ТЫ ЕСТЬ

Можно подумать, что Рената выросла избалованной, но всё было отнюдь не так: взяв себе за правило, что ни копейки не возьмёт у отца, шла на подработки, раздавая листовки прохожим. Правило выработалось с ретроспективы, когда она оставалась дома в совсем юном возрасте совсем одна в своё распоряжение, следовательно, готовила себе перекусить, ходила в душ, готовила уроки и ложилась спать вовремя, как только время показывало десять вечера, по указке отца.

Дисциплина и стойкое самообслуживание указало ей, что она может справиться и сама, поэтому любые ухаживания, да даже простые покупки для неё от отца отвергались. Иногда даже доходило до физических расправ в виде укусов за руку Виктора, чтобы тот не тратил лишние деньги. Чтобы не остаться калекой и сохранить руки, Виктор перестал дарить что-либо дочери. Только если уезжает надолго: он может оставить у двери в комнату дочери подарок, а когда он приедет – злость Ренаты спадёт.

Они вышли со двора через арку и оказались на оживлённой улице, что болтала о своём. Болтала через дребезжащие автомобили, через пиликание светофоров, через томные разговоры напыщенных дам и через гул отдалённых кафе, что наконец-то имели право расстегнуться и вывалиться на улицу верандами. Клумбы распределялись чётко по миллиметрам по брусчатке, за которыми ухаживали не только нанятые организации, но и ближайшие жители.

Рената тоже хотела бы приложить руку к подобной красоте, только не находила времени для этого, поэтому только наслаждалась видом. Пройдя подальше, к пешеходному переходу, Рената обратила внимание на мальчишку с рюкзаком наперевес.

Он не обращал внимания на окружение: в уши воткнуты вкладыши, а взор – только на экран телефона. Взглянув на светофор, он удостоверился, что ему горит зелёный, и отчасти его вины нет, только у разрешающего знака оставалась секунда, поэтому тот стартанул прямо под колёса дорогих автомобилей, чьи владельцы не очень-то беспокоились о соблюдении ПДД, а уж тем более, когда виноваты были не они.

Увидев это, Рената постаралась предотвратить аварию с летальным исходом и молниеносно оказалась у нерасторопного мальчика, подхватив того за шкирку и потянув на пределы пешеходной дороги, обняв его, чтобы точно сберечь его жизнь. От перепуганного мальчишки послышалось «Ой», а от скоростных автомобилей – возмущённый сигнал. Рената переглянулась, понимая, что беда миновала, и мягко улыбнулась пареньку, успокаивающе поглаживая его по голове, чтобы тот не начал верещать на всю улицу, поняв, как близок был к смерти.

– Ты как, малыш?

– Всё хорошо, – неуверенно сказал мальчик.

Подоспел и отец Ренаты, который дал слово наставлений для своей дочери, наблюдая за картиной.

– Ты ведь знаешь, как опасно на улице? Когда переходишь дорогу, нужно что сделать?

– Убедиться, что можно проходить.

– Правильно. Теперь будешь следовать правилу?

– Буду, – слезливо тот кивнул.

– Ты можешь слушать музыку, только если одним ухом. Договорились?

Мальчишка снова кивнул, сообщая, что урок прошёл не зря.

– Спасибо, тётенька.

– Ничего страшного. Давай только сейчас вместе перейдём дорогу. По правилам, хорошо?

Зелёный загорелся, и женский роботизированный голос сообщил, что можно переходить дорогу. Мальчишка с Ренатой посмотрели влево, а потом направо и уже тогда перешли дорогу. Мальчишка всё ещё был испуган, убрал телефон в карман, не смея слушать музыку. Он обнял ноги Ренаты и попрощался, чем немного засмущал девушку. Виктор с гордостью кивал своему чуткому воспитанию, сжимая губы, чтобы не расплыться в улыбке.

– Молодец, принцесса, – ласково Виктор отозвался о своей дочери. – Мои уроки по всей видимости прошли не зря.

Рената пожала плечами, а после начала играть роль принцессы, исполнив для него реверанс. Виктор захохотал, приобнял за плечо дочь-спасателя.

– Меня спасла ситуация, – отказывалась от своей похвалы Рената.

– В каком смысле?

– Любой урок – это травмирующий опыт, а тут наглядно: шаг – и тебя сбили. Моей заслуги мало.

– Скромность – вот что скрашивало нашу семью.

