Оболтус
Ладно. Не стоять же посреди квартиры, в самом деле!
Делаю несколько шагов, как на что-то наступаю. Смотрю вниз. О нет. Фу-у!
Презерватив. Использованный, мать вашу, презерватив!
Лицо Александра Александровича багровеет. Невооруженным взглядом видно, что мужчине неловко. Он трёт шею и ослабляет галстук, словно тот его душит.
– Вот именно поэтому мне и необходима ваша помощь.
Тут только чудо поможет, право слово.
Однако я молча киваю головой, переступаю эту мерзость и сажусь на стул, а передо мной опускается чашка кофе. Хорошего кофе – понимаю сразу же после первого глотка. В разы лучше, чем на ТК.
– Александр Александрович, вы уверены, что именно я вам нужна?
Знаете, надежда умирает последней. Кажется, меня где-то конкретно надули. Вряд ли «озабоченный извращенец» – то же самое что и «избалованный». Этому парню нужен кнут. Без какого-либо пряника. А я, знаете ли, садистскими наклонностями не обладаю.
– Конечно. Раз вы ещё не сбежали, то вы определенно точно мне нужны.
Блин. Так и знала, что нужно сворачивать удочки. В конце концов, кто бы меня за это осудил?! Но уже поздно. Поезд, как говорится, ушёл…
Нервно усмехаюсь. Я не верю в эту идею. Сколько этому парню? Двадцать один? Двадцать два? Это уже взрослый, в данном случае не состоявшийся, но так или иначе мужчина. В голове вспыхивает неприличная картинка его задницы и ещё кое-чего. Сто процентов мужчина. Не так-то просто его перевоспитать, если вообще возможно. Пока что, мне кажется, это за гранью реального.
Хлопает дверь, снова шаги и опаляющий мою спину взгляд. Серьёзно, у меня даже в позвоночнике покалывает. Я буквально могу ощутить его ненависть ко мне.
– Что эта стерва здесь делает? – зло выпаливает.
Немного поворачиваюсь. Ну кто бы сомневался. Он надел штаны, но не потрудился надеть футболку. Если бы этот парень не бесил меня своей надменностью и хамством, возможно, по-женски я бы оценила его привлекательность, но пока он вызывает у меня только желание выплеснуть кофе ему в лицо. Хотя нет. Этот кофе слишком хорош для его тупой рожи.
– Сын, следи за словами, – холодно, но вместе с тем властно изрекает Александр Александрович. – Во-первых, сядь. У меня к тебе серьёзный разговор.
Зайцев скептически выгибает бровь, скользя по мне взглядом, прищуривается и медленно, даже как-то хищно опускается рядом. Точно лев перед нападением.
Невольно ежусь, но заставляю себя выпрямиться и не прогнуться под этими чёрными глазами.
– Эта – пренебрежительно фыркает, – тоже будет присутствовать при разговоре?
– Эту прекрасную девушку, – на слове «прекрасную» Зайцев кривится, – зовут Валерия. И да. Она будет присутствовать.
– Кто-нибудь скажите, что это кошмар, – бормочет, бесцеремонно хватает мой кофе и в два глотка опустошает чашку.
Нужно было все-таки плеснуть ему в рожу…
– Ты стал неуправляем. Как я и сказал, диплом ты должен написать сам. Своими силами. Денег от меня не получишь ни копейки, но я возьму тебя в штат как младшего сотрудника и буду оплачивать стажировку.
– Да ты смеешься, что ли? – яростно вскакивает. – Стажировка? Серьёзно? И что я куплю на это? Литр бензина?
– Нет. Проездной на метро, – абсолютно спокойно отзывается Александр Александрович.
Зайцев хватается за волосы и невесело смеется. Проводит рукой по лицу и запускает пятерню в волосы, ероша прическу.
– Это просто какая-то гребаная шутка. Я все еще в хлам, наверное… Этого просто не может быть.
