Грех

– Так вместе и поедем, учиться, в смысле, – не сдавался Сергей.

– А жить мы на что будем? – взывала Таня к голосу разума.

– Я работать пойду, днём буду работать, а вечером учиться, – убеждённо говорил Сергей.

– Нет, – твёрдо отвечала Таня, – а если ребёнок?

– Воспитаем, – беспечно говорил Сергей. – Не мы первые, не мы последние.

Таня держалась из последних сил, Сергей увещевал, напирал. Однажды Таня сдалась. Сама не поняла, как это получилось, но они стали любовниками. Сергей, тяжело дыша, лежал рядом, не видя, как катятся по Таниным щекам слезы.

– Дорогая, любимая, Танечка моя, – Сергей снова целовал её шею, плечи, грудь, но Таня решительно отстранилась.

– Ну, уж нет, – она наскоро оделась, накинулась на плечи пальто, обула сапоги и выбежала с сеновала.

– Почему? Танечка, почему? – раздавалось ей вслед. – Я же люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Таня бежала по тёмной дороге, слезы смешивались с дождём, она совсем промокла и продрогла. К Сергею она больше не выходила, не реагировала на его попытки поговорить, ходила насупленная и недовольная.

– Что с тобой? – пытала её Зина.

Таня лишь качала головой. Она с надеждой ждала, когда наступят женские дни, но время шло, а эти дни все не приходили. Четыре дня, пять, неделя – ничего. Ночами Таня грызла зубами подушку, ненавидела себя, обвиняла Сергея, ругала себя за доверчивость, но ничего уже нельзя было изменить. Можно, было, конечно, рассказать все Сергею, но тогда капкан захлопнется. Таня отмела этот вариант сразу. Покаяться родителям? Отец изобьет её до полусмерти и выкинет из дома. Таня решила рассказать все Зинке.

– Зина, – начала она, когда они шли домой из школы. – Я должна тебе кое-что сказать. – Как же это оказалось сложно, слова словно застревали в горле и нужно было приложить усилие, чтобы их оттуда извлечь.

– Ну, наконец-то, – обрадовалась Зина. – Я уж думала, ты никогда не решишься.

– Ты все знаешь? – удивилась Таня. Это облегчало задачу, не нужно было выкладывать свой позор.

– Конечно, Сергей и ко мне подходил, сказал, что ты обиделась и не хочешь с ним разговаривать.

– Зина, я беременна, – выпалила как на духу Таня.

– Беременна, – Зинкины глаза округлились, она присела на близлежащую лавочку. – Ну, ты даёшь. Сергей знает?

– Нет.

– Не надо, чтобы он знал, не надо, чтобы вообще кто-то знал, – сказала Зина, немало удивив Таню. Она была уверенна, что Зина начнёт её уговаривать рассказать все родителям.

– Что делать? – завыла Таня.

– Надо избавиться от ребёнка, вот что, – решительно сказала Зина. Таня перестала плакать, Зина её просто сбила с толку. Это вообще Зина говорит? Та Зина, которую она знает столько лет, глуповатая и доверчивая Зина? Таня ещё не видела её такой.

– Но как? – спросила Таня, немного придя в себя. – У меня же даже паспорта нет, кто сделает мне аборт?

– Доверься мне, я все устрою, – заверила её Зина.

Тане не оставалось ничего другой, как довериться Зине. В школе она то и дело натыкалась на Сергея, он смотрел на неё взглядом побитой собаки, но, по крайней мере, перестал искать с ней встреч. У Тани каждый раз сердце кровью обливалось, но профукать все свои мечты, став мамой в восемнадцать – а как же первопрестольная, учёба и профессия врача? Ну уж нет, так просто она не сдастся. Прошла ещё неделя, Таню охватывала паника. На все вопросы Зина уклончиво отвечала: "Потерпи ещё немного". Танино терпение уже было на исходе, когда Зина с заговорщицким видом завела её на перемене в туалет и изложила план.

– Значит, так, завтра вместо уроков едем в город, я договорилась с сестрой, а она с одной женщиной, в общем, она поможет тебе избавиться от ребёнка, – уклончиво сказала Зина.

