Твины

– Вы – Твины! – я понял это еще до того, как Павел успел закончить свой монолог.

– Я не знаю, кого вы называете Твинами. У меня не было возможности общаться с кем-либо долгое время.

Я рассказал ему о Твинах, и Павел подтвердил мою догадку. Теперь я знал, что они из себя представляют. Я попросил Павла рассказать, что с ними произошло и немного о том мире, откуда они пришли. Сначала все шло гладко, факт вины Твинов в смерти Мартины как-то ускользнул от меня в тот момент. Я впервые за многие месяцы успокоился и начал проявлять интерес, но в какой-то момент подозрения о моей неадекватности снова посетили меня. Когда же Павел начал описывать последние дни пребывания в своем мире, я нервно посмеивался и обливался холодным потом. После чего подошел и снял свою книжку с полки.

– Я хочу, что бы ты это прочитал, – сказал я сам себе.

– Просто пролистывай страницы, – ответил Павел.

Я перелистывал страницы около часа, иногда я перекидывал по одной иногда сразу десятки. Не было уверенности, что эти желания и движения рук были моими. Через какое-то время книга закончилась.

– Занимательно, – начал Павел. – Это ты написал? Хотя, можешь не отвечать, я и так понял. Что ты об этом думаешь?

– Не знаю. Честно. Я в шоке! Либо я все-таки сошел с ума, либо… – я надолго замолчал.

– Сложная ситуация, возможно, кто-то из первых наших разведчиков вселялся в тебя, и ты получил часть его знаний. Возможно, мир, описанный тобой, возник из небытия со всей своей историей. Быть может, все наши знания и воспоминания лишь плод твоего воображения, но наш мир казался нам полностью реальным. Да он и был для нас той реальностью, которую привык видеть человек, выглядывая утром в окно. Я больше склоняюсь ко второму варианту развития событий. Воля Вселенной до конца не изучена. Но это не важно, я все равно не эксперт в этой области. Зато, теперь я понимаю, почему портал соединил именно наши миры. Чем больше людей в вашем мире знают о нас, тем проще прокинуть портал в такой мир. Видимо, у тебя было немало читателей, – я едва заметно усмехнулся. – У нас была связь еще с двумя мирами кроме вашего, но там о нас знали единицы. Это логично и правильно, что именно ты стал моим Носителем. Только благодаря твоей книге мы попали сюда. Наш мир гибнет. Вы – наш единственный шанс выжить. Переброска населения шла несколько лет. Нашим разведчикам иногда удавалось вернуться обратно, и мы получили некоторые сведения о том, что нас ждет. После переноса в ваш мир мы находим себе Носителя среди людей. К сожалению, нервная организация других существ не дает нам возможности образовать симбиотическую связь. В ваших телах мы можем не проявлять себя, а можем полностью управлять вами. Наш Совет принял решение не вступать в «контакт», до появления последнего из нас в этом мире. Получилось так, что я оказался последним, к тому же я Председатель Совета и логично будет выступить именно мне.

– То есть вы хотите официально заявить о себе?

– Да, конечно. Мы не агрессивны и не жаждем власти. Все что нам нужно – возможность продолжить существование. Быть может, когда-нибудь, ученые найдут способ перенести наше сознание в новые тела. И тогда мы сможем существовать отдельно от вас, разорвав цепи вынужденного симбиоза. А сейчас я не вижу смысла больше таиться. Чем дольше будем ждать, тем больше представителей моего народа могут погибнуть. К сожалению, не всегда Носитель выдерживает последствия симбиоза. Изредка, вы сходите с ума, что ведет к необдуманным поступкам. Мне жаль, что так происходит, но тут речь идет и о нашей гибели. После смерти Носителя в нашем распоряжении остаются всего те же самые пятнадцать минут. Понимаешь, нас очень мало осталось, каждый на счету.

– Так ты сейчас пытаешься обвинить нас в том, что вы гибните? – его слова задели, и я начал злиться. Меня уже все раздражало в Павле: его манера высказываться, длинные монологи, видимо свойственные всем общественно-политическим деятелям.

