Плохорошо
Поймите, я за то, чтобы исключать из рабочего процесса элементы недоверия.
Вредные они.
Если человека загнать в угол планом, он возьмёт недостающее количество контактов из воображения. Два часа бесполезных усилий и в базе появятся Менеджеров Вам Нерàбович и Злоева Нелюбовь Депрессьевна. Как видите, плановая система может мотивировать на отрицательные действия. Понятно, что план помогает прогнозировать объём продаж, снимает беспокойство и гладит по голове: “Всё хорошо, друг, всё работает”. Но вряд ли это сделает меня счастливым.
Я сам решаю, сколько мне работать, и сколько отдыхать. Вот, что делает меня счастливее.
Я правда думаю, что на собрании лучше тратить время на анализ поведения клиента или на решение ситуационного кейса по переговорам. Кейсы вскрывают невежество и заставляют развиваться. Подготовлю кейс сам и вынесу на обсуждение в следующий раз. Чтобы не забыть, ставлю напоминание в Айфоне.
У нашей компании свободный стиль. Запись совещания выложена в общий чат, чтобы пропустившие были в курсе обсуждения. Открыто и прозрачно. Я прослушиваю свою речь – не наговорил ли чего лишнего. Вроде уложился в рамки деловой этики. Всё прекрасно. Но не долго.
Прямо по середине рабочего дня меня начинает всего трясти. Гнев поднимается где-то из области живота всё выше к груди. Потом ещё выше, и выплёскивается через рот гнилыми словами, пахнущей желчью интонацией и фразами коричневого цвета. Дикая, бессознательная, мгновенная реакция на раздражитель. Я хочу разобраться в вопросе.
Это происходит в ситуациях, когда кто-то хочет от меня баблэйро или напрягает что-нибудь сделать. Это происходит в независимости от глубины знакомства с человеком. Разница в том, что в споре с друзьями негодование подавляется привязанностью и чувством доверия, зато с чужими контроль над агрессией теряется и всё заканчивается стычкой.
Эмоциональное цунами зарождается вокруг песчинки, сущего пустяка. Арендодатель моего жилья просит при выезде помыть холодильник и сделать перерасчёт квитанций. Чистка холодильника занимает 20 минут, перерасчёт встанет мне не более чем в 1000 рублей. Обе просьбы абсолютно справедливы: запачкал – убери, нажёг свет – заплати. Нужно ли тратить нервы и время на споры, учитывая, что хозяин студии прав?
Конечно, нет.
А что, если я слышу от него такую фразу: “Наш договор не пролонгирован, я могу прийти с участковым и выселить тебя”? Похожие ощущения испытываешь, когда в прохладный осенний вечер проходишь мимо фонтана. Ветер усиливается в твою сторону и обдаёт холодными, нежданными брызгами. А что, если он последний скряга? Тогда что?
Тогда, конечно, да! Держи чертежи! Ссора стоит нервов.
Во всём этом не было бы проблемы, если бы не долгое угнетённое состояние после, которое принято называть раскаянием. Когда ты судишь и себя и других в попытках разобраться, а в итоге не понятно, кто прав, кто виноват, и зачем вообще всё это. Крайне непродуктивное душевное состояние. И я нашёл лекарство – это то, что я делаю прямо сейчас. Просто записываю происшествие.
Тут главное начать, перебороть внутренний страх с немым вопросом себе: “Зачем тебе это?”
Обычно я отвечаю: “Однажды я соберу эти разрозненные записи в рассказ, а может и в роман, или даже в новый, ещё несуществующий жанр. Опубликую его. Людям обязательно понравится и пригодится мой опыт.”
После такого ответа я готов работать.
В моём Гугл Документе несколько разделов: Словечки, Фразы, Мысли, Эпизоды. И даже, Что такое русская национальная идея.
Сегодня добавился ещё один: Сны. Возможно, они приблизят меня к разгадке смысла моей жизни. Я слышал, что сон – это напоминание о нерешённых наяву, важных вопросах. Они важные, потому что закрепились на подсознательном уровне во время мощнейшего эмоционального всплеска. Да-да, сила эмоции определяет значимость происходящего для нашей памяти. Чтобы в следующий раз самые значимые события в жизни сопровождались самыми яркими эмоциями. Такая вот замкнутая система. Во сне переживания смешиваются с жизненными ситуациями и получается сказочная история.