В обнимку они дошли до местного молла. Внутри торговой точки скрывалась проходная, где ты можешь завернуть в любой угол и оказаться в магазине по своей надобности: нужен тебе алкоголь, свежее мясо или только что собранный урожай.

– У тебя хороший материнский инстинкт.

– Да брось, – Рената ударила в плечо своего отца, ухмыляясь, – у меня даже квартиры нет. – И я начинал без квартиры. Столько мне отказывали из-за того, что к ним нельзя с ребёнком. Больше чем ты отказываешь парням, верно?

– Давай сосредоточимся пока на том, что нам нужна лампочка.

– Да, только я сейчас…

На глаза Виктору упал магазин табака и принадлежностей, после чего он пошёл к нему. Рената сначала удивилась, а после рассердилась на своего отца, останавливая его.

– Ты чего? Ты же обещал бросить.

– Я и бросил. Сейчас я на этих ваших… на электронных.

– И в чём разница? Вреда столько же.

– Реклама говорит другое.

– Не думала, что мой отец поведётся на рекламу.

Рената выдохнула с разочарованием и с мыслями, что не переучит повидавшего жизнь мужчину, поэтому отпустила его в уголок с отнимающими жизнь палочками. В конце концов, не ей его учить, ведь на пьяную голову тоже грешила подобным, за что на утро ей было беспрекословно стыдно, после чего приняла решение, что не будет напиваться до такой степени, когда её тянет к никотину. Такими темпами она могла и вовсе бросить пить, ведь справлялась и без градусов, что разгоняли кровь по организму, а быть поддерживающим веселье трезвенником, плюс всегда быть настороже себя, а в первую очередь подруг, что в неподлежащем состоянии могут попасть к недоброжелательным грязным лапам.

Быстро расплатившись, Виктор оказался у своей дочери, стыдливо пряча пачку стиков в карман треников. Цокнув, но не желая продолжать этот разговор, Рената быстро перевела тему.

– Как мы купим лампочку, если не знаем, какая она?

– Почему ты решила, что мы не знаем? – акцентировал внимание на слове «мы» отец. – Сколько мы живём в этой квартире, лампочки были одни и те же.

Его слова были правдой: они прожили в этой квартире около пятнадцати лет, купив её, когда Рената пошла в первый класс. Квартира в «сталинке», что была недалеко от центра. Виктору тогда пришлось занять денег, ведь он хотел именно такую, но быстро раздал долги – на это у него ушло меньше года, и вложения стоили того. Сейчас они могли позволить себе жить в центре или купить дом в элитном районе, но отец был из другого теста.

Конечно, он мог себе позволить многое и позволял, но, не углубляясь и не бесясь от жира, ведь, по его мнению, он доказал себе, что может добиться того, о чём мечтал, а нажитое приходит и уходит, лишь эмоции и воспоминания остаются. Виктор даже подолгу мог стоять у того косяка, где отмерял рост дочери, подписывая черту датой. А сейчас, на старости лет, думает купить себе дачу за чертой города и ездить туда «отдыхать духом».

Рената подшучивала над ним, обзывая садовником, который может нанять садовников, но в целом поддерживала идею, мечтая о тающих во рту кусках шашлыка в компании небольшой семьи в перспективе. Где будет снимать причмокивающего сына или дочь, сладко улыбаясь при этом, а в этот момент её муж будет целовать в темечко ребёнка.

Под мечтаниями они оказались в магазине, где можно было купить всё нужное: от батареек до люстры к ней, и прошли к отделу света. По пути захватили себе якобы необходимого, после чего пришлось возвращаться ко входу за тележкой, и чуть не забыли, ради чего вообще пришли в магазин, но всё же среди чипсов, станков для бритья, милого щенка, которого можно сшить из бисера, и много чего «остро необходимого» оказались светодиодные лампочки про запас.

На кассе наполнились грузные пакеты, провелась дисконтная карта и вышел средний длины чек. Отец внимательно изучил его, удивляясь, как они набили два пакета, потратив при этом не больше трёх тысяч. Виктор пытался взять пакеты у Ренаты, но она передала только один.

– Дочь, у меня спина больная.

– Поэтому и один пакет. Отдавай тогда его.

– Мне для равновесия, чтобы не скривиться, нужно два.

– Тоже удумал. Я и сама могу дотащить, не маленькая.