Мда, давно я не видела такого отчаяния. Кажется, отказ от средств для него сродни концу света. Между прочим, зарплата у стажёра приличная. Чуть меньше моей ставки, но этого вполне хватит, чтобы прожить. Мне, например, хватило еще и накопить на билеты домой. А они недешёвые. Шутка ли – в другой конец страны-то?
А ему на литр бензина. Золотом плавленым заправляется, что ли?
– Валерия по моей большой просьбе будет тебя контролировать и все, – смотрит на него исподлобья, – абсолютно все мне докладывать.
– То есть ты хочешь сказать, что приставляешь ко мне какую-то девку, чтобы та пасла меня? Так получается?
– Валерия – не какая-то там девка. Следи за своим языком, щенок! – цедит сквозь плотно сжатые зубы.
Обстановка накаляется. Что может быть более неловким, чем стать свидетелем семейных разборок?
– Она больная на всю голову! – рычит. – Ей самой лечиться нужно! Да она на людей бросается!
– Вчера я все прекрасно видел своими глазами. И уверен, что Валерия прекрасно справится со своей задачей.
Они испепеляют друг друга глазами. И, очевидно, никто не собирается уступать. Слишком упрямы. Слишком похожи.
– Если ты думаешь, что сможешь приставить ко мне няньку и я стану вдруг пай-мальчиком, то сильно ошибаешься. Мне нахрен не сдался этот диплом! Можешь засунуть его себе в задницу, папочка! А мне всегда есть куда пойти! Счастливо оставаться!
Зайцев срывается с места, слышится грохот, шорканье, раскатистый мат, потом хлопок двери.
– Ничего, – невозмутимо качает головой Александр Александрович, – не пройдёт и двух дней, как он образумится.
Я с этим утверждением бы поспорила, но кто я такая? Наверняка босс лучше знает своего сына.
– Пойдемте, Валерия. Работа не ждёт.
***
Так и происходит. Полтора дня. Именно настолько хватило самостоятельного Зайцева, но обо всем по порядку.
Наступило затишье. Александр Александрович не упоминал о своем сыне. Вообще. Как будто вовсе не он просил образумить своего засранца. Я по-прежнему носила ему документы, слушала мерзкие комплименты Ивана Петровича, по вечерам делала домашние задания и отправляла на почту преподавателям. В отличие от безответного Зайцева я свой диплом уже давно написала. Осталась только защита.
«Образы телеведущих в популярных американских ток-шоу на примере Опры Уинфри». Опра – мой кумир. Она для меня современная Жанна Д’арк. Пережить изнасилование в девять лет, родить в четырнадцать и потерять ребёнка, терпеть постоянные побои…
И это только малая часть. Не будем говорить, как в принципе женщине, а тем более чернокожей женщине, сложно было пробиться в семидесятых, когда к афроамериканцам еще не были так лояльны и, презрительно смотря, называли унизительным «негры». И несмотря ни на что, она добилась своего. Сейчас попасть к ней на шоу считается престижным для звезды любой величины.
Опра смогла, и я смогу!
Короче говоря, следующим вечером за чашкой чая и любимого сериала я неожиданно слышу за дверью голоса. Однако не придаю этому значения.
Мало ли кто там шатается. Подружка чья-то или друг. Общага – дело такое…
Сделав звук погромче, смотрю дальше, как вдруг дверь в мою комнату распахивается, да с такой силой, что бьется о косяк.
– Ну привет, соседка! – скалится мерзавец, а я так и застываю с поднесенной ко рту чашкой.
В руке Зайцев держит сумку, за спиной два чемодана, а на смазливой физиономии коронная мерзкая ухмылка.
Прошу прощения?..
Глава 6
Саша
Девчонка таращит на меня свои глаза.
Ну что, малышка, не ждала? Я, знаешь ли, тоже.
