Инфекция
А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;
и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду;
и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.
Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся.
Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего.
А Я говорю вам: люби́те врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас,
да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?
И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?
Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный…
Но только люди не хотят этого. Какая же это к черту справедливость, когда ты должен все отдать, со всем смириться и свято и безоглядно верить, что ТАМ тебя за все это будет ждать Рай Небесный, а обидчиков твоих Господь адом потом накажет? После смерти. Да вот только потерявшим своих родных, родителям, чьих детей отправили на больничную койку, или простым людям, чьих престарелых родителей раньше времени отправили на тот свет из-за скудной пенсии, никакой Рай не нужен. И на Ад им плевать. И смириться с тем, что их ребенок теперь будет сидеть в инвалидном кресле и питаться через трубочку до смерти родителей, а потом сгниет где-то под забором никому не нужным инвалидом, а тот, кто все это сделал, будет и дальше жить в свое удовольствие, они никогда не смогут. Даже если когда-нибудь потом, после смерти этот подонок будет наказан муками вечными. Но это будет потом… Может быть…
И вот Вера у людей стала угасать. Ведь Вера это как огонь, который должен гореть в душе, как костер, который греет холодной ночью. И если не подбрасывать в костер дрова, он затухнет. И если не подтверждать Веру, если не давать людям справедливость, то и люди перестают Верить. И чем громче звучит чуть ли не из каждого утюга Евангелие, и проповеди о смирении, перед Волей Всевышнего, тем ближе людям становится Ветхий Завет:
… Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти.
Кто убьет скотину, должен заплатить за нее, скотину за скотину.
Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал:
перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать.
Один суд должен быть у вас, как для пришельца, так и для туземца; ибо Я Господь, Бог ваш…
…Один суд для всех. И тех, кто при власти, и тех, у кого ничего нет.
А вот, а как быть тем, у кого остались и другие дети? Можно взять на себя грех мести. Уже не страшно – боль и обида вытеснили страх. Только что потом ждет других детей? Кто защитит их, когда родителей не станет? Вот так и появились такие, как Игорь. Им можно заплатить и обидчик будет наказан, и сам вроде не при делах.
Однажды ему вдруг позвонили и предложили работу. Оказалось, что такие, как он есть везде. И это тоже огромный бизнес. Нелегальный, но крепкий. Его невидимые нити как паутина пронизали всё и везде, начиная от самого дна, от самых обездоленных, и до самых верхов власти. Этой невидимой паутиной оказалось пронизано всё – все конторы и учреждения, все министерства и администрации, все штабы и войска, все управы и прокуратуры, всё. Но никто в этой паутине не знал друг друга ни в лицо ни по именам. И кто управлял всей этой системой, тоже никто не знал. Одной такой невидимой нитью этой паутины оказался и Игорь. Иногда ему звонили, и говорили кодовое слово. Потом он в назначенном месте забирал заказ – фотографию человека и места его «обитания». После того, как кто-то внезапно находил это тело с явными следами ограбления и насильственной смерти, или в виде несчастного случая, он в другом назначенном месте забирал оплату.
Поначалу было сложно. В голову лезли всякие мысли. Но потом все как-то незаметно улеглось. Даже совесть почти замолчала. Это оказалось не сложным, потому что заказы были примерно однообразными – какой-то зажравшийся мажор-переросток, или потерявший берега "слуга народа", который решил, что ему можно все. Просто появились те, которые готовы выложить определенную сумму денег за его голову. Он успокаивал себя тем, что он делает то, что не может делать уже порядком прогнившая система. Но все равно, его не покидало чувство, что что-то не так, что это не нормально, неправильно, ну, не должно быть так! Каждый раз после очередного заказа он не мог спать, до тех пор, пока не уходил в запой. В одном из таких запоев он пропустил звонок с заказом. Потом еще раз.
Потом заказы прекратились. Неожиданно для себя он даже обрадовался – все, больше не надо никого убивать! Ладно, когда был на войне, там понятно, а здесь? Последним его заказом был молодой, лет двадцати пяти, не больше, парень, крестник кого-то из областного управления МВД. Все сыпал проклятиями на Игоря, который запихал его в машину и вез его куда-то. Грозил связями и жестокой расплатой. А когда понял, что его ждет, стал плакать да молить о пощаде. Даже обмочился. Жалкое зрелище. Заказ на него был не как обычно – заказчик пожелал, чтобы он умирал мучительно и долго. Игорь все же не стал его истязать. Не смог. Только после недельного глухого запоя он перестал подскакивать по ночам в холодном поту…
Наконец-то жизнь стала налаживаться. Он нашел работу. Не ахти какую, но все по закону. Платят не много, но и убивать никого не надо.