Первый сон в новом разделе моего Гугл Документа – мистический. Очень страшно смотреть страшный сон, но еще страшнее его записывать. Даже сейчас, вспоминая о нём, мурашки по коже. Если исходить из концовки сна, то смысл моей жизни во мне же самом. Звучит крайне эгоистично, но нужно это признать, несмотря на распушённый павлиний хвост.
Я убегаю от демона, который наказывает за невыполненное обещание самому себе: покурил сигарету, хотя бросил, или играл в компьютер вечером после работы вместо того, чтобы тянуться к мечте. Наказывает за слабости, одним словом. Я бегу медленно, хотя стараюсь изо всех сил, по малоухоженным коридорам здания советского образца с облупившейся краской и мерцающим освещением. Я пробую вернуться назад за поворот, а там уже другая локация с моими друзьями в атмосфере вечеринки студенческого общежития с алкоголем, музыкой и громкими голосами. Но я не планирую отвисать здесь. Мне нужно поймать демона, который меня преследует. Для этого в руках материализуется деревянная прямоугольная ловушка без крышки. Контакты замыкаются вручную по бокам коробки. Я смеюсь и обращаюсь к друзьям: “Ну что, ребят, давайте проверим – вдруг кто-то из нас демон.” Ставлю ловушку на подоконник, с размаху двумя руками ударяю по контактам и
сам же полностью втягиваюсь в ловушку.
Нервный вечер
за несколько дней до выезда из квартиры. Мои заеды разрастаются, становятся глубже. Вокруг комиссуры расползлось дугой красное пятно раздражения. Как я и думал, мазь не помогает.
Хозяин студии не унимается и просит с меня дополнительные деньги за коммунальные услуги. Пришло время его представить. Его зовут Борис. За этот вечер имя Борис стало ассоциироваться у меня со Вселенским злом. Теперь я буду относиться предвзято к людям с этим именем, пока какой-нибудь Борис не убедит меня в обратном.
История странная. Я часто снимаю квартиры, но до этого ниразу не попадал в ситуацию с пересчётом квартплаты. Просто каждый месяц платишь по квитанциям и всё.
Дело в том, что сейчас октябрь, а квитанция посчитана за сентябрь. И теперь Борис требует с меня оплату не только по квитанции, но и за текущий месяц. Плохие новости, поскольку я только устроился на новую работу, и зарплата будет не скоро. Я совсем не учёл, что никто не жил здесь до меня, и забыл, что в первый месяц получал нулевые квитанции. Борис мне об этом напомнил, прислав в Вайбер фото квитанции, которую я сам же ему и отправлял больше года назад. Таков был уговор: оплата -> подтверждение. Тогда я подумал: “Хм, серьёзный подход к делу”.
Теперь всё поменялось. Поменялось после того, как Борис пригрозил мне участковым, а я ему в ответ – налоговой. Понятно, что никаких налогов за сдачу в аренду жилья он, конечно, не платил. Возможно, даже не был в курсе, что нужно.
Не знаю, сильно ли он испугался. Всем известно, что часто на крупную неуплату налогов закрывают глаза, что же говорить про микробизнес.
Выселение с участковым также кажется мало возможным. Не могу представить, как он будет объяснять полиции, что из квартиры нужно выгнать человека с оплаченным договором аренды на руках. Тем не менее, у меня есть план Б на случай появления полиции.
Я не буду сразу открывать им дверь – пусть сначала повозятся с замком. Изнутри я всегда закрываюсь на защёлку, потому Борису придётся какое-то время безрезультатно скрежетать ключом по замочной скважине, прежде чем он начнёт трезвонить звонком. Сделаю вид, что я слушал музыку и открою дверь в наушниках. Когда они войдут, я буду снимать всё на камеру. А потом скажу, что из этого получится отличный репортаж для Телеграм-канала и статья в газету. Вероятно, Борис передумает и отзовёт заявление. Для многих людей публичная огласка – страшная мука. Участковый глубоко вздохнёт, покачает головой, фыркнет, развернётся и уйдёт.
Если нет, то как минимум будет над чем посмеяться с друзьям. Я не переживаю, мне есть у кого переночевать несколько дней. Конечно, не хотелось бы экстренно собираться и тащиться с сумками, но на улице не останусь.
Так что морально я готов и могу диктовать свои правила.