А все Лисин, предатель. Я к нему, как к другу, а он… Козел, в общем. С отцом заодно. Спелись.
Разумеется, вчера, когда я хотел снять деньги, мои карточки уже были заблокированы. Налички у меня кот наплакал, хорошо ещё, что остался абонемент на бензин. На неделю, может, и хватит, а за неделю я уж что-то да придумаю…
– Ч-что? – заикается, закрывает глаза, начинает шептать себе что-то под нос, затем открывает и взвизгивает. – Что ты тут делаешь?
– Судя по всему, живу, – хмыкнув, завожу свои чемоданы, кидаю сумку под ноги и, присвистнув, выношу вердикт, – ну и халупа.
Чудовищные розовые обои на стенах, неровно положенный линолеум, стол, два стула, холодильник, микроволновка, большой шкаф, который не закрывается. Прекрасно. Просто, мать вашу, прекрасно. Это комната меньше, чем мой толчок. А еще здесь только одна кровать.
Обычно я не против поспать (читать как переспать) с симпатичными девушками, но, боюсь, эта мегера оторвет мне член, если я лягу рядом с ней.
– Где ещё одна кровать?
Она моргает. Один раз. Второй.
Качает головой, проводит рукой по густым, цвета шоколада, волосам и нервно смеется.
– Какая еще к черту кровать? – вдруг вскидывает голову. – Выметайся отсюда!
– Прости, солнышко, – злорадно ухмыляюсь, – но отец отправил меня под полный контроль няньки.
Девушка фыркает, откладывает ноутбук и встает с кровати. И все это проделывает, не сводя с меня пристального взгляда, как будто к ней забрался вор или маньяк, что само по себе смешно.
Во-первых, что тут воровать? А во-вторых, ей-то и бояться маньяка. Уже сочувствую тому бедолаге, который попробует на нее напасть. Я встретился с этой сумасшедшей всего раз, а теперь не могу избавиться. Да маньяк сбежит от неё в Магадан! И то не факт, что она его и там не достанет.
Скептически за ней наблюдаю, пока она одной рукой тянется к телефону на столе, а другой завязывает полы своего розового махрового халата.
Как будто я до этого не успел рассмотреть все её прелести, в самом деле! И как будто я до этого не видел женских ног и сисек без лифчика. Похоже, она та еще скромница.
– Я собираюсь позвонить Александру Александровичу, – объявляет, поджав строго губы.
– Валяй, – хмыкаю и заваливаюсь на кровать.
Что? Я же сказал, что только с ней не лягу.
Пока девчонка яростно бьет пальцами по экрану, я закидываю руки за голову и зеваю. Вряд ли отец скажет ей что-то новое. Во всяком случае, я слышал это несколькими часами ранее.
– Александр Александрович, доброй ночи, – звучит ее напряженный голос, – ваш сын заявился ко мне со своими чемоданами и…
Очевидно, сейчас отец ей читает ту же лекцию, что и мне. После того, как вчера Сэм отказался мне помогать, заявив, что кто-то же должен заставить меня высунуть голову из задницы, я поехал домой и надрался в хлам. Отец снова меня нашел в том же положении, что и вчера, забрал ключи от квартиры и приказал собирать чемоданы. Конечно, я мог бы поехать к матери и пожаловаться, что Зайцев-старший слетел с катушек, но это не по-мужски. В конце концов, наши разборки – это исключительно наши разборки.
«Моё терпение закончилось. Сегодня же собираешь чемоданы и переезжаешь в общежитие» – отрезал он.
«А если не перееду?» – вальяжно спросил я.
«Тогда отправишься в армию. Там-то из тебя точно человека сделают».
На этом, собственно, и закончился наш разговор. Все вопросы были исчерпаны.
Ладно. Черт с ним. Я действительно собрал свои чемоданы и поехал в этот сарай.
Вы думаете, я так просто сдался?
Трижды «Ха»!
