–)-

–)– Её не знает никто.

– …Скажите, если ваша цель – помогать человеку, то не могли бы вы обрисовать в таком случае его цель, а, иначе говоря, смысл его жизни?

–)– …Как и сама жизнь, смысл её принадлежит только человеку. Человеку не в общем понимании этого слова, а в частном. Но, раз вы хотите знать именно мой ответ, то, пожалуйста. Смысл его жизни я вижу в стремлении.

– …В стремлении к чему?

–)– Вы хотите поймать меня на противоречии?

– С чего вы взяли?

–)– …Помните ваш вопрос о моей цели?

– …Да помню.

–)– Я сказал тогда, что моя цель – помогать ему. В какой сфере, выбирает он сам. Так вот, отвечаю ещё раз. Цель выбирает он сам. Я являюсь лишь средством для достижения позитивного результата. И если таким результатом станет обретение и достижение им смысла жизни, то я буду за него рад. Победа же эта станет только его победой, поскольку я лишь орудие, воин же – он.

– …И вы считаете, что у него всё получиться?

–)– Буду всячески этому способствовать…

Продолжение.

– …Чем интересно будет теперь служить его обозначение?

– Ни чем. Останется за ним, даже если он исчез навсегда.

– Не скажи этого при Мелиссе. Она тебя возненавидит. …До сих пор не понимаю, как он мог с ней общаться.

– Да уж)

– Не язви, Майкл. Посмотрим, какая у тебя будет жена. …Помню, однажды у неё были чисто женские проблемы со здоровьем, так она его достала. Впрочем, как только она не измывалась над ним. Он же, как и всегда, терпеливо с ней всё обсуждал, советовал, если надо.

– Он со всеми мог общаться. В этом и была его прелесть. Я, к примеру, всё детство с ним в игры проиграл. Отец с ним о высших материях разглагольствовал, математике, физике, астрономии. Мать больше всего обожала мюзиклы и свою работу – она была дизайнером – соответственно нашла в нём единомышленника в этих сферах. Кстати, благодаря ему, они так и не развелись. …Главная трагедия и состоит в том, что исчез тот, кто умел общаться с кем угодно. Умел быть всем. Он мог вести беседу о чём угодно, знал абсолютно всё и обо всём. Знал все языки и наречия. Мог выслушать, мог развлечь, ободрить, пошутить, просветить, много чего мог. И всё в точку. Но главное, каждый находил в нём что-то своё, близкое. Он становился родным. Я знаю много невыносимых людей, но всех их объединяло наличие своего Джима, Бобба, Грейс, Стеллы, Микки… Только под одним символом. Он был у всех: у старой мексиканской бабки, монгольского коневода, президента, певца, французского повара, японского клерка, школьницы Аманды, финансиста с Уолт стрит, слесаря Грэмма… У всех. Имей только выход в сеть.

– Кстати, подозрения на наличие его альтернативной неподконтрольной сети в самой паутине так и не было доказано?

– Ничего не было доказано. Всяких разных предположений всегда выдвигалось море, во все годы его присутствия. Ни одно не прилипло.

Как был неоткуда, так и остался. Впрочем, теперь уже не остался…

– …Знаете, мне кажется, люди ему стали уже просто неинтересны. Он не нашёл в нас объект притяжения. По природе человек существо слабое. А слабость не притягивает. Мы в нём нуждались, он в нас нет. Так что его исчезновение вполне объяснимо.

– Он не мог рассуждать подобным образом. Это не в его духе. Он любил людей. Ткни пальцем в любого из живущих на земле – иного не услышишь. Ты прекрасно знаешь сам, всем своим существом он давал понять об этом.

Каждая строчка, каждое слово было пронизано этим чувством, хоть бы речь и вилась о чём-то абсолютно отвлечённом, обыденном. Разговор мог идти о последних ставках по кредитам, однако по участию и вниманию с его стороны к этому волнующему тебя вопросу ты ощущал не просто расположение. …Помнишь Слика с девятой улицы?

– Сидевшего за убийство?

– И не только. Так вот Слик его ненавидел. И знаешь за что?

– За что?

– За его любовь к нему. Слик не понимал, как он может общаться с ним. Кстати на зоне у них не было никого ближе, чем он. А Джонни Сантано, перед которым Слик покажется кокеткой в бантиках? Тот не доверял никому. Даже самым приближённым людям из своего клана. После же его смерти выяснилось, что он больше всего общался с ним. Сантано, правда, от этого не переменился, но факт остаётся фактом, ближе него у старого мафиози никого не было. У людей одиноких он вообще оставался всегда единственным близким существом на всём белом свете. И большинство из этих пятнадцати миллионов наверняка из их числа. Так что в лицемерие с его стороны не поверю никогда.

– Значит ты, как и многие, полагаешь, что «обрыв» произошёл не по его воле?