Борис пишет, что оплата по квитанциям нужно сделать сегодня. Я отвечаю, что заплачу до отъезда в любой удобный мне день. После этого он хочет поговорить со мной по телефону и названивает несколько раз подряд. Мне бы тоже хотелось, чтобы с возрастом волосы больше росли на голове, и меньше на лице. Все-таки на часах уже десять вечера, обойдусь без нервных разговоров. Борис пишет, чтобы я перезвонил и названивает ещё несколько раз. Игнорирую провокацию. Звонки проходят мимо, не касаясь.
Вечер спокойный, когда всё по моему. Я знаю, что заплатил за проживание заранее и могу здесь находиться, поэтому правда за мной. Поэтому вечер спокойный.
Рисунок автора
Я был уже в тонусе
после нескольких переговоров с клиентами, когда снова позвонил Борис. Мгновенно отвечаю на звонок. Да и не мог не ответить – слишком много думал об этом. Иначе зачем думал?.
С самого начала разговор вводит меня в бешенство. Борис опять говорит про выселение и добавляет, что новые жильцы уже готовы заехать. Тут меня прорывает. Я высказываю всё нелицеприятное, о чём думал весь прошлый вечер. Я даже пригрозил статьей о недобросовестных арендодателей в местные СМИ. Он не понимает, что в случае выселения я – заказчик, которому продавец отказывается полностью предоставить услугу. Часть моей услуги предлагается другим людям. Это что за кэшбек наоборот?!
Несколько минут пререканий длятся не менее часа. Я чувствую, что аргументы начинают повторяться. Пора заканчивать. Борис боится, что я съеду, не заплатив пересчёт, поэтому требует деньги сейчас, а не в момент передачи ключей. Всё из-за 1000 рублей. “У меня нет гарантий. Ты можешь съехать раньше, и где тебя искать?” – он думает, что я обманщик.
В этот момент ко мне приходит мысль, что сэкономленные нейроны стоят дороже тысячи. Перевожу её на карточку Борису и, оставив работу, иду гулять под музыку. Я высказался, но не чувствую удовлетворения. С третьей попытки стрельнул сигарету. Закурил, хотя вроде бы бросил. Злюсь, что приходится вести дела с такими людьми. Злюсь на то, что злюсь.
Вечером раздаётся двойное улюлюкивание дверного звонка. Наверное, пришла реклама интернета. Как обычно, увижу в глазке двояковогнутого человека с планшетом и сделаю вид, что никого нет дома.
Но нет.
За дверью стоит Борис. Он даже не предупредил меня! Я опять вскипаю. В это время хозяин жилья ковыряет замочную скважину своим ключом, но дверь на защёлке. Раз он без полиции, то можно открыть сразу. Я делаю недовольную мину с готовностью ругаться. В дверном проёме появляется извиняющееся лицо Бориса с вежливым вопросом на губах: “Я могу войти?”
И это разворачивает ситуацию на 180.
Хозяин квартиры просит разрешения зайти в неё. Неужели меня услышали, когда я говорил про отношения продавец-клиент.
Борис рассказывает, как ехал через весь город, а потом пол часа шёл по холоду пешком. Он вынужден экономить и не может допустить лишних расходов. Всё-таки очень нелегко с двумя ипотеками. Как-то раз он проронил это в разговоре. Потому он сражается за каждую тысячу.
Борис говорит, что пришёл проверить, всё ли работает, и извинился за неожиданный визит. Он не может себе позволить лишние траты в случае серьёзных поломок техники. Мне стыдно за свои мысли о Борисе.
Я предлагаю выпить за компанию горячего чаю, а также уверяю, что уберусь в квартире перед отъездом, чтобы у новых жильцов не было к нему вопросов. Он отказывается, ссылаясь на спешку. Пока я тонкими дольками нарезаю яблоко к себе в кружку, Борис внимательно проверяет душевую кабину, стиральную машину и плиту.
“Вроде всё работает. Я снял показания счётчиков. Закрой за мной, пожалуйста.” – доносится тихий голос из коридора. Я хотел было извиниться за телефонный разговор, но Борис уже вышел в общий холл. Мы расстались в хороших.
Я чувствую, как по телу постепенно приятно разливается настоящее спокойствие. Это совсем не то спокойствие, которое наступает от записанной на носитель ситуации. Это спокойствие от того, что ситуация закончилась миром и дружбой. Это высокое и одновременно глубокое спокойствие. Давно я не спал так хорошо.
Я проснулся чистым.
В уголке рта было чисто.