Я сделаю так, что эта истеричка с крокодильими слезами на глазах будет умолять моего отца её уволить. Это все из-за неё. Я уверен, если бы эта стерва не появилась в моей жизни, то все не перевернулось бы с ног на голову.
– Но это обязательные меры? Я могу просто приходить к нему… – её голос звучит настолько несчастно, что мне становится её почти жалко. Почти.
– Хорошо, – поникают её плечи. – Я поняла. До свидания.
Она отключается, но, видимо, у неё все не очень хорошо с восприятием, потому что девчонка втыкает в одну точку. Она хоть дышит?
– Эй, – зову, – так где моя кровать?
– В коридоре на коврике, – шипит, после делает два глубоких вдоха и отрезает, – моя кровать состоит из двух. Нужно двигать.
Э-э-э? Чего? Как это из двух?
Непонимающе на неё смотрю, и, закатив раздраженно глаза, она подходит и командует:
– Встань.
Поднявшись, наблюдаю за тем, как она откидывает одеяло, простыни, ещё одеяло… Боже, зачем столько одеял? В итоге эта принцесса на горошине добирается до матраса и скидывает его. Вот теперь я понимаю, что она имела в виду.
Мастерица, однако.
Заграбастала себе две койки вместо одной. Что на это сказал её сосед или соседка? И, кстати, почему она живёт одна? Этот вопрос вылетает у меня непроизвольно, но она отвечает:
– Потому что у меня была договоренность с комендантом.
– А я думал, ты соседа съела.
– Очень смешно, – ворчит и принимается двигать кровать.
Безусловно, я тот еще козел, но таскать женщине тяжести в моём присутствии не позволю. Тут уж сказывается мамино воспитание.
– Отойди, женщина, – отодвигаю её в сторону и двигаю кровати.
Она расположила их таким образом, что они стоят посередине, образовывая одну. За минуту расставляю их к стенам. Кажется, в этой каморке стало еще меньше места.
– Надеюсь, что ты взял с собой постельное белье, потому что я не собираюсь давать тебе свое, – с отвращением выплевывает.
– Не переживай. Я бы у тебя и не попросил.
– Если ты уж собираешься тут жить, то запоминай правила, – важно изрекает, складывая руки на груди.
Это смешно. Она действительно думает, что я собираюсь следовать каким-то там правилам?
– Во-первых, никаких девушек в этой комнате.
– Даже тебя? – ухмыляюсь. Только первое правило, а уже осечка.
– Кроме меня, конечно! – рявкает. – Не таскать сюда никаких подружек. Я не собираюсь потом проводить здесь дезинфекцию. Во-вторых, – загибает палец, – убирать за собой. Я не позволю мою комнату превратить в хлев.
Как будто он и так им не является.
– В-третьих, не смей трогать мои вещи. В-четвертых…
Без понятия, сколько у неё этих гребаных правил, но когда у неё заканчиваются пальцы на руках, а возможно, и на ногах (я не особо слушал) и она замолкает, я растягиваю на губах кривую усмешку.
– Теперь, полагаю, моя очередь? – встав, подхожу к ней, возвышаясь на полторы головы. По сравнению со мной эта девчонка просто кроха (ага, это она с виду такая беззащитная, но я-то знаю, какая у нее твердая коленка). – У меня есть одно правило: никаких чертовых правил. Запиши это себе на лбу, солнышко, чтобы вспоминать каждый чертов раз, когда будешь смотреться в зеркало. А теперь, будь добра, покажи мне, где в этом сарае душ.
– Сам найдёшь, – пихает меня в плечо (рука у неё реально тяжёлая) и начинает застилать свою кровать.
Сам так сам.
Пожав плечами, достаю из чемодана полотенце, банные принадлежности, скидываю найки, носки и надеваю тапки, после чего выхожу из комнаты.
