умолку заговорил Эркин, подбадриваемый Тилеком. Даже на малопонятные для него истории о программировании он имитировал полную вовлечённость.
Такой разведкой он разузнал, что Эркин уже может написать простые программы и приложения. На месте установил пару его приложений на свой телефон и похвалил, не обратив внимания на кривой интерфейс и вылетающих сообщениях об ошибке.
С каждой последующей встречей Эркин всё дальше завлекался в театр лжи, с паутиной вместо партера. Тилек сдерживал свой ядовитый характер, играя роль лучшего друга. Он всё глубже проникал в мир подавленных желаний и спрятанных обид своего бывшего одноклассника.
Тилек придумывал эпизоды из своей жизни, которые иллюстрировали его якобы разочарованность жизнью и стремление изменить её. Всё что угодно, чтобы Эркин узнал в нём родную душу. Изредка он вспоминал самые безвредные из своих издевательств, сопровождая заверениями о том, что тогда на него влияла среда, а сейчас он изменился.
Физик принялся помогать своему другу деньгами, освобождая того от подработок. В это же время он со своей матерью жили на доход от её салона красоты. Половина перешедших по наследству кредитов растворила их сбережения.
Он спешил со своим проектом, подталкиваемый ненавистью ко всему миру и неуплаченной половиной отцовских кредитов. Друзья отца исчезли с последней подписью, оставив матери финансовые обязательства. Любые обращения они игнорировали вежливыми обещаниями.
Тилеку удавалось получать финансовую поддержку от матери в проекте. Для большей убедительности, однажды он даже сказал, что отец мог бы быть жив, если бы такой аппарат для исследования сердца реализовали раньше. Мать растрогалась от этих слов.
Для своего друга, которого считал частью его проекта, Тилек тоже выпрашивал деньги у матери. Эркин мечтал создавать игры, в этом он видел путь к успеху и самореализации. Физик потакал стремлению программиста, но в то же самое время приводил примеры убыточности игроделия. Эти уловки довели Эркина до сомнений об эффективности выбранного пути, и он сам обратился к другу за советом.
Тилек представил первую версию своего устройства без переключателя, с установленным режимом для хомяков. Рассказал, что оно может сканировать сердце на расстоянии, выделяя паттерны электрических явлений, свойственных этому органу. Но о способности устройства воздействовать на сердце и о своём страшном опыте использования он умолчал.
Тилек дал заинтересованному другу разбираться в устройстве, прося посмотреть глазами программиста. Посетовал на побочный эффект влияния на технику вокруг. В комнате, рядом с тёмным монитором включённого телевизора, стояла клетка с тремя новыми бодрыми хомяками.
Тилек рассказывал, что можно доработать устройство и написать под него программу. И продажу этой наработки медицинским или технологическим мегакорпорациям, представлял более выгодным, чем разработка игр. Он рисовал будущее в директорском кресле гигантской IT-компании, которую они же и оснуют.
Всё это он излагал, одновременно следя за успехами Эркина. При каждом повороте активной стороны устройства в сторону хомяков, Тилек замирал, готовый воспользоваться случаем. Но либо Эркин каждый раз промахивался, либо наводил выключенное устройство. Спустя час такой возни, Тилек обматерил друга беззвучными губами и решил самому стать случаем.
– Ты видел?! – воскликнул он, изображая удивление.
Эркин обернулся на него и, недоумевая, поправил очки. Тилек указал пальцем на хомяков.
– Мне показалось или хомяки как-то странно реагируют на устройство?
– Да вроде нет....
– Направь-ка ещё раз.
Хомяк, бегавший внутри колеса, остановился и по инерции закачался маятником. Второй выронил кусок морковки и с третьим хомяком запищал дуэтом. Эркин убрал устройство и задумался. Тилек ждал, что тот придёт к правильному выводу, но не выдержал его раздумий. Он подсказал ещё раз испытать устройство на животных. С каждым использованием, Тилек выдавал догадки относительно этого нового для Эркина свойства, задумчивым тоном показывая, что эти догадки посетили его самого только что.
Понадобилось пять сеансов мучения бедных грызунов и Эркин осознал, что он держит в руках.
– Кажется, оно останавливает работу сердца, а не сканирует, – программист наконец сказал то, что хотел услышать Тилек.
– Невероятно, не так ли? Я думал он только на технику так действует, – физик надел простую, но удивлённую маску.
Но Эркин вдруг вскочил, зашагал по комнате и сказал:
– Надо снять на видео и запостить это на Реддите!