– Нет, что ты. Мы никого не обвиняем. Наоборот, благодаря тебе мы пришли в этот мир. Правда, если предположить, что наш мир плод твоей фантазии, то и все катастрофы, описанные тобой в книге, того же происхождения.

– Получается, что во всем виноват я? – в голове начало путаться. Все мои мысли и переживания последнего месяца нахлынули с новой силой. Я понимал, что стою на пороге великих событий, но вот только радости от этого не было. Совсем. На долю секунды я обрадовался. Наконец-то я выяснил все о виновниках смерти Мартины. Но потом, как молотом на меня обрушилось понимание, кто является истинным виновником событий. Я сам! Это я виноват в их приходе, я виноват, что один из них «вселился» в Мартину. Никто другой не виноват в ее смерти! Воспоминания пробудили во мне жажду мести с новой силой. Но кому мстить? Себе? Не-е-ет. Я всего лишь открыл дверь, но убил-то Мартину тот, кто в нее вошел. Вот кто должен понести наказание! Эти незваные пришельцы из другого мира. Я уже ничего не соображал. Во мне говорило только одно чувство – месть.

– А что будет, если ты не придешь к своему народу? – зло спросил я.

– Они будут ждать, – недоуменно ответил Павел.

– Долго?

-Сколько потребуется. Переброска, к сожалению, может растягиваться по времени до нескольких лет. Поэтому есть договоренность встречаться с определенной частотой. Нас не так много. На текущий момент осталось около десяти тысяч. Это все, кому удалось выжить из некогда миллиардного населения. Постоянные катаклизмы убивали нас быстро. Да и здесь, к сожалению, мы гибнем. Как я уже говорил, мы ненадолго переживаем своего Носителя, – его спокойствие меня бесило.

– К сожалению, гибнете и вы? – я уже не контролировал себя. – Если бы не вы, некоторые люди не погибли. Они бы остались живы до сих пор! Вы виноваты в ее смерти! Я бы хотел, чтобы эти чертовы параллельные миры никогда не пересекались.

– Постой! Сделай передышку! У тебя что-то случилось? Я чувствую, ты переживаешь. Постарайся успокоиться и объяснить мне, пожалуйста, – я немного отошел от своей вспышки. Пройдя в кабинет, я открыл ящик стола и очень бережно достал газетную вырезку. Давно поклялся ее выкинуть, но рука так и не поднялась. На ней была фотография Мартины, улыбающейся и бесконечно прекрасной. Ниже шла статья и в самом конце фото: тело на асфальте и крупным планом кривые кровавые буквы. Полиция вела расследование, но они так ничего и не выяснили. Я физически ощутил, как задрожал голос Павла во мне.

– Петра… – едва слышно прошептали мои губы. – Петра, как же так? Не верю, что ее больше нет. Она была совсем ребенком. Я узнал бы ее почерк, когда угодно, ведь это я научил ее писать свое имя. – Из моих глаз текли слезы. Добравшись до кухни, трясущимися руками налил стакан виски. Нам это сейчас было нужно. И пусть я ненавидел всех Твинов и Павла в их числе, но сейчас алкоголь – это то, что могло нас успокоить. Молчание на кухне длилось, кажется, не меньше часа. Павел не проявлял желания общаться. Поднявшись со стула, я прошел в ванную и, опершись о раковину обеими руками, посмотрел в зеркало. Недельная щетина, синяки под глазами, впалые карие глаза казались потухшими. Я пытался рассмотреть в себе того, кем был чуть больше четырех месяцев назад, но увидел лишь разочаровавшегося в жизни человека.

– Понимаю, что ты чувствуешь, Карл. Я так же, как и ты потерял очень близкого мне человека. Более того, ребенка, к которому привязался, – голос Павла уже привычно возник в моей голове.