За час до
моего выезда приезжает Борис. Он хочет убедиться, что бытовая техника осталась на месте, а мебель не испорчена со дня нашей последней встречи. Я мог бы оставить ключи в почтовом ящике, чтобы он приехал за ними в удобное время, но я даже не стал предлагать. Очевидно, мне не доверяют, и это всегда не приятно.
Хотя мы разошлись мирно, сейчас напряжение снова возрастает. Давление усугубляет и сам факт отъезда. Хорошо, что я полностью поглощён упаковыванием всех вещей в три сумки и один рюкзак. Когда занят делом, нет времени на эмоции.
Борис снова спрашивает меня, всё ли работает. Он хочет услышать моё подтверждение, а потом проверить сам.
“Да.” – отвечаю на автомате и как можно короче.
«Как нам с тобой решить вопрос с этой царапиной на полу?» – «Нужно гуглить».
«Ты купил этот вай-фай роутер или он в аренде на квартире?» – «Я его купил и заберу с собой».
Он звонит в Ростелеком, чтобы проверить. Государственные корпорации мало замотивированы оказывать качественный сервис, поэтому на горячей линии можно замёрзнуть, пока ждёшь. Борис садится за стол, включив режим громкой связи. Из динамика доносится позитивная мелодия ожидания.
Борис несколько минут крутит в руках карандаш, а потом спрашивает:
«Ты в девять выезжаешь или раньше?»
«Ровно в девять.» – я надавливаю коленом на крышку чемодана, чтобы молния сошлась. Провокации меня не трогают. Я стараюсь представить, как тащить вещи. Рюкзак за спиной, один чемодан на колёсиках толкаю впереди, второй качу сзади. Но что делать с этой огромной сумкой? Сейчас бы я хотел дополнительную кибер-руку. Но у меня есть только мозг.
Поставить сумку сверху на чемодан и катить их как одно целое, аккуратно придерживая за ручку. Элементарное решение, и всё-таки приятно придумать его заранее.
У меня остаётся время, чтобы выкинуть всё, что не влезает в багаж. Когда собираешься в большую дорогу, приходит осознание, что действительно ценно, а что можно оставить в прошлом. Крайне тяжело оставлять друзей. Момент прощания для меня особенно трагичен, потому я предпочитаю уезжать по-английски. Моя бесконечная благодарность адресована создателям Интернета за возможность бюджетно и постоянно оставаться онлайн с друзьями.
В процессе сборов я оцениваю вещи с учётом ценности, веса и объёма. В съёмной квартире остаются: одежда, неиспользуемая больше года, потрепавшиеся настенные геологические и географические карты, вся посуда, еда с большим сроком годности, чистящие средства, веник, швабра, пластиковое ведро, бесполезные подарки [скрепя сердцем, но нужно признать]. Борис заслуживает того, чтобы перечисленное добро прямо на его глазах оказалось на помойке. Но я решаю быть добрее и оставляю всё следующим квартирантам.
Поезда
расположились по обеим сторонам платформы, и я не сразу соображаю, какой из них мой. Перед глазами всё ещё стоят недовольные лица опаздывающих, когда в пункте досмотра вещей моя огромная сумка сползла с чемодана. Из внешнего кармана на пол посыпались мелкие вещи: ключи, кошелёк, мелочь из кошелька, документы, бочонки для мини-кёрлинга. Банковская карточка не удачно проскользила под ленту багажного сканера. У девушки, стоявшей за мной, вырвалось разочарованное “Ооо-й!” Кто-то было метнулся в соседнюю очередь, но, на половине пути увидев в ней бабушку с тележкой, вернулся обратно к нам, решив, что я всё-таки расторопнее.
Я вваливаюсь в купе с раскрасневшимся от переноса тяжести лицом, выражающим дискомфорт. С соседями по купе мне везёт. В дверях, приветственно приподнявшись со своего места, меня встречает мужчина с чёрными усами и располагающей к себе улыбкой. Он оказывается энциклопедией лайфхаков для путешественников. Мужчина помогает разложить вещи в тесном купе так, что мне не пришлось заказывать место в багажном отделении. В какой-то момент он полностью отстраняет меня от дела. «Студентом я проходил практику комплектовщиком на складе.» – Снова улыбается он, укладывая чемодан в ровноотведённую для него щель между сумкой и стеной. Я понял – лучше не мешать.