Тилек с трудом удержал свою руку, намеревавшуюся шлёпнуть своего хозяина по лицу от досады и разочарования.
– Заче-ем? – спросил он, маскируя раздражение под недоумение.
– Там много всяких экспертов. Я видел, как одному мужику помогли найти болтик среди кучи мелких камней. А если это какое-то новое явление, то… – взгляд Эркина тоже шагал по комнате, словно искал что-то. – Журналисты… учёные… надо… а может и Нобелев…
Тилек уже пожалел о своём выборе помощника, но дольше он ждать не мог. Нищета стучалась в дверь его полупустого дома.
– Подожди, – Тилек перебил его. Он положил руку ему на плечо, останавливая его беспокойный марш. – Зачем нам рассказывать об этом кому-то? Тем более, что мы не изучили этот феномен.
– Учёные как раз изучат.
– Знаешь, я и сам своего рода учёный. Зря, что ли, на естественно-техническом учусь?
– А ты сможешь?
– С твоей помощью. Сначала изучим, а потом опубликуем. Хорошо? Так вернее будет.
Взгляд Эркина продолжал искать, и предупреждая его возражения, Тилек добавил:
– Мы же хотели разбогатеть. И тем больше будет финансовая отдача, чем полнее будет исследование.
Эркин кивнул, но его задумчивое состояние не удовлетворило Тилека. Это импульсивное намерение рассказать всему миру об этом устройстве на мгновение поставило Тилека в ступор. Он знал многое о личной жизни своего одноклассника, но не предвидел этой реакции.
Ещё в старших классах Тилек сам испытал на себе властный характер матери Эркина. Многочисленные требования и запреты распространялись на всех, кто приходил к ним домой. Даже находясь у Тилека, Эркин каждый час отчитывался перед ней. И в каждом первом звонке она звала к телефону Тилека и зачитывала ему ряд правил для своего сына.
Исполнение этих правил Тилек воспринимал как развлечение, чем бремя, ибо таким образом он получал власть над своим одноклассником. Удовольствие от этой власти давало ему отдушину, через которую он выпускал недовольство отцовскими порядками.
Тилек не упускал возможности напомнить Эркину с колкой язвительностью о материнских правилах. Как гостеприимный хозяин, он предлагал другу газированный напиток, и отказывал, наигранно вспоминая, что тому мать запретила. И получал двойное удовольствие, выпивая напиток перед мучающимся другом.
С фальшивой лояльностью он звонил матери Эркина и доносил о каждом его нарушении, на которое часто сам и подталкивал. Беспомощный сын выслушивал нравоучения от матери, а Тилек за его спиной с трудом держал себя на ногах, обеими руками приглушая дикий смех.
После смерти матери Эркин остался круглой сиротой, но вышколенная черта докладывать обо всем продолжала управлять его жизнью. Тилек знал, что в глубине души его друг всю жизнь мечтал стать самостоятельным, но его нерешительная натура нуждалась в постоянном направлении извне.
Потому Тилек решил использовать подавленные и нереализованные желания программиста и занять место авторитарного лица, принадлежавшее матери Эркина. Из терпеливого выслушивания узких программистских тем, Тилек перешёл к перехватыванию инициативы в их общении.
– Давай сделаем правилом никому не рассказывать об этом, пока не закончим. Согласен?
– Почему?
– Понимаешь, промышленный шпионаж, патенты и всё такое, – добавил Тилек, обосновывая свои слова логикой. – Не хотелось бы упустить такой шанс и дать другим нажиться на нашем труде. А опубликовать всегда успеем.
Эркин согласился хранить это в тайне. Тилек очертил направление их деятельности. На себя он взял усовершенствование устройства, а на друга возложил написание программы для управления устройством.
Выяснилось, что сперва надо докупить оборудование для управления устройством. Из долгого объяснения Эркина, Тилеку удалось понять отдельные термины с английскими корнями и что-то про малиновый пирог.
Всё это вылилось в длинный список комплектующих, заказанных в интернет-магазинах. Мать и на это давала ему деньги. Но в их огромном загородном доме стены продолжали освобождаться от мебели, картин и дорогой техники. В некоторых комнатах ухало эхо.
Дальнейшая работа над устройством требовала больше совместных вечеров. Первое время они собирались у Тилека, чтобы быть на виду у его матери. Он отдал свой дорогой игровой ноутбук Эркину, чей потрёпанный ноутбук своим предсмертным гудением порой заглушал их разговоры. Увлёкшийся кодом программист перетащил часть из своих вещей и почти жил у Тилека.