– Не думаю, что это одно и то же. Мартина была смыслом моего существования, я никогда и никого не любил так, как ее. Моя Марти была очень независима. Она ко мне-то с трудом привыкала, а тут такое. Быть может эта ваша Петра попыталась заговорить с ней и Мартина все поняла. «Чужак» в собственном теле…этого она и не выдержала, – я надолго замолчал, глядя в зеркало. Даже чувство мести, казалось, ушло на второй план. Его приливы и отливы были следствием моих сомнений. Видимо, я балансировал на грани, и не хватала одной лишь капли, чтобы опрокинуть котел с этим жутким варевом.

– Мне нет смыла продолжать жить, зная что она погибла. Я хочу уйти вслед за ней.

– Сейчас, ты не имеешь права на это, ведь ты убьешь и меня. Пойми, ее смерть ничто в сравнении со смертью целого народа. Судьбы тысяч людей важнее. – Спокойный ораторский тон Павла снова будил во мне злость. Как он не понимает, что она для меня значила. Как он может говорить такое? Но Павел не чувствовал моего смятения и продолжил:

– Я тоже потерял больше чем друга, но я делаю свой выбор в пользу большинства, это моя обязанность. Сделай и ты правильный выбор. Перешагни через нее и иди дальше.

– Не смей так говорить о ней! – сорвался я. Слова стали последней каплей.

– Она умерла и этого уже не изменить.

Эта правда, которую я давно уже знал, в устах другого казалась страшной. Я не мог это принять. Не мог оставить ее смерть без отмщения. Все те долгие месяцы без нее я готовился к мести, и вот мой час настал.

– Зато, я могу заставить вас ждать. А за это время, я надеюсь, умрет еще несколько паразитов. – Месть уже застилала мне глаза красной пеленой.

– Мы не паразиты. Наш облик полностью соответствует вашему, но только в нашем мире.

– А мне плевать! Я хочу, что бы вы сдохли!

– Зачем тебе смерть моего народа? Тем более нескольких его индивидов. Они ни в чем не виноваты, – видимо, Павел уже понимал, к чему я клоню.

– Мне этого будет достаточно! Несколько ваших жизней за одну ее. К тому же, кто знает, что случится за те несколько лет, которые твой народ будет ждать тебя. И не дождется!

Я схватил опасную бритву и поднес к своему горлу.

– Не дури! – крикнул Павел. – Я могу тебя нейтрализовать, просто отключив сознание.

– Я хочу сдохнуть! – в отчаянии закричал я.

Последнее что я видел, был меркнущий свет.

Эпилог

Интервью с представителем Твинов в комиссии

по Объединению, Карлом Глохом

23-й год после Объединения

К.Г.: Что готов сделать индивид, защищая свой социум? Способен ли одиночка изменить судьбу целого народа? Примеры истории дают нам противоречивые ответы. Но лично я думаю, что судьбы большинства значат больше любого отдельно взятого представителя вида

Р.: В ходе переселения в наш мир, а особенно после того, как информация была обнародована, прокатилась волна самоубийств. Как вы к этому относитесь?

К.Г.: Ведь что такое жизнь? Она похожа на нотный стан. Вы обладаете набором линий поведения и движетесь вперед, переходя с одной линии на другую. Вы словно ноты, можете быть в одной тональности долгое время, а можете прыгать, следуя за ритмом жизни, но вы все равно идете вперед несмотря ни на что. Так рождается музыка вашей жизни. Нотные линии параллельны, и вы сами вольны выбирать по какой из них двигаться. Но есть то, что нарушает все ваши планы, что заставляет ваши линии путаться и пересекаться – смерть. И если до нее вы вольны выбирать по какой линии вам идти, то после у вас нет возможности выбора. После этой черты ваш нотный стан превращается в одну прямую линию на кардиомониторе. В линию, где все ваши параллельные прямые пересеклись и перемешались, лишив вас всего. Вы спросили меня, как я отношусь к самоубийствам. Отвечу. Лично я противник суицида. Не понимаю и не принимаю такого… Но кто я такой чтобы учить композитора на какой ноте обрывать коду?