Серпентариум

– Ты готова? – спросила она, и её голос прозвучал неожиданно громко в этой пугающей тишине.

Я кивнула, не глядя на неё, и медленно открыла дверь. Сначала на миллиметр, затем чуть шире. Скрип петлей прозвучал слишком громко, будто подчеркивая, насколько мёртвой была тишина в моей квартире. Я сделала шаг внутрь, словно входила в воду, холодную и непроглядную. Каждое движение казалось резким и неестественным, как у актёра на сцене, который пытается скрыть свой страх.

Квартира выглядела так, будто ничего не изменилось, но это было обманчиво. Казалось, что воздух стал плотнее, как будто кто-то всё ещё был здесь, невидимо наблюдая за мной. Я почувствовала, как спина покрылась холодным потом.

Анна шагнула вперед. В её руках всё ещё была эта сумка, с которой она вошла, и я видела, как она нервно сжимает её ручку.

Мы обе двинулись в сторону спальни, оставляя за спиной остальную часть квартиры. Каждый шаг по деревянному полу казался оглушительным, заставляя меня вздрагивать. Мы подошли к двери спальни. Я чувствовала, как холодный воздух сквозняком просачивается через дверной проём, как будто внутри кто-то только что прошёл.

– Давай, открой, – прошептала Анна, её голос звучал напряжённо, как туго натянутая струна.

Моя рука потянулась к ручке двери, и в этот момент я поняла, что, возможно, в последний раз чувствую себя в относительной безопасности. С лёгким нажатием дверь открылась, и я замерла.

В комнате всё было на своих местах. Моя постель, которую я разворошила, шкаф, слегка приоткрытый, как будто кто-то торопливо закрыл его, и… телефон. Он лежал на прикроватной тумбочке, будто никто и не думал его трогать.

Моя голова закружилась. Сердце ухнуло вниз, как при падении с высоты. Я чувствовала, как Анна стоит рядом, её дыхание тяжёлое, напряжённое.

– Ада… – начала она, но я подняла руку, заставляя её замолчать. Я сделала шаг вперёд, медленно, словно проверяя, не спущен ли курок ловушки, которую я не вижу.

Когда я подошла ближе, мой взгляд заметил нечто странное. На тумбочке, рядом с телефоном, стояла бутылка пива. Та самая, что пропала из холодильника. Она была наполовину пуста, а на стекле остались следы конденсата, как будто её только что кто-то пил.

– Кто-то здесь был, – прошептала я, не сводя глаз с бутылки.

И в этот момент я услышала звук. Лёгкий скрип, почти неслышный, но он разорвал тишину, как раскат грома. Мы обе замерли. Звук донёсся из угла комнаты, где стоял шкаф.

Анна переглянулась со мной, её глаза были широко раскрыты. Моя рука машинально дёрнулась к ножу, который я зачем-то сунула в карман перед тем, как вернуться домой. Внутри меня всё кричало: «Беги!», но я стояла как вкопанная.

– Открывай, – прошептала Анна, её голос был тихим, но в нём слышалась стальная решимость.

Я шагнула вперёд и резко распахнула дверцы шкафа. Он был пуст. Только мои вещи висели, как обычно, без намёка на что-либо постороннее. Но это не успокаивало. Воздух в комнате всё ещё казался тяжёлым, насыщенным чужим присутствием.

Я развернулась к Анне. Её лицо было напряжённым, а губы сжаты в тонкую линию.

– Нам нужно в полицию, – сказала она.

Я не стала спорить. Мы быстро покинули квартиру, захлопнув дверь за собой. На этот раз тишина в коридоре не казалась спасением. Она только усилила ощущение, что мы сделали правильный выбор.

Полицейский участок встретил нас холодным светом ламп и пронзительным запахом дешёвого кофе. Мы с Анной сидели напротив офицера, заполняющего бумаги, и наперебой пересказывали всё, что произошло. Я судорожно сжимала пальцы, глядя на его безразличное лицо. Казалось, он слышал подобные истории десятки раз и уже давно перестал в них вникать. Его брови чуть приподнимались от особенно эмоциональных выкриков, но это было скорее механическое движение, чем настоящая реакция.

Анна, кипящая как чайник, излагала свою версию событий, яростно размахивая руками, её голос периодически срывался от злости. Я тоже пыталась что-то добавить, перебивая её, но офицер лишь лениво чертил что-то в блокноте. Его взгляд блуждал где-то над нашими головами, а движения были такими неспешными, что я начала сомневаться, записывает ли он вообще что-нибудь.

– Мы проверим вашу квартиру, – сказал он, едва отрываясь от своего листа, и закрыл блокнот с таким видом, будто только что завершил чтение скучного отчёта. – Сегодня вечером пришлём патрульных. Уверен, вам не о чем беспокоиться.