К середине весны устройство управлялось в сырой версии программы. Тилек расширил диапазон, и они испробовали на сторожевых собаках. Вид на их вольер не перекрывался деревьями и потому они подходили для испытаний и наблюдений. Устройство для удобства закрепили на штативе у окна.
Вопреки опасениям молодого физика, Эркин ничего не сказал, наблюдая со второго этажа особняка за мучениями животных. Следующее расширение диапазона включало значение, чувствительное для человека…
В один из совместных вечеров, ведомый праздным интересом, Тилек сел за включённый гудящий ноутбук друга. Рука сама направила курсор мыши на вкладки социальных сетей, открытых в режиме инкогнито. Тилек узнал страницу их бывшей одноклассницы, просматриваемую под аккаунтом с женским именем. А в проводнике открытая скрытая папка содержала тысячи скачанных фотографий этой девушки.
Тилек вспомнил какая история их связывала. Мысли об ехидных шутках на эту тему растянули его губы в безумной улыбке. Но он нашёл другое применение этой информации. Пришла пора переводить их сотрудничество в конечную стадию.
– Ты видел кого-нибудь из наших одноклассников после выпускного? – спросил Тилек неделю спустя, выждав совместный вечер воспоминаний о школе.
– Да, – ответил Эркин и наступила пауза в доселе оживлённом разговоре.
– Я сегодня видел Нурай. Она подругу свою навещала у нас в универе. Помнишь её?
Эркин отвлёкся от кривых строк кода. Тилек знал, что привлёк внимание друга, даже не поворачиваясь.
– Помню.
– Кажется, вы встречались?
– Нет… Там, это…
Тилек повернулся к Эркину и тот снова упёрся в код, избежав зрительного контакта.
– Что там? – спросил Тилек нейтральным тоном, дабы не спугнуть программиста.
– Да ничего, – Эркин пожал плечами.
Физик положил отвёртку и сел рядом с другом.
– Расскажи, не держи в себе. Полегчает. По себе знаю.
Эркин притворялся, что выискивает что-то в разноцветных строчках на чёрном фоне.
– Вы расстались, что ли?
– Да у нас ничего и не было.
– Да хорош. Вижу же, что есть чувства к ней. Небось фотки её до сих пор хранишь? – Тилек надел самую безобидную улыбку, удивившись про себя, что способен на такое.
Эркин заёрзал на дорогом компьютерном кресле, которое за секунду превратилось в «стул ведьмы». Его пальцы набирали беспорядочный набор знаков, оставшись без контроля хозяина. Голова затряслась, губы приготовились оправдываться.
– Нет, у неё аккаунт закрытый… – выпалил Эркин и осёкся.
Тилек притворился, что не уловил обмолвки.
– А, точно! Она ж красавица. Вся такая недотрога. Так ты ей не говорил о своих чувствах, значит?
– Говорил, – через силу выдал Эркин.
– Кажется, припоминаю. Мне что-то рассказывали. В десятом классе на день Святого Валентина, да?
Тилек снова ощутил желание рассмеяться, но сдержался. Он помнил тот день не хуже Эркина. Он сам на долгое время превратил произошедшее в объект для шуток среди одноклассников.
После стольких откровений со стороны Тилека о его страданиях в этом несправедливом мире, Эркин не мог отказать в ответной искренности. В безвольном повиновении он разматывал свою травму. Сработали защитные механизмы, заставив Эркина говорить об этом, как о смешном и несерьёзном опыте. Он улыбался и пожимал плечами.
– Ага. Я подарил ей конфеты и цветы. Долго копил на них как дурак.
– А потом?
– Я признался ей в любви. И сделал это так, как долго представлял у себя в голове – перед всем классом. Думал, это будет красиво.
– Ты хорошо придумал.
– Да какой там. Она посмеялась надо мной. Перед всем классом.
Тилек поддался вперёд. Он извлёк из своей памяти тот досадный вечер, в котором его пьяного не впустили в клуб, проявляя на лице нечто похожее на сопереживание.
– А вот это уже не хорошо, – Тилек покачал головой.
– Я прочитал стихи о ней, которые сам сочинил. Кажется, даже учительница смеялась.
– Наверно, я прогулял тот день. Жаль, меня не было, чтобы поставить её на место, – соврал Тилек.
Эркин не смог бы проверить его слова, даже если бы захотел. Память давала ему другие воспоминания.