– Совсем не жалеешь старика.

– Да какой ты старик? – рассмеялась Рената. – Люди в тридцать старше тебя выглядят.

Виктор, как только умеет он и чего не передал дочери, выпучил жалостливые глаза, плавно опуская их к полу, поникши разглядывая носки своих кроссовок. И ведь это всегда срабатывало с Ренатой, хоть она давно раскусила такую уловку.

– Ой, только не нужно этого, – Рената отвела хмурый взгляд, но периферией видела эту картину из грусти и плача. – Взрослый ребёнок. Хорошо, сдаюсь.

Всё же она передала пакет отцу, после чего он расправился и заулыбался. В целом, он любил так играть на чувствах дочери, якобы старичка уже списали со счетов и ни на что он не пригоден, даже выполнить обыденные вещи. Сейчас, чтобы Виктор не считал, что дочь считает его неспособным донести пакеты, прогуливалась до дома не спеша, чтобы отец точно убедился в своих силах и что Рената полностью доверяет ему в таком деле.

Она рассматривала каждый свежий листик, что извивался под дуновением ветра, ласкаясь под нежными лучами. Рассматривала неторопливые пары, что тоже наслаждались устоявшимся теплом. Читала расклейки на стенах, объявления и вывески кафе и ресторанов, вспоминая, заходила ли туда хотя бы раз и какое у них было меню. Их прогулка обернулась целой экспедицией, что из получаса продлилась до полутора, после чего отец всё же не выдержал и передал один из пакетов.

– Спина болеть не будет?

– Покурю, пока ты изучаешь всё.

Рената кивнула, сжимая губы в недовольстве, и отошла подальше от отца, чтобы не чувствовать мерзкий запах. Теперь же она, добившись того, что отец сдался, могла идти быстрее до дома, но теперь уже Виктор никуда не спешил, поэтому Ренате пришлось ждать его на скамейке у подъезда, ведь ключей она с собой не брала, благо скрашивали её ожидание многочисленные чаты с подругами, которые они создавали на каждый новый случай, иногда даже путаясь в них, поэтому однажды Рената узнала, что ей подарят умную колонку, чтобы, находясь дома, она не болтала со стенами, и феромоны из магазина эзотерических товаров, которые завлекут для Ренаты мужчину.

Но общие беседы собирались в новые и по меньшим причинам: на этот раз в обсуждении, куда им сходить сегодня вечером, ведь все места им довольно-таки приелись, а некоторые испортились, где коктейли всё больше и больше стали разбавлять с водой. Они шерстили по карте и гидам, которые советовали туристам сходить в новые места. Они, может, и местные, но облапошить приезжих и развести их на коктейли, а после никогда в жизни не встречаться – было идеальным вариантом.

Это было немногочисленное отличие Ренаты от подруг: если они хотели, как говорится, поиграться и бросить, то для неё было целью найти достойного парня и разузнать о нём больше за короткое время, а там уже думать – дать ему шанс или игра не стоит свеч. Она была избирательной, а заплатить себе за напиток не считалось ей зазорным, а даже поводом восхититься своей самостоятельностью.

Сейчас же подруги разделились на лагери: кто-то настаивал всё же пойти в известное им заведение, где всё пройдёт гладко, а кто-то жаждал глотка свежего воздуха из недавно открытого клуба в неоновой расцветке, где выйдут хорошие кадры для социальных сетей.

Самая ответственная из них, Ника, устроила голосование, где оставалось проголосовать только Ренате, чтобы перевесить один из вариантов либо поставить в тупик спор.

А она как раз думала вчера ночью о том, что их город настолько большой, но из-за изобилия мест, где можно провести вечер, а то и досидеть до утра, трудно изучать каждое место, если ходить только в одни и те же места, поэтому она выбрала путь новых впечатлений, а не проверишь – не узнаешь, поэтому её палец тыкнул на неоновый клуб.

– Куда так торопилась? – спросил полушёпотом Виктор, неторопливо подошедший к двери подъезда.

– Чтобы тошнить не начало от твоих электронных, – скривила лицо Рената.

Отец передразнил её, открывая дверь подъезда и пропуская вперёд сначала нагулявшихся упитанных котов, чтобы они могли пошкрябать когтями об дверь своих хозяев, сигнализируя, что нагулялись, а после и дочь, что перешагивала лестницу через одну.