Потом он встретил Её. Он тщательно скрывал от неё свое прошлое. Оставил только то немногое, что можно было рассказать. Зачем Ей знать столько грязи, которую и сам мечтаешь забыть? Да и Она особо и не лезла с расспросами – наверное, понимала, что и у него есть тот багаж, который лучше не ворошить. Она много чего понимала. Даже без слов. Одним взглядом. Он раньше не верил, что взглядом можно общаться. Считал, что такое бывает только в книгах или фильмах. А нет – все-таки бывает. Им иногда достаточно было просто посмотреть друг в друга, чтобы все понять и без слов. Она была идеальна. И с ней он перестал просыпаться по ночам от кошмаров, которые змеей ползли за ним из его прошлого. А потом Ей понадобилось уехать на пару недель к родителям, в деревню почти за полтыщи верст.
А потом началось все это. И теперь Игорь уже сколько времени пытается добраться туда, чтобы найти Её, узнать, что эта чума на добралась до дальних деревень и не забрала у него Её. Иначе всё. Иначе он не может. Не хочет. Он должен её найти и защитить от этого расползающегося ада. Как угодно. Чем угодно. Любой ценой. Но найти и защитить. И раз его эта зараза до сих пор не взяла, значит, он должен убраться отсюда туда, где этой чумы нет, и Её забрать с собой.
Он целую неделю пытался выбраться из Москвы. Каменные джунгли мегаполиса в один миг превратились в кошмарный и смертельный лабиринт, в котором на каждом шагу и за каждым углом тебя ждет только одно. Сначала Инфицированных было не много, но продвигаться из города на окраину мешал всеобщий хаос. Весь транспорт встал, двигаться стало можно только пешком. А каждый квартал, каждый шаг – либо бегущие в панике, либо чумные, либо мародеры, которое не гнушались ничем, будто их этот необъявленный конец света их не касается, а только повод хапнуть побольше. А чаще всего и те и другие. Остатки стали сбиваться в группы и выбираться из города. Сначала их собралось с Игорем человек пятнадцать. За двое суток они смогли пройти не больше трех кварталов. И их осталось трое. Наутро двое его спутников "позеленели" и Игорю пришлось… прекратить их мучения, а заодно и обезопасить себя. Потом еще группа. Тоже быстро закончилась. Потом он наконец-то смог выбраться из города. Нашел какую-то брошенную машину и добрался до ближайшего городка. Он надеялся, что эта зараза только в мегаполисе. Надежда не оправдалась. Везде было одно и то же. Везде смерть, везде вонь, везде люди – уже не люди. Он двинул дальше. Когда горючка кончилась, он оказался в этом городке, где и встретил Данила, который тоже пытался выбраться из этого рассадника.
Теперь он снова один, черт знает где за триста верст от столицы на окраине какого-то городка, стоит с машиной посередине дороги. Только что скудно освещавшая окрестности луна снова спряталась за плотную тучу, и темнота вокруг стала еще темнее и плотнее, будто все вокруг залили черной смолой.
Игорь достал сигарету и закурил. Наконец-то он смог отогнать от себя ту жуткую картину, свидетелем которой он стал, которая даже его, с его довольно насыщенным прошлым заставила содрогнуться. Он поднял глаза и посмотрел вдоль дороги вдаль. На горизонте появилось предрассветное зарево.
– Вот и утро… – негромко сказал он сам себе.
Розовая полоса быстро набирала силу, и, пока он докурил, предрассветные сумерки отступили, и рассвет уже шагал в полную силу. Он посмотрел в сторону города, воздух над которым дрожал мутным зеленоватым смогом.
Он сплюнул, залез в машину и двинул дальше. По его подсчетам уже сегодня он должен добраться до нужной ему деревни, если только ничего в дороге не случится или машина не подведет. Он мчал по пустынной дороге среди подпирающего небо соснового леса.