– Она позвонила своему парню. Он учился в другой школе. После уроков он стоял с Нурай на крыльце. Она навела на меня, и он сказал мне пойти с ним. Я бы не пошёл, но он был со своими друзьями.
– Вот он шакал! И что потом?
– Мы стояли недалеко от крыльца школы, поэтому все смотрели на нас. Он сказал не приставать к его девушке. Я хотел сказать, что я не знал о нём, но его друзья всё время меня перебивали. Они… съели конфеты, которые я всё ещё носил с собой. Цветы затоптали.
– Я же говорю, что он шакал. Он не бил тебя?
– Он в начале сказал, что бить не будет, просто поговорим. Перед уходом он посмотрел на своего друга и тот ударил меня вот сюда, – Эркин коснулся солнечного сплетения. – Я потом долго лежал на снегу. Охрана выбежала из школы, но те уже ушли. Никто из одноклассников не сказал, что произошло.
Тилек получил желаемое. Внутри он чувствовал удовлетворение, но перед Эркином исторг долгий сочувственный вздох, чтобы тот услышал.
Бессильные попытки увильнуть от воспоминаний оставили Эркина с горькой неубедительной улыбкой. Это всё, что уцелело от его защитных механизмов. Тот день в ускоренном воспроизведении повторялся в его сознании. Рука скроллировала бесконечные строки кода, пока её хозяин боролся с восставшим прошлым. Тёмный интерфейс программы жёг глаза, наполнившиеся влагой. Символы слились в размытую вязь.
Эркин поднялся, прежде чем слёзы полились и отошёл к окну. Тилек дождался тихих всхлипов и подошёл к программисту. Он положил руку ему на плечо, чтобы накинуть последнюю нить своей паутины обмана.
– То, что с тобой произошло – несправедливо. Те, кто с тобой так поступили, должны получить в тысячу раз больше страданий. Я тоже много страдал от того, что не был как все. Я тебя понимаю лучше, чем кто-либо. Я хочу помочь тебе.
– Спасибо, – Эркин вытер слёзы. – Ты мне очень сильно помогаешь.
– Я хочу помочь тебе исправить то, что произошло в тот день.
– Но это уже прошло. Что я могу сделать сейчас?
– Прошлое так и будет преследовать тебя, если ты не создашь своё будущее. Будущее, где будет справедливость для тебя.
Тилек активировал устройство, направленное на собак, щёлкнув включателем.
– Я могу усилить устройство, и оно будет действовать на людей.
– На людей?
– На несправедливых людей. На тех, кто думает, что они выше нас. Мы можем построить мир, в котором мы будем над ними.
Эркин отвернулся от окна и Тилек прочитал колебания на его лице.
– В этом мире все будут слушать нас с тобой. Ты сможешь наказать всех своих обидчиков и Нурай станет твоей.
Последний довод потряс Эркина. Его брови вылезли над очками, а глаза уставились в пол. Тилек понял, что добился своего и выключил устройство. Измученные собаки забились по углам вольера.
Тилек заполучил рычаг полного контроля над программистом. Эркин, в свою очередь, нашёл сильную мотивацию к завершению кода. За несколько дней, он написал больше, чем за всё время до этого. Впрочем, это никак не сказалось на его умениях и количество ошибок также увеличилось.
Сбои и периоды неисправности бесили Тилека, ибо в своей части за тот же период он опередил программиста. Всё чаще он срывался на своего друга, высвобождая свою сущность из-под маски дружелюбия.
Кроме этого, научные термины, предоставленные Тилеком, не помогали программисту постичь процессы внутри устройства. Между тем, физик не понимал ничего в программировании и не мог дать внятное техническое задание. Им пришлось идти из своих областей знаний вслепую, наощупь к друг другу навстречу, чтобы на месте их соприкосновения возникло завершённое устройство.
Принцип работы детали, в изначальной задумке Тилека, заключался в сканировании определённого алгоритма электрических явлений, происходящих в проводящей системе сердца.
Тилек развил это свойство сканирования. Изменил потоковое воздействие на точечное, благодаря чему стоящий рядом с гудящим устройством человек не бился в конвульсиях. Также он усовершенствовал излучатель. Теперь охват сканируемой области действовал во всех направлениях одновременно, вне зависимости от положения устройства. Эркин доделал функцию геолокации в программе, и они соединили её со способностью сканировать.
Не без постоянных сбоев в программе, спустя полсотни попыток и неприкрытых матов Тилека в адрес программиста, они осуществили это свойство. Устройство научилось находить объекты вокруг себя, а программа отображала их зелёными точками. Тилек с гордостью назвал устройство, ставшее уже полнофункциональным, «Машиной Воздаяния».