Когда вопросы с размещением вещей были улажены, пришло время застилать постель. Потирая чёрную щетину подбородка, мужчина советует сначала заправить матрац на нижней полке, а потом, уже заправленным, переложить на верхнюю. Так действительно удобнее.
«Когда вдеваешь одеяло в пододеяльник, соедини уголки, а потом потряси». Ну это я знал. Такой совет может даже обидеть.
Другой мой сосед по купе, а точнее сказать, соседка – бабушка.
“Сообща и дело спорится!” – комментирует происходящее бабушка. Уже по интонации понятно, что с нами едет доброта во плоти. Она говорит на распев, порой растягивая гласные. Таким голосом только сказки внукам и читать. Вернее, петь.
Мужчина залез на верхнюю полку решать кроссворды. Мы с бабушкой сидим друг напротив друга у окна и смотрим на проносящийся мимо цветной лес периода золотой осени. Я всматриваюсь вдаль, но иногда фокусирую взгляд прямо перед собой, и тогда отдельно стоящие деревья сливаются в бесконечное красно-жёлто-зелёное полотно абстракциониста.
Под воздействием этого эффекта, или просто от безделья, на мои мысли накатывает бурлящая волна воспоминаний южной романтики. Те две недели в обнимку в кафешках, поцелуев на пляжах, фотографий на фоне моря пролетели как скорый поезд в окне – за 6,5 секунд размытой яркой полосой. Ей страшно подниматься на открытом фуникулёре – крепкие объятия в дополнение к ремням безопасности. Ужинаем на пуфиках за низким восточным столом – повод прилечь головой на её коленки. Вдвоём в ночном море – пора пробовать подводный поцелуй.
Я надеялся на продолжение отношений в будущем, но зря. Наши взгляды на совместную жизнь не совпали. Она склонялась к патриархальному семейному укладу, в котором муж содержит жену, а потому считает своей собственностью. Потом он холодеет к ней и думает о других женщинах. Я же мечтал о свободном образе жизни с затяжными путешествиями, с работой по желанию, а не по графику. Я хотел вставать не по будильнику, она хотела стабильности. В итоге я пришёл к домашнему офису, но один. За всё приходится платить и не только деньгами. Как бы то ни было, нам обоим не забыть сладко-солёный вкус поцелуев на губах.
Воспоминания настолько сильные, что я чувствую этот привкус прямо сейчас. В проходе шумно обсуждают недостатки нашего вагона старого образца.
«Теснова-а-ато», – заразилась бабушка.
И сразу добавляет: «В тесноте, да не в обиде!» И смеётся, а точнее сказать, кряхтит.
«Это из-за смены обстановки. Выход из зоны комфорта. – рассуждаю я. – Обычно в таких ситуациях повышается уровень стресса и недовольства. Уверяю, через некоторое время все привыкнут и будут считать своё положение вполне сносным. Даже те, кто едут рядом с туалетом.»
Я снимаю с верхней полки бабушкин матрас. Мужчина зовёт проводницу, чтобы та застелила его. Бабушка вежливо отказывается от помощи, но мы настаиваем. На душе становится тепло.
«Тепло-о», – радуется бабушка, находя плюсы вагона.
«Окна хорошо изолированы, не дует», – соглашаюсь я.
Мой багаж занимает практически всё свободное место на полках, а в купе должен был обосноваться ещё один пассажир. Ничего, буду решать проблемы по мере их поступления. В конце концов, место могло быть не выкуплено. Но я не учёл один нюанс: человек мог заехать ночью, когда все будут спать.
Так и вышло.
Слышу через сон, как внизу возмущается женщина. Ей некуда поставить сумки. К тому моменту, когда я окончательно протёр глаза, бабушка умело скомпоновала свой багаж, чтобы сумки женщины тоже поместились.
«Ну что делать, если сто-олько клади. Нужно как-то всем помещаться,» – успокаивает она женщину. Я наблюдаю за происходящим со своей второй полки и, убедившись, что мир восстановлен, засыпаю дальше.
Утром первым делом я извиняюсь перед женщиной за доставленные неудобства.
“Надо было раньше думать, когда занимал все места, сейчас-то что.” – упрекает она, но в итоге принимает ситуацию как есть.
В купе через стенку молодой парень феерично рассказывает соседям, как бюджетно путешествовать. Он так эмоционально тараторит про чартеры и неоплаченную бронь, что не даёт собеседникам (правильнее – слушателям) вставить и слова.