– Ну вот, через несколько минут и солнце встанет… – размышлял он, вдавливая педаль в пол и проходя некрутые повороты на мертвой и тихой дороге.
Но скоро он начал замечать, что солнце на небе так и не показалось. Да что солнце – даже луча от него не ударило из-за горизонта ввысь да по макушкам деревьев, хотя на небе не было ни облачка. Да и в зеркале заднего вида творилось что-то странное. Казалось, будто темнота от города ползет за ним по окрестностям, по дороге, и даже догоняет. Будто он не в сторону восхода едет, а солнце вдруг так и не показавшись из-за горизонта, развернулось и направилось обратно, уступая место темноте. И чем сильнее он разгонял машину, тем быстрее сокращалось расстояние между ним и подползающим сзади густым и вязким мраком. Он уже мчал во весь опор, выжимал из машины все что можно, укладывая стрелку спидометра все дальше и дальше от отмеченной жирной отметкой "сотни", машина тряслась и дрожала с трудом удерживаясь на асфальте. Казалось, вот-вот и ее дернет еще раз, и она закувыркается по дороге, или просто не впишется в очередной поворот и вылетит в придорожную полосу бурьяна и мелкой поросли, и дальше в высокие подпирающие небо сосны… Догоняющая его тьма уже облизывала машину сзади, хотя впереди было все светло и ясно видно не меньше чем на километр… В одно мгновение машину объяла тьма. Как будто в темной комнате кто-то выключил свет. Граница между светом и тьмой тут же исчезла. Игорь ударил по тормозам, боясь перевернуться на огромной скорости или не вписаться в поворот в кромешной тьме. Он включил фары, но толку от них было не больше чем от перегоревших спичек. Все вокруг заволокла густая и непроглядная тьма, как черная сажа. Дороги не видно совсем. Игорь остановил машину. Он пощелкал выключателем – может фары не работают? Не понятно… Выматрерившись, он вылез из машины и обошел её. Глянул на фары. Светят. Обе фары, со включенным дальним светом ярко светят, но… ничего не освещают… Да, два ярких глаза машины ярко светятся, желто-белым светом, но их свет не освещает ничего дальше ширины ладони.
В голову стали пробиваться что-то назойливо шепчущие голоса. Что-то зашумело, загудело, ноги стали ватными. Он, шатаясь, вцепился в машину, держась за неё руками, на ощупь нашел дверь, открыл её и залез на сиденье. В голове кружилось и пульсировало. Поднималась тошнота. Голоса в голове что-то шептали все громче и громче, но разобрать ничего было нельзя. Потом словно кто-то выключил рубильник, и Игорь грузно мешком завалился на бок и обмяк.
3
Когда он открыл глаза, он оказался стоящим посередине длинного темного каменного коридора, из стен которого торчали горящие факелы, которые темным матовым светом с красноватым отливом тускло освещали стены, закопченный потолок и пол с лоснящимися лужицами то ли смолы, то ли дегтя под ними. Воняло гарью так, что даже дышалось с трудом. Игорь оглянулся. Коридор что вперед, что назад простирался на столько, на сколько можно было разглядеть. А может быть и дальше. В свете уходящих в далекую точку факелов на стенах, он казался бесконечным. Едва Игорь сделал шаг, как каменный пол за ним провалился, открыв темную бесконечно глубокую дыру, из которой потянуло уже знакомой вонью Зеленых. Он ускорил шаг. Но только он сходил с одного места, как пол там тоже проваливался, заставляя его двигаться по бесконечному коридору все дальше и дальше, все быстрее и быстрее… Он уже почти бежал между каменных стен под черным закопчённым потолком, по каменному полу, измазанному дегтем, капающим с коптящих факелов. В какой-то момент он споткнулся и упал, кубарем покатившись по полу. Падая, он влетел в одну из таких лужиц, перемазавшись в её содержимом. Тут к своему ужасу он обнаружил, что это вовсе не смола капает с факелов, не деготь, а кровь… И теперь он весь измазанный кровью жмется к стене, подальше от черного провала, из которого вонь разлагающейся и горелой органики пульсировала в голове, перехватывая горло и заставляя сокращаться желудок. В глазах поплыли зеленые круги и он снова потерял сознание.
Он очнулся, привязанный к дереву в глухой чаще леса. Руки больно стянуты сзади за стволом. Серо и пасмурно.