Длинный коридор не везде освещается. Видимо, кто-то лампочки повыкручивал. Ванну я нахожу почти сразу. Точнее душ. Возле него стоят несколько парней. Хочу уже протиснуться мимо них, но меня хватают за плечо:
– Эй! Куда прешь? Очередь!
Мать вашу, здесь ещё и очередь?
Парень прищуривается, а после спрашивает:
– Новенький, что ли? Не припомню тебя.
– Ага, только сегодня въехал. Саша, – протягиваю руку.
– Лёня – пожимает ладонь, – а это Костян, – кивает на рядом стоящего друга. – А в какую заселился?
– Двести десятую.
– Оу, – протягивает, – к Лопушковой? Сочувствую.
Что ж, я знать не знаю, кто такая Лопушкова, но судя по тому, что мне сочувствуют и весьма искренне, это моя соседка-тире-нянька.
– Ага, странно, что тебя вообще к ней подселили. Она ж вроде на лапу коменданту даёт, – вклинивается в разговор Костя. Худощавый высокий парень с резкими чертами лица и лукавыми глазами.
– Мест, наверное, не было, – не вдаюсь в подробности. – А эта Лопушкова как вообще?
– Да нормальная вроде… – задумавшись, говорит Лёня. – Перец у неё правда крутой какой-то на мерине гоняет, но зубрилка ещё та!
– Ага, но зато не доносит, если с ребятами гудим.
Дверь щелкает и выходит высокая блондиночка. Девяносто-шестьдесят-девяносто.
Надо же, какие экземпляры в общаге обитают!
Плотоядно облизнувшись, уже представляю её под собой. Или на себе.
– Светик, ну ты хоть если в душ идешь, то майку прозрачную, что ли, надевай на мокрое тело. Порадуй мужской глаз, – смеется Костян.
– А тебе, Алексеев, только и остается, что смотреть, – хмыкнув, бросает блондинка и кидает мимолетный взгляд на меня.
Я подмигиваю. Прикусив губу, девушка бегло меня осматривает, кокетливо взмахивает волосами, и, покачивая бёдрами, удаляется.
– А это кто? – спрашиваю.
– Светка из двести четвёртой. Но я тебе так скажу, друг, даже не старайся. Она себе богатого хахаля ищет.
– Понял, – киваю, а сам уже думаю, как буду ее иметь. Богатый не богатый, а тонны обаяния у меня не отнять. Если я хочу, то могу быть весьма настойчивым и обходительным парнем. – Кто следующий?
Ребята обмениваются взглядами, а потом Лёнчик говорит:
– Можешь идти. Кстати, мы с Костей каждый месяц собираем на горячую воду. У нас тут общий счёт, – ну очень тонко намекнул.
Денег у меня не особо много, но все же на вражеской территории свои люди не помешают. Потянувшись за кошельком, спрашиваю:
– Сколько?
– Пятьсот.
Ну это ещё по-божески, я вам скажу.
Достаю купюру и передаю. Довольно лыбясь, парни пропускают меня вперёд.
– Ну если тебе будет что-то нужно, то обращайся.
– Угу…
Зайдя в душу, дергаю щеколду и прохожу внутрь.
Просто ущипните меня! Это душевые? Да в любом притоне и то получше будет! Потрескавшаяся плитка, гнилые трубы, с которых капает вода, паутина на стенах…
Черт! Может, армия была не таким уж и плохим вариантом?! Потому что это полный отстой.
Сняв свои вещи, которые стоят дороже, чем все это здание, аккуратно вешаю на крючки, а после становлюсь под душ и включаю воду. Холодная…
Неудивительно, что они на горячую собирают.
Начинаю крутить второй винтик, но ничего не меняется.
Что за хрень?
Мне понадобилось более пяти минут, чтобы понять, что никакой горячей воды нет и не будет. Закрыв воду, натягиваю боксеры, хватаю полотенце, свои вещи и бросаюсь в комнату.
– Почему в душе идёт холодная вода? – как только захожу, выплевываю.