Его голос звучал так, будто он заканчивал дежурный разговор в супермаркете, а не принимал заявление о возможном вторжении в частную собственность. Я почувствовала, как внутри закипает гнев. Неужели он нас вообще не слушал?

Анна фыркнула, демонстративно выдохнув через нос, и поднялась с кресла, поправляя сумку на плече. Мы переглянулись, её взгляд был полон разочарования. Не говоря больше ни слова, мы вышли из участка, оставив за спиной это место, пропитанное равнодушием.

На улице нас встретил тёмный вечер, слегка освежающий после затхлого воздуха участка. Город уже готовился ко сну: редкие прохожие спешили домой, а фонари лениво освещали тротуары. Я чувствовала себя пустой. Мы отдали историю, которая для нас была настоящим кошмаром, людям, которые её проигнорировали.

– Сегодня я останусь у тебя, – вдруг сказала Анна, её голос прозвучал твёрдо, словно приказ.

– Не возражаю, – пробормотала я, пытаясь натянуть лёгкую улыбку за платком, который поправляла на шее. В её решимости было что-то ободряющее.

– И если этот придурок решит снова вломиться, ему точно не поздоровится, – добавила она, махнув рукой, как рыцарь, готовящийся к битве. – Я докажу ему, что он ошибся дверью.

Мы обе рассмеялись, и это немного разрядило напряжение. Казалось, именно этого смеха мне и не хватало, чтобы снова почувствовать себя живой.

По дороге домой мы зашли в магазин. Анна, не раздумывая, взяла бутылку текилы и пару лимонов. Она объяснила, что алкоголь – лучшее средство от любого ужаса. Я не возражала. Нам действительно нужно было снять напряжение и отвлечься.

В квартире Анна сразу же распаковала покупки и разлила текилу по рюмкам, подмигнув мне, как опытный бармен.

– За то, чтобы оставить страх за дверью, – произнесла она, подняв рюмку, и я почувствовала, как от её слов на сердце становится немного легче.

Я ответила ей лёгкой улыбкой и подняла свою рюмку. Горячая жидкость обожгла горло, но оставила после себя приятное тепло. Мы рассмеялись, одновременно зажмурившись от вкуса.

– Ну вот, уже лучше, – протянула Анна, откинувшись на спинку стула. – Теперь скажи мне, как ты собираешься спать этой ночью?

– С тобой в одной квартире? Легко, – усмехнулась я, чувствуя, как остатки тревоги начинают растворяться в воздухе. – А если что-то случится, я знаю, кто первым рванёт в бой.

Она кивнула, подмигнув.

На кухонном столе всё ещё лежал телефон. Мы обе инстинктивно избегали смотреть на него. Он казался свидетелем, молчаливым участником всех сегодняшних событий. Казалось, стоит нам посмотреть на него, как он раскроет какой-то страшный секрет.

– Думаешь, это не повторится? – тихо спросила я, наконец взглянув на подругу.

– Конечно, – твёрдо ответила она, глядя мне прямо в глаза. – Просто нужно время. А пока мы справимся. Вместе.

Её слова звучали как обещание, и я крепко держалась за эту мысль.

Текила в моей рюмке блестела в приглушённом свете кухни, словно приглашая меня отложить всё тревожное на потом. Я поднесла рюмку к губам, сделав ещё один глоток, и, поставив её на стол, с сарказмом сказала:

– Ну что, ещё пара рюмок, и я, возможно, наберусь смелости, чтобы наконец проверить телефон. Посмотрю на него так, как будто он вообще никогда не исчезал.

Анна хмыкнула, склонив голову в сторону. Её глаза сверкнули в свете настольной лампы. Она взяла свою рюмку и подняла её, словно мы только что заключили сделку.

– Давай выпьем за твою смелость, Ада. Может, это поможет разобраться, что там наш воришка натворил.

Мы рассмеялись, и на секунду напряжение, которое словно висело в воздухе с момента моего появления в участке, исчезло. Я опустошила свою рюмку, чувствуя, как жидкость приятно обжигает горло и наполняет тело теплом.

Разговор потёк сам собой. Мы обсуждали работу, вспоминали странных клиентов, смеялись над ситуациями, которые в обычное время вряд ли показались бы смешными. Выпитая текила будто растворила все страхи и сомнения, оставив нас одних с абсурдом происходящего.

– Представляешь этого «гения»? – начала я, откидываясь на спинку стула. – Залез в квартиру, стащил телефон, испугался моего грозного вида и вернул его, словно хотел сказать: «Простите, я не хотел!»