– Он пришел в себя! – послушался чей-то голос.
К нему тут же поспешили несколько пар ног.
– Ты кто такой? – спросил его крепкий мужик в старом армейском бушлате.
– Пить… – через ссохшееся горло выдавил Игорь. В глазах начинало проясняться, гул в голове отступал. Он кашлянул, выталкивая из глотки почти въевшуюся то ли в легкие, то ли в голову вонь. Мужик в бушлате немного подошел, сохраняя расстояние до Игоря, и внимательно заглянул ему в лицо.
– Как звать тебя? Откуда ты?
Игорь, прокашлявшись, назвал свое имя.
– А ты кто? – спросил он мужика, из-за спины которого выглядывали стоящие чуть поодаль пожилая женщина и трое подростков, лет по пятнадцать-шестнадцать. Выглядели они довольно напугано, если не сказать больше. Мужик же внешне сохранял спокойствие, хотя в его глазах явно читались растерянность и страх.
– Ты откуда? – снова спросил он Игоря, не отреагировав на его вопрос.
– Из Москвы я…
– И что тебя аж сюда занесло?
– А вы чего тут в лесу прячетесь?
Мужик подошел еще на шаг, пристально разглядывая связанного.
– Ты что там, узоры на мне увидел? – раздражаясь, спросил Игорь. – Развяжи меня!
– Не спеши. А вдруг ты тоже инфекцию подхватил? А я ими не могу рисковать.
– Добрался бы я сюда с инфекцией… – ответил ему Игорь. – Давай, развязывай! Сил уже нету.
Игорь увидел рядом с семьей этого мужика на земле сложенные в кучку консервы, воду и упаковки, которые перед гибелью успел накидать в машину Данил.
– Где машина? – спросил он мужика.
– Она тебе больше не понадобится. – ответил он.
– В смысле?
– В прямом. Ладно, вроде нормальный, не зараженный. Щас развяжу. Только это, смотри, давай без глупостей. Если что я сразу тебе голову снесу. – Он достал из бушлата обрез, и приставил его к голове Игоря. Другой рукой он ловко ослабил веревку и освободил связанного.
– А за харчи – спасибо! – сказал мужик.
– Это не мне надо спасибо говорить.
– А кому?
– Ему уже оно не нужно. – Ответил Игорь, нахмурившись и вспоминая, как Данил уговаривал его заехать в этот проклятый магазин, и как он, с порванным позвоночником, понимая, что уже конец, орал на Игоря, чтобы тот гнал не останавливаясь, когда он бросил руль и пытался отбить товарища от зеленой нечисти. Это благодаря ему в машине оказался неплохой запас продуктов и воды. И это благодаря ему Игорь смог выжить и вырваться из того супермаркета. Мужик все понял по выражению лица Игоря.
– Вот как раз ему оно сейчас больше всего и нужно. – Немного смягчившись, ответил он, протягивая Игорю бутылку с водой. – Это мы просто уже привыкли, что "спасибо" это просто "спасибо". Просто мы все уже давно забыли, что "спасибо" это "Спаси Бог". А мы теперь только этим и можем помочь твоему товарищу, если от чистого сердца поблагодарим его и попросим Бога простить ему грехи его. Мы помолимся за него.
– Что с машиной? – переспросил его Игорь.
– Там и стоит, на дороге.
Игорь поднялся с земли и спросил мужика:
– Где дорога? Где мои вещи?
– Ты уж извини, но ты никуда отсюда не уйдешь. – Сказал мужик, и взвел курки. – Я не могу рисковать ими. Хрен его знает, кто ты, и что тебя сюда занесло. А если за тобой дрянь какая-то тянется, и эти упыри зеленоглазые за тобой сюда придут?
– Мужик, ты охренел?! Нахрена мне это?