Дома они распаковали вот-вот порванные пакеты, раскидывая по местам продукты, а после Рената ушла в свою комнату, чтобы заранее подготовиться к тяжёлой ночи и выглядеть так, будто высыпалась за двое суток, которые была на ногах.

Отец постучал в открытую дверь, чтобы предупредить Ренату, которая увлечённо рисовала стрелки перед зеркалом, освещённым настольной лампой.

– Что такое, пап?

– Снова собираешься куда-то?

– Девочки пригласили.

Виктор грустно выдохнул так, чтобы дочь точно услышала, как он расстроен. Рената повернулась к нему с милой улыбкой, как бы извиняясь.

– Я думал кино посмотрим, – сказал Виктор в коридор, чтобы не нагружать дочь своими «хотелками», собираясь уходить к себе.

– Ну, подожди, – задержала отца Рената у косяка двери, подпрыгивая к нему. – Давай на завтра?

– Завтра я еду на новую точку. Смотреть, всё ли подготовили.

– Ты не рассказывал о новой точке.

– Она и не совсем моя.

– Как это? Получается, собираетесь…

Задумчивое лицо Ренаты, которое сопоставляло факты, засеяло. Засеяло от радости и гордости, зная ответ без слов отца, но из вежливости решила уточнить и убедиться в своей правоте:

– Вы открываете франшизу? Вы правда открываете франшизу?

Всё было понятно и без ответа по стеснительной улыбке отца с почёсыванием щетины, чтобы не утонуть в поздравлениях и похвале, но Рената не могла сдержать радостный визг свершениям отца: он часто говорил о том, как хочет поглотить больше рынка, дать людям возможность поесть вкусно, поесть на каждой точке города, но боялся за потерю качества и долго решал, как сохранить лицо своего детища.

И, видимо, наконец решил, чему Рената была нескончаемо рада, ведь твердила отцу всё это время, что то, что он делает, должно узнать как можно большее количество людей. Поэтому сейчас, радуясь за то, что отец, во-первых, послушал её, а во-вторых, решил расширяться, она повисла на его шее, зацеловывая щёку.

– Какой ты молодец! А что, дочери не нужно видеть новую точку? Какая она? Больше? Или аутентичная? Вот почему ты задерживался! И ведь молчал!

– Стой, стой. Слишком много энергии.

– Тогда я поеду завтра с тобой!

– Но это ведь рано утром.

– Да и ладно! Вернусь раньше. Плюс у меня отпуск, отоспаться ещё успею. Я тобой горжусь.

Проживший достаточно много, в меру суровый, не выказывающий эмоций, Виктор покраснел, словно маленький мальчик, который только что признался в любви. Особо не сопротивляясь, ведь когда его дочь проявляет любовь в таком количестве – не стоит ей мешать, ведь сопротивления ещё больше затягивают в зыбучие пески объятий, поэтому это может продолжаться до самого вечера.

Пережив волну из проявления гордости, пожеланий удачи и автоматной очереди из поцелуев, он оставил Ренату, чтобы она могла собраться к девчонкам, но теперь она не могла собраться с мыслями: какой там макияж, если её отец – целая глыба в своём деле, уважаемый многими?

Перебиваясь между подкрашиванием губ тёмной помадой и широкой улыбкой, она еле-еле собралась до момента, когда уже нужно срочно выходить. Рената часто страдала тем, что опаздывала на важные и не очень встречи, добираясь самой последней.

И даже если она уже стояла у порога, то в голове щёлкал вопрос: «Точно ли я всё выключила?», а при проверке, когда она заглядывала в каждую розетку, вспоминалось, что хотела сделать пару дней назад, но забыла из-за того, что отвлеклась на то, что ей нужно было сделать неделю назад. И цикл продолжался, пока нервные сообщения стопкой не собирались у неё в уведомлениях, гневно вопрошая, где она и что её никто не будет ждать. Всё равно ждали у входа, заметно дрожа от холода или подправляя растёкшуюся от жары тушь. Сейчас происходила та же ситуация.

Отщёлкнув дверь, она зависла между подъездом и коридором, вспоминая что-то невероятно важное, что ей нужно сделать. Подумав пару секунд, мысленно ударив себя в лоб, она вернулась в комнату и залезла в тумбочку, чтобы положить защиту в свою сумочку. Больше она нужна была не для неё, а для подруг, что могли забыться под красивыми комплиментами от ухажёров и отдаться не тому человеку.