Мы обе взорвались смехом, представляя неуклюжего воришку, который чуть не расплакался от страха. Страх отступил, а на его место пришёл простой человеческий абсурд, который, кажется, был куда легче переварить.

– Ладно, посмотрим, что там, – сказала я, взяв телефон в руки. Холодный металл устройства сразу отрезвил меня, словно напоминая, что всё это не выдумка. Сердце пропустило удар. Я разблокировала экран, вдохнув поглубже, и нажала на иконку галереи.

Анна потянулась через стол, схватила меня за руку и прошипела, как будто раскрывала главный секрет вселенной:

– Подумай о нюдсах, Ада.

Я резко повернула голову, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Щёки обожгло жаром. Глаза Анны лукаво блестели, а уголки её рта дрожали, с трудом сдерживая смех.

– Ты серьёзно? – прошептала я, чувствуя, как стыд и смущение смешиваются во мне с волной необъяснимого смеха. – Нюдсы?

Анна кивнула с таким торжественным видом, что я не выдержала и рассмеялась. Смех был нервным, но освобождающим, словно кто-то наконец снял с меня тяжёлый груз.

– Ты невыносима! – выкрикнула я, слегка ударив её по руке, а она только фыркнула.

– Серьёзно, если мы вдруг найдём там твои горячие фотки, это будет самая нелепая развязка за всю историю, – сказала она, театрально закатывая глаза. – Может, поднимем бокалы за то, чтобы у тебя в галерее оказались только пейзажи и милые котики?

– Или за то, чтобы мои горячие фотки хотя бы выглядели достойно, если их уже кто-то успел увидеть, – ответила я, закатив глаза, но подняв рюмку с долей иронии.

Анна взорвалась смехом и подняла свою рюмку.

– За тебя, Ада. И за то, что твои фотки, если они есть, были достойны восхищения.

Мы выпили, смеясь над всей нелепостью момента. Смех был громким, звонким, почти истерическим, но в нём было облегчение. Как будто, отпуская шутки, мы отгоняли страх. Может, в этот момент мы действительно чувствовали себя сильнее.

Стук в дверь вырвал нас из алкогольной эйфории, словно гром среди ясного неба. Анна, которая только что заливалась смехом над нелепой шуткой, замерла, держа в руках рюмку с остатками текилы. Я почувствовала, как меня пронизывает холодок тревоги, поднимающийся от живота к груди.

– Ты кого-то пригласила? – шёпотом спросила я, взглядом указывая на дверь.

Анна отрицательно покачала головой, её лицо стало серьёзным. Мы обе замерли, напряжение повисло в воздухе. Стук повторился, на этот раз чуть громче. Я подалась вперёд, прислушиваясь, но за дверью было тихо.

– Может, это тот самый вор? – с пьяной решимостью прошептала Анна, в её голосе прозвучали нотки вызова. – Сейчас я ему покажу, как вламываться в дома!

Она решительно поднялась с кресла, но, сделав пару шагов, закачалась и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

– Подожди! – воскликнула я, вскочив на ноги. – Сначала нужно вооружиться.

Я рванула на кухню, открывая ящик с кухонными принадлежностями. Мои руки дрожали, мысли путались, и вместо ножа я нащупала первую попавшуюся вещь – прихватку. Куда делись все мои ножи?

– Ада, серьёзно? – насмешливо фыркнула Анна, когда я протянула ей «оружие». – Прихваткой мы его точно не напугаем.

– Ладно, тогда держи ложку, – бросила я, и мы обе не выдержали – разразились смехом. Это было глупо, нелепо, но смех было не сдержать.

Стук повторился, прерывая наш весёлый момент. Анна кивнула, решительно направляясь к двери. Я последовала за ней, сжимая в руках то, что всё же нашла – кухонный половник. Моя голова кружилась от текилы, но инстинкт самосохранения всё ещё пытался пробиться сквозь алкогольное облако.

Анна резко распахнула дверь, и на пороге оказались двое полицейских в форме. Их лица были спокойны, но внимательны, словно они уже успели заметить насмешливо-нелепую картину нашей подготовки.

– Добрый вечер, дамы, – произнёс один из них, высокий и уверенный в себе офицер. – Мы из полиции. Поступило заявление о возможном проникновении в эту квартиру. Мы пришли проверить, всё ли в порядке.

Я почувствовала, как стыд мгновенно заполнил меня, словно лавина, смывающая остатки пьяной решимости. Анна, не растерявшись, сделала шаг в сторону, жестом приглашая офицеров внутрь.

– Конечно, заходите, – сказала она, пытаясь звучать уверенно, но её тон выдавал лёгкую неловкость.

Полицейские вошли, осматривая квартиру. Мы с Анной стояли рядом, как две провинившиеся школьницы, стараясь выглядеть серьёзно, но нам это явно не удавалось. Один из офицеров заметил бутылку текилы на столе и ухмыльнулся, но ничего не сказал.