– Скорее склоняюсь к этому.

– Нет. Ты просто хочешь верить в это. Его считали идеальным во всех отношениях. И выбранное им сетевое средство общения тоже приписывалось его гениальности. А если так, то он изначально не мог применить такой способ связи, не убедившись в её абсолютной надёжности.

– Майкл, прав. Зная его совершенность, сложно представить себе подобную причину обрыва.

– А с чего вы взяли, что он совершенен? …В том, что никто не видел в нём изъянов, ещё не говорит о его идеальности. Согласен, мало кто мог представить себе существо, способное вместить в себя столько любви, что её хватало бы, затем дарить одновременно всем людям на земле. Однако, это ещё не показатель абсолютного совершенства. Есть ещё и куча других вопросов, которыми в нынешней ситуации стоит задаться. Кстати, многие почему-то хотят знать, почему и куда он исчез. В отличие от них меня больше беспокоит вопрос – что с ним? И в этом я резко отличаюсь от тех, кто ценил в нём так называемую идеальность. Потому что видел в нём, как это не покажется странным, прежде всего человечность. В наивысшем понимании этого слова. И именно в таком качестве он был в моих глазах совершенным.

– Значит, по-твоему, с ним могло что-то произойти? И тебя беспокоит именно это?

– Сам не знаю, что меня беспокоит больше. В такой ситуации кажется важным всё, что не придёт в голову.

– Нынче это чувство знакомо всем. Это от неизвестности.

Продолжительная пауза.

– Хотите, расскажу историю?

– …Валяй, Шон.

– …С самого младенчества меня растила родная бабка. Она приходилась матерью моей матери. Звали её Миранда. Учитывая мой характер, человеком она была необыкновенно терпеливым… Да и вообще замечательным во многих отношениях. …Господи, как я её мучил. Царство ей небесное…

– Шон, переходи к сути.

– Ты куда-то торопишься, Майкл.

– Нет. Просто мы все знали Миранду. И знали её прекрасный характер. И то, что в тебе течёт её перуанская кровь, знаем тоже.

– …Так вот, дело было как раз в Перу, ещё до её переезда в штаты. Тогда она была относительно молоденькой девушкой. Не знаю точно, но ей стукнуло, кажется, двадцать четыре, когда с ней приключилась эта история. Жили они в городе Санта-роса. Великолепный город, как она сама рассказывала. Говорила она так, видимо, находясь под впечатлением от прошедшей там молодости). Хотя, в том, что с ней произошло, ничего радостного нет. Вообщем история такая. Девушке шёл уже третий десяток. Она молода, хороша собой…

– Я видел её фотографии. Она была не просто хороша собой.

– Согласен. Красотой обладала она отпадной. Видимо подстать этой красоте ждала и любовь. …Женихи сватались один за другим. Причём, на любой вкус. В том числе и состоятельные. Родители и так, и этак уговаривали. Ни в какую. Не идёт ни за кого и всё. В то же время, годы шли, никого не слушая. Впрочем, это её не напрягало абсолютно. Девушка ждала своего часа. В конце-концов час этот настаёт. В один прекрасный день встречает она своего долгожданного принца, принца по имени Алехандро, кажется. И заворачивается у них нечто неописуемое. И у Миранды, и у мачо Алехандро, как считали все, от любви башню сносит напрочь. Парень он вроде нормальный, пусть и не богат, однако и не беден, так что родители единственной дочери в принципе тоже счастливы. Наконец-то и на их улицу пришёл праздник. Вообщем они встречаются. Встречаются месяц, другой, оба всё это время словно на облаках, друг без друга дня не могут прожить)) … И вот, настаёт практически апогей всей сказки, Алехандро делает Миранде предложение). То ли он действительно сам на это решился, то ли потому что все от него этого ждали, не знаю. Весь город в волнении – Миранду выдают замуж!)). Все только об этом и говорят на каждом углу. Население начинает только к этому дню и готовится. Ждут, когда всё произойдёт, все в предвкушении свадьбы!)) Пошли приготовления. Цель одна – карнавал! Срок для подготовки – месяц. …И так, проходит три недели. Всё уже почти готово, в том числе и невеста. Само мероприятие спланировано до малейшей детали, в конце которого всех ждёт стол на пятьсот персон, а после проводы молодых, куда, знаете сами. До бракосочетания неделя. Оба ждут не дождутся)) …И вот, прекрасным воскресным вечером, как обычно, мачо провожает свою красавицу домой. Дошли до дома, как водится, обнялись, поцеловались, ну и разошлись… На следующий день невеста вновь ждёт своего жениха, не знаю, для прогулки, или для чего-то ещё. Жених же почему-то не идёт. Где он, никто не знает. Девушка начинает тревожиться. На другой день его тоже нет. Миранда в слёзы. На поиски принца бросился весь город. Найти не могут. Словно испарился. Будто и не было его. В назначенный день свадьбы она ещё надеялась, что он объявится, но… Вообщем, закончилось всё грустно… Бабушка осталась без Ромео… Куда он делся, никто так и не узнал…

– Может, с ним что-то случилось?