Это никого не обижало, даже поощрялось внеочередным «Аперолем» для Ренаты, по крайней мере сейчас: изначально подруги обижались даже на мысль, считая, будто Рената думает, что они легкодоступны, но по итогу начали воспринимать это как заботу и предостережение, потому что по итогу ими никто не пользовался, но хотя бы они были рядом. Выйдя из квартиры, Рената попрощалась с папой, что стоял у своей комнаты, уже включив пластинку, чтобы наконец вспомнить, что за песня застряла у него в голове, и сразу же села в такси, бесплатное ожидание которого закончилось пять минут назад.

***

Три подруги, как на подбор, – рыжая по имени Ника, светлая Олеся и тёмная Анита – ещё не измученные ожиданием, стояли подальше от входа к целому отдельному комплексу, откуда доносились дребезжания колонок, отдающие даже в ноги. Подальше от входа, где пара мужчин не понимали, почему их не хотят пропускать в клуб, разговаривая с охраной на повышенных тонах.

Девочки смотрели на ситуацию с задором, потому что им очевидно: мужчин не хотят пропускать из-за спортивной одежды. Они же были одеты в вечерние платья – не слишком вызывающие, но бросающиеся в глаза противоположному полу. Олесе пришло в голову, чтобы, когда они входили, она выкрикнула охранникам, будто те пропустили бомбу в заведение, ссылаясь на сногсшибательных подруг, но Ника пресекла подругу, потому что хотела провести время в клубе, а не в отделении полиции.

– Тогда бы и развеялись в новом месте, м? – Анита наигранно стервозно ткнула Олесю в её желание прийти в новое заведение.

– А что спорить сейчас, подруга?

– Ладно, успокойтесь.

Расталкивая в стороны подруг, чтобы они не вцепились друг другу в головы, Ника заметила в подъезжающем такси Ренату.

– Смотрите, приехала не опоздав! Снег пойдёт, кажется.

Рената захлопнула дверь автомобиля, который сразу же сорвался с места к новому заказу, покрасовалась перед девушками, отмечая по её меркам ранний приезд, и, как это было принято, расцеловала воздух возле щёк подруг.

– Как ты светишься, я не могу, – Анита прокрутила Ренату, оценивая новое платье со стразами.

– Это красное платье тебе так идёт. Не то, что другие красные платья, которых у тебя вагон.

Олеся подправила волосы Ренаты после того, как она покружилась вокруг своей оси.

– Любительница приукрашать Олеся, посмотрите на неё, – измывалась Рената в шутку над ней, подправляя той помаду, облизнув до этого палец, – у самой будто нет бзика на персиковый.

– Чтобы подчеркнуть свой персик, мне нужен его цвет.

Анита заохала, смеясь над такой формулировкой, и отошла подальше. Рената перекинула на всех взгляд, не понимая, почему они до сих пор не зашли внутрь и не выпили по коктейлю, захватила, кого могла, под локти и потянула к заведению, возле которого стояли те мужчины и названивали кому-то «важному».

– Сегодня угощаю я, – обрадовала Рената подруг, – чтобы ни одна ни к одному тюфяку не ушла, всем понятно?

Молча согласившись с планом «сегодня только девочки», они без лишних остановок у фейс-контроля прошли в тёмное помещение, где им в кожу впились басящие ударные, на их кистях оказались неоновые браслеты, а лицо меняло цвет, смешиваясь между собой от обилия из каждого угла светящихся ламп и светомузыки.

Дышать было практически невозможно: помимо обилия народа, энергично прыгающего, что каждым движением мог вывихнуть сустав, а то и вырвать руку при неаккуратном рывке, что своим жаром стесняли кислород, добавлялись дым-машины, вулканом извергая в потолок белую субстанцию.

Поэтому многие кабинки туалета были заняты, чтобы, мягко говоря, отдышаться у унитаза. Атмосфера была выходного дня: разгоняющие кровь напитки добавляли газа для «мачо», которые строили глазки, подправляя девушкам лапшу на ушах и вывешивая новую; множество студентов, что тратили стипендию до копейки на конский ценник напитков, и «папики», которые сидели в окружении статных дам, воюющие за внимание влиятельного мужчины между собой.