– А какой она должна быть? – невозмутимо интересуется Лопушкова, даже не оторвавшись от своего телефона.
– Горячей, разумеется. Я же, мать твою, отвалил за это пятьсот рублей!
Лера
Этот парень полный кретин. Как можно было повестись на этот тупой развод?
Так же, как и ты четыре года назад. Да-да, спасибо внутренний голос, ты как всегда вовремя.
С его волос капает вода и уже сделала на полу приличную лужу. Он даже не потрудился вытереться и одеться, прежде чем ворваться.
Лицо перекошено, а скулы ходят ходуном.
Черт!
– Я сейчас приду, – ворчу, вскакиваю в тапки, потуже затягивают халат и топаю к нашим юмористам.
Вообще-то мне стоило сказать ему, что он тупой придурок, которого облапошили, но вид этого парня…
Да. Мне его стало жалко. И потом, если уж я собираюсь стать его нянькой…
Дерьмо. Я уже его нянька. И то, как я иду сейчас заступаться за него, только подтверждает этот факт.
Подойдя к комнате, тарабаню изо всех сил. Дверь открывается, и высовывается наглая рожа Потапова.
– У вас совесть есть? – рявкаю. – Верните этому идиоту деньги, – требую.
– Лерунчик, какие такие деньги? – делает изумленное лицо Потапов. – У тебя жар? – прикладывает руку мне ко лбу.
– Потапов, – рычу, хлопая его по руке, – не делай из себя идиота, природа уже все сделала за тебя. Учти, если ты не вернёшь деньги, то больше на ваши тусовки я закрывать глаза не буду. Так и знайте! – кричу им в комнату, чтоб все услышали.
– Да ладно тебе, – вздыхает. – Ну хочешь, мы поделимся?
– Нет, – категорично изрекаю. – Я хочу, чтобы вы вернули деньги.
– Вот же заноза, – буркает, тянется в карман и достает смятую купюру.
– Держи, Лопушкова. Но это только по старой дружбе, а ещё…
– Буду держать рот на замке, – понятливо киваю.
Вот это другой разговор.
Я смотрю на смятую купюру у себя в руке, не понимая, откуда взялась эта ответственность. Мне не стоило сюда идти и вступаться за этого парня. Уж он-то точно не нуждается в моей защите. С другой стороны… Не пойди я сюда, были бы разбирательства, возможно, даже мордобой, а я обещала его отцу сделать из сына человека, а не калеку.
Зайдя в комнату, кладу деньги на стол и говорю:
– У нас нет никаких взносов. Вот твои деньги.
– Как? А вода?
– Горячую воду уже отключили.
– Просто чудесно, – фыркает, проводя рукой по лицу. Молчит пару секунд, а потом неохотно выдавливает, – спасибо.
В ответ я только хмыкаю. Больше мы не препираемся. Не потому что вдруг перестали друг друга ненавидеть, а просто потому что устали. Слишком много новостей за этот вечер. Неприятных, конечно же.
Зайцев не разбирает свой чемодан, он просто отодвигает его в сторону, застилает постель и ложится в кровать. Я же выключаю свет. Комната погружается в темноту.
Уже закрываю глаза, как…
Хлоп. На пол что-то падает на пол.
Поворачиваю голову, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте. На полу что-то валяется. Кажется, красное…
Это же не…
– Ты только что снял трусы? – всеми силами пытаясь сохранить спокойствие, выдавливаю.
– Ага. Не люблю, когда меня что-то стесняет.
Убейте меня! В метре от меня лежит полностью голый парень! Парень, которого я практически не знаю!
Все-таки Петров был не прав. Ханжа бы на моем месте уже упала в обморок от всего происходящего ужаса.
– Кстати, – когда я практически успокаиваюсь, раздается его голос, – как тебя зовут?
Ну да. Самое время познакомиться.
– Лера.
– Спокойной ночи, Валера.