– А деньги? Где я возьму деньги? – в ужасе спросила Таня. – Это же явно куча денег.

– Я обо всем позабочусь, в общем, завтра жду тебя в нашем месте.

Таня не сомкнула глаз, проворочалась всю ночь в кровати, утром ей кусок в горло не лез. Когда мать поставила перед ней тарелку с подгоревшей кашей, Таня зажала рукой рот и выбежала на улицу, в туалет.

Когда она вернулась, мать ждала её на пороге.

– Ты, случайно, не беременна? – мать смотрела на неё с подозрением. – Не дай бог, отец нас обеих изобьет и выкинет на улицу.

– Мама, что ты такое говоришь? Просто съела что-то не то, – заверила её бледная Таня.

– Смотри у меня.

Таня с облегчением закрыла за собой калитку и припустила по улице. Зинка уже ждала её на лавке недалеко от школы. В отличие от Тани, Зинка была весела и беспечна, даже напевала что-то себе под нос.

– Ты что мрачная такая, подруга? – попыталась она подбодрить Таню. – Скоро ты будешь свободна, как ветер.

– Конечно, тебе хорошо говорить, не тебя же скоблить будут, – укорила Таня Зину.

– Я же ноги не раздвигала, – зло прошипела Зина и, как ни в чем не бывало, продолжила мурлыкать незатейливый мотивчик. Это было так внезапно и недолго, что Таня уверила себя, что ей показалось. Просто нервишки пошаливают.

Два часа тряслись в электричке, Таню беспрестанно мутило, ещё предстояло ехать до места назначения на автобусе. Люди плотно утрамбовались в потрепанный пазик, Таня была бледна, как мел и едва держалась на ногах. Когда подруги вышли на нужной остановке, Таня обессиленно опустилась прямо на тротуар.

– Я больше не могу, – пожаловалась она, я никуда не пойду.

– Я, что, зря с сестрой договаривалась? А чего мне стоило нужную сумму найти, ты думала? – орала Зинка. – Неблагодарная.

– Извини, я сейчас, посижу только немного, – Таня с трудом поднялась на ноги.

Они оказались в совершенно новом районе, ещё практически не обустроенном. Вместо зелёных насаждений – пустыри, засаженные маленькими пока деревцами, бережно привязанными к дощечкам. Тане это показалось символичным: её ребёнку не суждено вырасти, в отличие от этих саженцев. Возле каждого дома новенькие детские площадки с качелями, аккуратные ряды лавочек и почти пустые парковки – не все жильцы заехали в новые квартиры. Зина с Таней кружили вокруг одинаковых панелек, на площадках резвились дети, какой-то мужик в засаленном комбинезоне чинил "Москвич", бабки на лавочке у подъезда о чем-то оживленно шептались, поглядывая на Таню с Зиной.

– Нам сюда, – сказала Зинка, сверяясь с бумажкой с накарябанным детским почерком адресом и указателем на стене дома. – Иди, я тебя здесь подожду.

Таня поплелась к подъезду. Ноги отказывались идти, но она упрямо полезла вперёд, с трудом их переставляя. В подъезде едко пахло краской. Закружилась голова, в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота. Таня едва успела ухватиться за перила. Только первый этаж, а силы уже на исходе. Слава богу, нужная квартира оказалась на втором этаже. Таня, хватая ртом воздух, нажала кнопку звонка. Дверь распахнулась, на пороге стояла женщина средних лет с совершенно непримечательным лицом. Пройдёшь в толпе и не заметишь, очень удобно, учитывая её род деятельности.

– Тебе кого? – неприветливо спросила хозяйка квартиры, нахмурившись осматривая Таню.

– Я… я, – Таня никак не могла выговорить, что ей нужно.

– Аааа, ты от Светки? – Догадалась женщина. – У Тани хватило сил только чтобы кивнуть.

– Решила, значит, избавиться от ребёнка? – Полувопросительно-полуутвердительно сказала женщина. – Таня снова кивнула. – Хорошо подумала? Других детей может и не быть.

– Хорошо, – прошелестела Таня.