– Я помолюсь за тебя – сказал мужик и направил обрез на Игоря. Игорь, не раздумывая, резко подскочил к мужику, схватил одной рукой ствол обреза и рванул его вверх, другой – что было силы приложился кулаком в челюсть. Обрез бахнул выстрелом, сбивая над головами листву и мелкие ветки, мужик пошатнулся, и, увлекая Игоря за собой, завалился на землю. Завязалась недолгая борьба, которая прекратилась вторым выстрелом обреза, который снес поллица главе перепуганного семейства. Игорь тяжело дыша поднялся и глянул на жмущихся друг к другу перепуганных подростков и женщину. Рукавом он стер с лица брызги крови и мозгов и сделал шаг к ним. Женщина с полным отчаяния и ненависти взглядом сгребла внуков и закрыла их своей худенькой спиной, с презрением и страхом глядя на Игоря. Он пошатываясь подошел к сложенным в кучу продуктам, взял бутылку с водой, пару консерв, сунул их в свой валяющийся рядом рюкзак, который уже успели выпотрошить. Вернулся к еще не остывшему трупу, забрал у него обрез, обшарил карманы, в которых нашел еще десятка два патронов в картечью. Потом повернулся к холодеющей от страха и ужаса женщине и сухо спросил:
– Где вещи из моего рюкзака?
Она дрожащей рукой показала в сторону старого пня, рядом с которым лежала большая клетчатая сумка, в которой был весь их нехитрый скраб. Он не церемонась вытряхнул её, выбрал все свои вещи, пистолет, патроны и запихал их в рюкзак. Покопался в тряпках и нашел свой потертый бумажник, в котором были уже бесполезные банковские карты, несколько купюр-фантиков и фотография Её. Потом немного подумал, снова вернулся к продуктам, взял еще бутылку воды и банку тушенки, и снова спросил.
– Где дорога?
Она снова показала рукой в сторону. Чувствуя на спине ядовитый, полный беспомощности, страха и ненависти взгляд, Игорь зашагал в указанном направлении. А когда он скрылся из виду, женщина слегка пошатнулась, взялась рукой за сжавшееся в комок сердце, последний раз выдохнула и осела, медленно заваливаясь на сухую траву…
Метров через пятьдесят показалась дорога и стоящий посередине автомобиль, который вывез Игоря из проклятого городка. Стекла выбиты. Двери раскрыты. Игорь залез в машину и включил зажигание. Машина неохотно завелась, но через несколько секунд заглохла, сияя красной лампой пустого бака. Игорь сплюнул с досады. Придется идти пешком. А до ближайшего поселка здесь может быть сколько угодно – от следующего поворота до полсотни верст. Это все его очень не радовало. Да плюс ко всему – не понятно какое сейчас время суток. Утро, день, к вечеру? Сколько у него времени до темноты, которую хотелось бы переждать в каком-нибудь более безопасном месте, чем посередине дороги где-то в лесу.
Делать нечего – он закинул рюкзак за спину и зашагал по дороге. Но только он сделал несколько шагов, как по спине его пробрало чем-то холодным, будто он попал в струю морозного липкого воздуха. Он оглянулся, но к своему удивлению дорога за ним была пуста. Не было ни машины, от которой он сделал не больше десяти шагов, ни огромного масляного пятна под ней. Ничего. Будто ничего и не было.
– Да что это за чертовщина какая-то! – буркнул он себе под нос, развернулся и стремительно зашагал прочь.
Он шел, временами ускоряя шаг и с опаской поглядывая то на неизменно серое низкое небо, то по сторонам в высокие заросли, сквозь которые медленно подползал к дороге туман. Скоро весь лес вдоль дороги был перешит густым и липким смогом, который медленно полз по земле все ближе и ближе к одинокому путнику, куда-то спешащему по глухой дороге в опускающихся на землю сумерках.
Скоро стало совсем темно. Игоря окутала непроглядная тьма с густым липким туманом. Все как будто исчезло. Даже звуки. Черная непроглядная темнота и могильная тишина. Он вытянул руку впереди себя и осторожно зашагал вперед, туда, где должна быть дорога. Несколько шагов, и земля словно исчезла под ним, и он рухнул куда-то вниз. Больно упав на что-то твердое, он снова отключился.
Когда он открыл глаза, он снова оказался уже в знакомом каменном коридоре с факелами. Испуганно он быстро переполз к ближайшей стене, стараясь не влезть в кляксы-пятна, растекшиеся по каменному полу и постоянно пополняемые густыми и тяжелыми каплями из чадящих факелов. Гарь и вонь били в нос так, что перехватывалось дыхание. Кое-как он собрался с силами, и поднялся на ноги. Болела ушибленная спина, затылок пульсировал огромной шишкой, набитой при жестком приземлении. Он посмотрел вверх, откуда он мог упасть, но не увидел ничего, кроме закопчённого каменного потолка. Уже не дожидаясь, пока пол под ним начнет проваливаться, он двинулся вдоль по коридору. На этот раз ничего не обрушалось и ничего его не подгоняло. Он все шел и шел, шел и шел, а коридору не было видно ни конца, ни края. Даже к гари и вони он уже немного придышался.