Они разделились, осматривая комнаты. Мы с Анной переглянулись, и в её глазах я заметила смесь лёгкой паники и раздражения. Я молча пожала плечами, словно говоря: «Ну что поделаешь?»

Минуты тянулись мучительно долго. Шаги полицейских раздавались эхом, пока они проверяли каждый угол. Наконец, они вернулись в гостиную.

– Квартира чиста, – сказал один из них. – Окна закрыты, следов взлома нет. Если что-то ещё случится, не стесняйтесь обращаться.

– Спасибо, – кивнула я, мой голос звучал твёрже, чем ожидалось.

Офицеры ушли, оставив нас в странной тишине. Мы стояли в гостиной, слушая, как их шаги удаляются по коридору. Я выдохнула, чувствуя, как напряжение покидает тело, оставляя после себя лёгкую усталость.

– Ну что ж, – тихо произнесла Анна, опускаясь обратно в кресло. – Кажется, мы с тобой справились. Хоть и с полицейскими.

Я кивнула, усевшись рядом и потянувшись за рюмкой. Мы подняли бокалы, молча выпили, понимая, что этот вечер станет одним из тех, которые мы будем вспоминать с улыбкой – и с небольшим стыдом.

Светящийся экран телефона разорвал ночную тишину, словно тонкий звонок колокола в мёртвом пространстве. Я замерла, лежа на кровати рядом с Анной. Её дыхание, ровное и глубокое, напоминало о том, что сон уже завладел ею полностью. Она свернулась клубочком, накрывшись пледом, как ребёнок, спрятавшийся от всех бед. Я же осталась наедине со своим напряжением.

Сигнал повторился. Я чуть приподнялась, всматриваясь в полумрак комнаты, и увидела, как экран телефона, лежащего на кухонном столе, мерцает мягким голубоватым светом. Он казался чем-то чужим, вторгшимся в мой дом, в мою ночную безопасность, как невидимый гость, пришедший напомнить, что спокойствие – лишь иллюзия.

Меня парализовало. Алкоголь ещё густо плыл в венах, притупляя движения, но не страх. Я лежала неподвижно, как будто плед, натянутый до самого носа, мог защитить меня от всего зла этого мира. Сердце замедлило свой ход, но только на мгновение. Адреналин, словно игла, впился в тело, заставляя его откликнуться.

«Это просто телефон, – сказала я себе, – всего лишь дурацкий телефон.»

Собравшись с силами, я медленно, почти по миллиметру, откинула плед и опустила ноги на пол. Он был холодным, как лёд, и это слегка привело меня в чувство. Анна даже не шелохнулась. Я подумала, что, будь это землетрясение, она, скорее всего, всё равно продолжила бы спать. И всё же я двигалась осторожно, словно боялась разбудить не её, а что-то куда более страшное, что могло скрываться за этим сигналом.

Комнаты утопали в темноте. Я кралась через гостиную, стараясь не наступить на скрипящие половицы. Тени от мебели и углов будто ожили, наполняя пространство иллюзией движения. Каждый шаг отдавался в ушах, казалось, даже дыхание звучит слишком громко.

Я добралась до кухни и замерла. Телефон всё ещё мерцал, его экран напоминал окно в другую реальность, где мне не хотелось быть. Я сделала глубокий вдох и протянула руку, почувствовав, как ладонь сковывает лёгкий озноб.

Экран разблокировался. Штормовое предупреждение. «Ожидаются сильные порывы ветра…»

Я закрыла глаза, чувствуя, как напряжение отпускает меня. Всё это время я готовила себя к худшему, но вместо этого получила сообщение, которое на трезвую голову вызвало бы разве что раздражение.

Я выдохнула и неожиданно хихикнула. Смех прозвучал тихо, но все же слишком громко для тишины вокруг. Он был нервным, но таким же освобождающим, как струя свежего воздуха после долгого нахождения в душной комнате.

– Молодец, Ада, – прошептала я себе, убирая телефон обратно на стол. – Вот уж настоящий герой сегодняшнего вечера.

С чувством облегчения и лёгким привкусом смущения я повернулась и направилась обратно в спальню. Каждое движение теперь казалось чуть легче, чуть быстрее. Когда я вернулась к кровати, Анна по-прежнему спала, не замечая ничего из того, что я пережила за последние минуты. Я снова укрылась пледом, чувствуя, как усталость накрывает меня с головой.

Глаза закрылись, и последние мысли о светящемся экране растворились в темноте сна. За окном завывал ветер, но теперь он звучал почти успокаивающе, как шёпот, говорящий: «Ты в безопасности. Пока.»