Этот индюк только что назвал меня мужским именем?
Глава 7
Лера
Мой день начинается с жопы. И нет. Я не выражаюсь фигурально. Он начинается с крепкой круглой загорелой задницы. Вот так. Просыпаюсь и вижу задницу.
О боже. Спаси и сохрани.
– Господи! – зажмурившись, рычу. – Ты хоть когда-нибудь одеваешься?
– С добрым утром, солнышко, – воркочет Зайцев. Явно издевается, гаденыш! – А что такое? Тебя что-то смущает?
– Да! – рявкаю, резко вскакивая. Черт, зачем я опять открыла глаза? – Меня смущают голые мужики в моей комнате!
– Повезло же твоему парню, – хмыкает, по-прежнему продолжая отжиматься.
Его слова больно жалят, хотя я уверена, что он и сам не подозревает насколько.
У меня нет парня! И да. Петров смущал меня своей наготой! И да. Я просила его одеться после секса и одевалась сама. Мне было неловко, и я ничего по сей день не могу с этим поделать…
– Но тебе, солнышко, придется смириться. Теперь это не только твоя комната. Если хочешь, можешь присоединиться. Меня не смущают голые женщины. Только возбуждают.
Да я скорее выпрыгну в окно, чем буду расхаживать перед этим похотливым кобелем нагишом!
Хватаю подушку и кидаю прямо в этого подлеца. Подушка прилетает ему точно в голову. Может, после встряски там все встанет на места?
– А вот это уже рукоприкладство, – недовольно рычит и начинает подниматься, как я срываюсь на крик…
– СТОЙ! ЗАМРИ!
Прикрываю глаза рукой, на ощупь пробираюсь к шкафу, но Лера была бы не Лера, если бы не стукнулась мизинцем о кровать.
Дерьмо.
– М-м-м, – хватаюсь за мизинец, скача на одной ноге, и что вы думаете?
Разумеется. Ну разумеется, моя нога скользит по полу и я начинаю заваливаться назад, а руки этого извращенца меня подхватывают.
SOS.
Слишком много голых частей чужого тела дотрагивается до моей спины.
SOS. SOS.
Одна его значительная часть реагирует на близость и начинает подниматься.
– Убери от меня руки, озабоченный придурок! – визжу, вырываясь из его хватки.
– А что я могу поделать? Я уже больше суток не трахался…
Помойте ему рот с мылом!
Мамочка, забери меня домой…
Отскакиваю, подлетаю к шкафу, достаю полотенце. Черт бы побрал этого Зайцева, потому что я прямо-таки чувствую как он наблюдает за мной. Открываю ящик с нижним бельём и хватаю первые попавшиеся трусики.
– Красный тебе больше подходит, – комментирует.
Если этот парень не заткнется, клянусь, я переборю все свои стеснения, вырву его член и затолкаю ему же в глотку.
– П-пожалуйста, – дрожащими то ли от потрясения, то ли от злости голосом прошу, – оденься.
К его счастью, он больше ничего не говорит. Все-таки инстинкт самосохранения еще работает, я же вылетаю пробкой из комнаты.
Умом я, конечно, понимаю, что этот гад меня нарочно провоцирует. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, чего он добиваться… Зайцев хочет, чтобы я сама отказалась с ним нянчиться, но черта с два! Я работаю уже почти год на ТК и никуда дальше девочки на побегушках не продвинулась. Только это меня останавливает от того, чтобы вышвырнуть наглеца с голым задом (в самом прямом смысле) на улицу.
Надеюсь, все мои страдания окупятся в полном размере.
Будем считать, что это такой тренинг. В любом случае мне нужно научиться выходить из зоны комфорта. В конце концов, если я собираюсь работать на телевидение, мне необходимо быть готовой ко всему. Сомневаюсь, правда, что у меня по студии будет сверкать голым задом озабоченный имбецил, но чем черт не шутит…