– Да что же это за чертовщина… – бормотал он сам себе, пока не остановился и не выругался. – Ясно! Это глюки такие, у меня, наверное… Это что, так происходит превращение в зеленую тварь? – задал он вопрос сам себе.
– Хех. – послышался чей-то скрежетящий голос, то ли отовсюду, то ли изнутри его головы. – Нет, конечно.
– Твою мать, я что, уже сам с собой начинаю разговаривать?
– Тоже нет! – с долей усмешки проговорил голос.
– Ты кто? – спросил Игорь.
– Я – Магр – неспешно ответил голос
– Кто? – недовольно потянул Игорь.
– Магр. – повторил голос, и от каменной стены отделилась тень, которая обрела очертания то ли карлика, то ли сгорбившейся собаки, которая потом превратилась в странное существо, напоминающее переросшую крысу с собачьими ногами, без хвоста и с уродливой человеческой головой, вжатой в сутулые плечи, из которой на Игоря пристально глядели два мелких и черных как уголь глаза. Под ними на голове красовался плоский как бы вывернутый ноздрями наружу нос и широкий рот с тонкими сморщенными губами.
Игорь ошалело глядел на это странное говорящее существо и не понимал, то ли ему это кажется, то ли это так его воображение разыгралось, надышавшись смрадом и еще черт знает чем.
– Ну что уставился? – несколько презрительно одернул его Магр. – Так и будешь стоять и пялиться?
– Ты кто?.. – выдавил из себя Игорь.
– Да что ты заладил, кто ты, да кто ты? – недовольно заскрипел Магр. – Я всего лишь должен передать тебе предложение. Лорд Гангх предлагает тебе сделку. Ты один из немногих людей, которые во-первых – не поддаются заражению, а во-вторых – могут гораздо больше, чем остальные.
– Что за сделка?
– Все просто. Ты идешь ему на службу. Или не идешь.
– Кто такой Гангх?
– Мда-а, как все запущено… Гангх – один из Темных Лордов, правая рука князя Тьмы и командир одного из тридцати легионов. И для таких, как ты у него есть… м… место.
– Какого к черту легиона? Что происходит? Что за чушь ты несешь? Ты вообще что такое? – закипал от злости Игорь.
– Злишься… – равнодушно ответил Магр. – Это хорошо. Что мне передать?
– Нахер идите вместе с… как его там… Гансом… Ганхом… Зарабулом..
– Его имя Гангх. – поправил его Магр. – Выбор за тобой. Но помни, если ты вдруг умрешь, выбирать будет поздно.
С этими словами Магр поднялся на две ноги, словно человек протянул липкую костлявую ладонь и взял Игоря за запястье. Игорь отдернул руку, но что-то в ладони Магра его обожгло, Магр резко вцепился в плечи Игорю и пристально заглянул ему в глаза, словно в саму душу. Игорю стало до жути не по себе, он дернулся, пытаясь вырваться из цепкой хватки, Но костлявые руки Магра держали его крепко.
– Да… – потянул Магр. – рановато тебе еще…
С этими словами он резко развернулся и с силой швырнул Игоря вдоль по коридору. Игорь кубарем полетел по грязному заляпанному кровью полу, скользя в ней и кувыркаясь, больно ударяясь об аккуратно выложенные и плотно подогнанные друг к другу грубо отесанные камни. Он поднялся на руках и посмотрел по сторонам. Он снова оказался на дороге в глухом лесу, окутанный туманом, который постепенно расползался в стороны. Тучи на ночном небе расползались в стороны открывая надкусанный диск луны и редкие звезды, тускло освещающие и Игоря, сидящего на асфальте, и силуэты деревьев, и дорогу уходящую куда-то вдаль. Болело тело, как будто его откуда-то сильно уронили. Он прокашлялся, выталкивая из себя въевшийся вонючий смог тумана и вдыхая свежий прохладный ночной воздух, который действовал словно живительная влага на засыхающее растение.