– Деньги принесла? – Таня протянула зажатые в кулаке купюры. Женщина брезгливо взяла протянутые деньги, пересчитала и только тогда впустила Таню в квартиру. – Что бы не случилось, ты меня не знаешь, поняла?

– Поняла.

В квартире не было почти никакой мебели. В распахнутые настежь окна врывались крики ребятни со двора и запах просыпающейся после долгой зимы земли. Тане казалось, что это ночной кошмар. Сейчас наступит утро, она проснётся и все будет, как прежде.

– Иди, ложись на кровать, я сейчас. Только переехали, ещё не освоилась. – Таня обессиленно повалилась на кровать, в ушах бил пульс, сердце грозилось сломать ребра. Акушерка притащила большую кастрюлю, от которой шёл пар, таз, тряпки, когда она разложила на белой салфетке устрашающего вида инструменты, Таню затошнило с новой силой. Акушерка ловко подставила таз. Таню вывернуло, тело сотрясали болезненные спазмы.

– Обезболивания у меня нету, придётся терпеть. Сейчас налью стакан водки. – Она принесла граненый стакан, протянула Тане. Таня помотала головой. – Пей, давай, – злобно сказала женщина. – Или катись. – Таня взяла стакан, зажмурившись, сделала несколько глотков. Желудок обожгло, в глазах защипало, Таня с трудом подавила рвотные позывы. – Так-то лучше, вот тебе палка, зажми зубами. Это чтобы не орала. Не хватало ещё, чтобы соседи милицию вызвали. Снимай трусы и попу подними, – скомандовала акушерка. Таня послушно стянула трусы, приподнялась. Акушерка напихала тряпки. – Готова? – Таня сделала глубокий вдох и кивнула. Когда внутрь проник холод железа, Таня заорала сквозь палку. Из глаз непроизвольно потекли слезы. – Терпи, как ты хотела? Любишь кататься, люби и саночки возить. – Пошутила акушерка. – Бабская доля наша такая. Всю жизнь терпеть. – Таня от боли потеряла сознание. Она не знала, сколько времени была в отключке, но, очнувшись, снова заорала от боли. Все её тело превратилось в один сплошной сгусток страданий. Таня безостановочно орала, а пытка все не кончалась.

– Еще чуть-чуть, потерпи немного. – Акушерка закончила манипуляции, а лучше не стало. Вся одежда пропиталась потом насквозь. – Полежи немного. – Таня не могла вымолвить ни слова, закрыла лицо руками и разрыдалась. Она слышала лязганье инструмента, причитания акушерки, звук выжимаемой тряпки. Акушерка мыла пол. Таня сделала попытку подняться, но голова так сильно кружилась, что она рухнула обратно на кровать, внизу живота пульсировало, болела каждая клеточка. Акушерка принесла воды, помогла Тане сделать несколько глотков.

– Всё, тебе пора, скоро мои вернутся. – Она кинула обеспокоенный взгляд на часы, висевшие на стене. – Поднимайся. – Акушерка почти силой сдернула Таню с кровати. Таня застонала. Акушерка помогла Тане натянуть трусы, сложила внутрь тряпки. – Будет несколько дней кровить, ты, главное, не переживай. – Она выставила Таню за порог и закрыла дверь. Таня слышала, как в замке несколько раз повернулся ключ. Превозмогая боль, почти повиснув на перилах, потащилась вниз. "Только бы не потерять сознание", – билась в голове мысль. Спустя целую вечность Таня оказалась внизу. Увидев Зинкино обеспокоенное лицо, разрыдалась. До дома Зинка практически волокла Таню на себе. Она была белая, словно полотно.

– Что случилось? – Спросила мама Тани, когда запыхавшаяся Зина притащила её домой.

– Теть Клава, вы не беспокойтесь, – затараторила Зинка. – Тане просто плохо стало после школы, видно съела чего. Мы у меня сидели, уроки делали, тут Таня и говорит: "Что-то мне нехорошо". Ну, я её домой и повела. Пусть полежит немного, полегчает. Ну, я пойду.

– Иди, иди, Зина, спасибо тебе.