Я представляю, как он размахивает руками с широко открытыми глазами. Можно подумать, что это он раскачивает вагон, а не волнообразный износ рельсов и колёс. Парень без остановки сыплет фактами, рассуждениями, своим опытом. Книжным и настоящим. Скоро даже я начинаю уставать. Бедные его соседи! В этом достоинство книги: её можно закрыть, не обидев.
Бабушка с женщиной тоже разговорились. Женщине скоро выходить, потому она заговорила первой. Нам спешить некуда – мы едем до конечной. Женщина говорит, что вышла на пенсию и наконец-то живёт для себя: ходит в бассейн, а также по-скандинавски с лыжными палками в руках.
«Вы так хорошо выглядите, что и не сказать, что на пенсии, – очень быстро заговорила бабушка. – А я всё для кого-то живу: то для мужа, то с внучатами нянчаюсь».
Женщина отвечает, что хоть и выглядит моложе своих лет, а пьёт таблетки по две в день.
«А я таблетки никогда не пью. Болит голова и болит. Скоро пройдёт, значит, – смеётся бабушка. – И давление не мерею. Я пост соблюдаю.»
Женщина очень удивилась, а потом говорит, что пост – это не для неё.
«Выдержите. 40 дней всего. С чистой душой – выдержите».
Мне стало интересно, что бабушка понимает под чистой душой. Решаю спросить об этом после того, как женщина сойдёт. Чем меньше ушей, тем честнее ответы.
Поезд останавливается, и мы снова слышим парня из соседнего купе. Он уже дошёл до темы оформления виз и живо рассказывает про преимущества финского Шенгена. Сильно впечатлительный малый. Столько энергии. Слушатели подкидывают в топку вопросы, комплименты и провокации. Это разжигает его ещё больше.
Пора прогуляться.
На остановках предпочитаю выходить на улицу из первого или последнего вагона. Я иду транзитом через плацкартные вагоны и смотрю на людей на нижних местах. Настоящие лица без масок, которые можно застать только врасплох. Большинство из них меня не замечают, погрузившись в свои житейские мысли или дела. Как будто катишься в аттракционе «Коридор из лиц». Умиление, блаженство, страдание, спокойствие, концентрация, безразличие, – десятки разных чувств проносятся слева и справа.
Моё внимание привлекает дом из белых, натянутых между второй и третьей полкой простыней. Сверху стены дома прижаты чемоданами, а снизу подвёрнуты под матрас. Входом служит щель между двумя простынями. Я бы назвал этот архитектурный стиль Смекализм.
Или Простото.
Щель еле заметная и нельзя разглядеть, что происходит внутри. Разумеется, никто и не должен видеть, как именно дети будут нарушать правила в этот раз. В таких лабораториях создаётся основа эксклюзивной технологии решения изобретательских задач.
В памяти всплывают картинки из детства.
Мы с родителями в таком же вагоне едем в сторону тёплого моря. У каждого из моих друзей по вагону есть похожий белый дом на второй полке. Мы перепрыгиваем друг другу в гости, чтобы поиграть в игрушки какие у кого есть.
Теперь я еду к родителям в сторону холодного моря. Я еду быть хорошим с мамой. И, как минимум, не быть с ней плохим. Я начитался психологии и теперь считаю, что сложно построить счастливые отношения с женщиной, пока не счастлив в отношениях с мамой. Оказывается, через образы на подсознательном уровне конфликты с родителями проецируются на взаимоотношения с противоположным полом. Моя задача – поменять негативные образы на позитивные. Задача непростая, потому что воспоминания сформировались в детстве и лежат глубоко в памяти. Но я настроен решительно, я буду стараться. Я просто буду хорошо думать о матери, выделять её сильные стороны, чаще обнимать, честно говорить с ней. По мере возможности, как можно чаще.
Размышления прерывает пёс-трансформер, который летит в меня из входа в белый дом. Похоже, что по замыслу он должен был превратиться в самолёт и долететь до базы. Я уворачиваюсь, и пёс падает под стол. Из щели на меня смотрит спайдермен. В руках у него самодельная катапульта, выполненная из большой консервной банки. Жестяная крышка, вскрытая наполовину и загнутая, работает как пружина и метательная чаша одновременно. Спайдермен порезался о заусеницы на краях крышки, и из его маленького пальчика капает кровь. Тем не менее, его взгляд красноречив: “Пёс доставлен на базу, конструкция удалась”.