Физик мог в свободное от учёбы время заниматься Машиной, которая в разы потяжелела от дополнительных деталей. Потребление электроэнергии возросло и Тилек арендовал под офис помещение в большом безлюдном здании на краю промышленной зоны у оживлённой трассы.
Они перенесли Машину по частям вместе со всем своим оборудованием и подопытными хомяками. Эркин, ведомый своим вожделением, пропустил переводные экзамены и переселился в этот офис. Страница с профилем Нурай впредь всегда оставалась открытой на его ноутбуке.
Каждый занимался своей сферой, но уже в начале лета уровень завершённости Машины обязывал их присутствовать одновременно в офисе. Без этого разработка не продвигалась. Эркин отставал от графика. Физику приходилось направлять и подгонять своего друга до грядущего этапа, где он мог бы продолжить свою часть.
От безделья Тилек соорудил себе трон. Он водрузил своё игровое кресло на возвышенную платформу в центре офиса перед телевизором. Оттуда он отдавал команды Машине со своего компьютера. Программисту отвёл место у входа в офис.
Обустроившись с комфортом, Тилек занялся внешним видом Машины. Он заказал корпус в форме огромной вытянутой капсулы, способной вместить все её внутренности. Блестящий корпус состоял из разбираемых частей для облегчения предстоящих модернизаций.
В новом офисе Тилек занял в этой паре доминантную позицию. Все его обращения превращались в приказы. Любая ошибка Эркина получала обильную порцию ругательств. И как полагается любому подчинённому, программист выходил виноватым во всем, даже если сам физик допустил ошибку.
– Тут какой-то баг, – сказал Эркин, не отрываясь от экрана.
– Да сколько уже можно? – вспылил Тилек и бросил часть обшивки. – Так исправь, что ли, быдлокодер.
– Нет, баг в Машине.
– В смысле?!
– Когда мы подключили функцию GPS и синхронизировали с Машиной, она всё находила. После того, как мы перенесли её, настройка сбросилась. И это не из-за моей программы.
Тилек вдохнул, желая возразить, но знание своего детища всё прояснило.
– Это не баг, а фича. Я изначально разрабатывал аппарат для сканирования, который мог бы в реальном времени найти сердце по ритмам его электрических импульсов. Поэтому он не прикреплён к конкретному местоположению и везде будет считать себя центром мироздания.
– Начало координат?
– Да.
– А сейчас-то эта фича зачем?
– Просто сделай так, чтобы он нормально синхронизировался! – приказал Тилек и отозвался грязным матом об интеллектуальных способностях программиста.
На такие выпады, Эркин отвечал недовольным молчанием. Тилек судил по себе и гадал, не означает ли это, что его друг задумал восстать против него.
Он уже имел полное управление, поскольку программист не умел включать Машину вручную. А задача на программное включение Машины не ставилась. Но физик этим не ограничился и приказал перевести управление программой только на его компьютер.
Требование поставить одному Тилеку известный пароль, посчитал слишком открытым и глупым. На всякий случай, незаметно для Эркина он перед каждым уходом из офиса вручную понижал диапазон воздействия своей Машины до хомяков.
Для любого добавления новых деталей или улучшений, Эркин набирался соответствующих знаний и кусков кода на сайтах для программистов. Медленный прогресс и постоянные ошибки приводили Тилека к навязчивой мысли о замене программиста. Но каждый раз он приходил к пониманию, что тогда другому человеку нужно будет раскрыть для чего предназначена Машина. И поиск нового соратника снова откладывался до дня безошибочного функционирования программы.
За несколько дней до установленного раздражённым физиком дедлайна, программист внёс все заявленные функции. Программа переводила широты и долготы на электронной карте в понятные для Машины координаты в её видении пространства. Зону сканирования пришлось сузить до области, показываемой в окне карты программы, чтобы она исследовала исключительно заданное место.
Это ограничение взора Машины порой сбивалось, и она сканировала всё вокруг. Ошибка с ограничением выделялась красным цветом в консоли, выводя физика из себя. Эркин бежал исправлять эту ошибку, отмалчиваясь от оскорблений Тилека.
Физик отыскал на карте здание, в котором находился их офис. Машина отсканировала часть здания, увиденное на карте. Она нашла определённые источники электрических явлений, согласно нынешней настройке – сердца хомяков. Машина передала эту информацию программе, в интерфейсе которой грызуны представали в виде зелёных точек на чёрном фоне в отдельном окне.