Вне всего происходящего сегодня были только четыре подруги, что не хотели влезать ни в одну компанию, а собрались именно ради узкого круга на танцполе, особо не завлекая никого, хотя Олеся предупредила, что «там как пойдёт». Усевшись подальше от колонок, чтобы не драть глотку в крике, чтобы собеседник правильно услышал твои слова, они начали листать меню, а в особенности барное.

– Можете выбрать что угодно! – счастливым тоном сообщила Рената.

– Что за повод? – уточнила у неё Анита, параллельно листая бар.

– Отец открывает новую точку. Подруги переглянулись, а после радостно завизжали, поздравив Ренату с таким событием.

– Не сомневалась в дяде Вите. – без доли сомнений проговорила Ника.

– Да, мужчинка он ничего.

Олеся добавила это достаточно игриво, за что закономерно получила шлепок по тыльной стороне кисти и угрозу кулаком от Ренаты.

Вот-вот, и рядом с ними уже стоял официант, принимая у каждой заказ в перерыве между их спорами и понимая, что смена у него будет сложная, но явно заработает хорошие чаевые, удалился, предупредив, что напитки будут на их столике через пять минут. И напитки действительно уже были там, не успели девочки утонуть в своих обсуждениях, будто не виделись вчера и им есть ещё кому перемыть косточки.

Вздымая бокалы, поздравляя и желая ещё больших успехов для семьи Ренаты, напитки были выпиты, а, следовательно, чтобы не терять ни секунды в бесконечной ночи, все вышли в отдельную от общей комнатку с меньшим залом и пространством для танцев, но более приятной музыкой, где чувствуешь себя в кругу близких друзей, где знаешь каждое лицо, присутствующее здесь.

Отчасти такое суждение было правдой: каким бы город ни был большим, когда варишься в одном чане с определённой тусовкой, которая хоть мало-мальски схожа с тобой по вкусам, создаётся впечатление большой деревни. Большая деревня ощущалась и в другом, более прямолинейном смысле: как злобно отзывались девочки о приезжих – «доярки с амбициями» путались у них под ногами, пытаясь добиться чего-то.

Но это складывалось из их статуса обеспеченных семей или же семей выше среднего класса – в них не было того же огонька, что у тех же «доярок», где нужно быть в бесконечном движении под прессом, в них была заколочена та коптильня с табличкой, что гласит: «Стремлений – ноль, лень – выше ста».

И они не видели в этом проблем, что складывалось в ещё одно различие с Ренатой, которая всегда старалась делать всё сама. Осуждалось ли это? Вряд ли. Играло роль «не понимаю, но принимаю», и они никогда не закусывались на эту тему.

Музыка лилась нескончаемым потоком через перебивки, и это быстро выбило Ренату из сил, с учётом, что она не отдыхала пару дней, поэтому, быстро сдувшись, она села обратно за столик. Облокачиваясь об мягкую спину, что отдачей била ей по спине из-за гуляющих стен, Рената сонливо водила по потолку, проводя взглядом от начала до конца торчащих труб вытяжки.

«Всё же плохая идея была выходить сегодня в люди», – говорила про себя Рената, сдавливая зевок.

Но чтобы добить свой организм и продержаться хотя бы пару часов, она делала неторопливые глотки «Пина колады» и заглядывалась на посетителей, что неоновой подсветкой двигали телами в ритме, даже если просто шли в туалет или на перекур. Тут подоспел официант, расставляя блюда по тем местам, откуда они были заказаны.

– Спасибо, – выкрикнула Рената с милой улыбкой.

Это удивило официанта – видно было по его лицу, что благодарностей по манере общения девушек ему сегодня не услышать, но тоже мило улыбнулся Ренате, скрываясь к другим столикам.

Пробуя мясную закуску, которая брала всегда, если была в других ресторанах, чтобы сравнить с аналогичной у отца, она в очередной раз убедилась: лучше, чем в их ресторане, она никогда не пробовала. Но голод брал своё, поэтому выбирать не приходилось.

Утолив голод и набравшись сил, немного посидев, чтобы во время танца её не вырвало на бедолаг поблизости, она вернулась к подругам, которые будто и не заметили отсутствия Ренаты – настолько были погружены в танцы, чем и соблазнили пару ребят, которые ворвались в их общий круг.

Рената подумала о том, что был уговор про вечера девочек, но не стала ничего высказывать, но и старалась не обращать внимания на парней. Встав между Никой и Анитой, она нащупывала стилистику музыки и тоже задвигалась.