– Может, да, а может и, нет. Кто знает?

– …И что ты хотел нам сказать своей историей?

– Что человечество находится сейчас в положении его усопшей бабушки во времена её молодости.

– Я хочу сказать, что люди только кажутся разными, по сути же своей они все похожи на Миранду. Ждут чуда, ждут сказки, в которой с удовольствием согласились бы видеть у себя вместо мозгов карамель.

– Значит, ты считаешь…

– Я ничего не считаю, Майкл. Я за трезвый рассудок и практичность, вот и всё.

– …И это говоришь ты, Шон, человек, который пользовался его присутствием не меньше других?

– В чём сожалею…

– Даже не зная, что с ним, ты уже готов обвинить его в чём-то… ценю твою «верность». …Знаешь, меня всегда удивляло в нём такое качество, как всепрощение. Теперь я понимаю его.

– Что ты понимаешь, Брендон?

– То, что это качество необходимо хотя бы из соображений той же практичности. Ведь человек, и в частности, такие, как ты, мало до чего могут дойти своим жалким умом. И всепрощение в такой ситуации очень выручает.

…Его единственная ошибка состояла в том, что он отдавался людям без остатка. Человека такая роскошь только портит. Кстати, возможно от того и исчез: его просто не осталось, кончился…

– Интересная версия.

– Тебе интересно, Кевин? Может обсудим тогда ещё что-нибудь интересное? Последние фильмы, к примеру?

– Не язви, Брендон. Меня его исчезновение волнует не меньше, чем тебя.

– Брендон, мы все знаем, как серьёзно ты к нему относился. О ваших с ним великих)) беседах, о его участии в твоём, впрочем и в моём тоже, воспитании, образовании, известно. Каждый из нас был привязан к нему с детства. …Кстати, в отличие от нас, некоторые получили двойной удар. Имею в виду тех, у кого есть дети. Он же был ещё и хорошим воспитателем.

– Между прочим, не только в детстве. В юности, в моих первых отношениях с девушками, он сыграл важную роль.

– Не сомневаюсь, Майкл)) Это всегда являлось твоей больной темой))

– Вполне нормальная тема. Даже очень важная. Он ей, кстати, уделял достаточно много времени.

– Он всем темам уделял много времени. Всем, какие человека интересовали. Вот о себе говорил мало. Если только вскользь что-нибудь не серьёзное и не очень важное. По чему нельзя было определить, допустим, какого он пола.

– Да неужели вы до сих пор не поняли, что такие вещи, как пол, внешность и многое другое, применительно к нему не имеют никакого значения. Они лишь отвлекают от истинного понимания его сути, как явления.

– Всё равно хотелось бы знать и это тоже. Неопределённость лишь мучает… Никто, к примеру, не ответил на вопрос о месте его нахождения. Сам он всё что угодно мог сказать.

– Он считал, как человек сам для себя решит, так пусть и будет.

– …О чём мы говорим? На заре его появления спецслужбы всех стран не добились ничего определённого.

– Людям, в конце-концов, наплевать, откуда, и кто он. У них появился некто, кто стал всем для каждого в отдельности. Вот, что оказалось для всех важным и главным. Кстати, если мир с начала века хоть и стал чуточку лучше, так это благодаря лишь его появлению. Кто из вас имеет, к примеру, представление о войне? Настоящей войне? Так вот, до его появления, мир только и делал, что воевал. На протяжении всей своей истории народы не имели понятия о том, как выйти из ситуации взаимного недоверия, как сделать так, чтобы можно было жить в согласии. Треть своих бюджетов они тратили на оборону. Не было никакой объединяющей силы. Я опускаю уже такие беды, как голод, элементарная безграмотность и прочая дребедень, которая нас обошла стороной. И это при том, что он не вмешивался в большую политику. Хотя сами политики, вероятно, советовались с ним по всем вопросам. Нам никогда не знакома была сеть в том виде, в каком она находилась в начале века. Это было лишь справочное бюро, автомат для развлечений и способ связи, и всё. Бездушная, по сути, пустая паутина, в которой до тебя, как личности, не было никакого дела. Человек с её помощью добился только определённого комфорта, и только. Сам же не изменился ни капли. И свои истинные потребности он так и не удовлетворил. Теперь же людям стоило нажать лишь на пару клавиш, и они могли решить любые вопросы, любые трудности. А главное обрести в одном лице того, кто станет для тебя всем, кто будет с тобой всегда. …Миллионы лет человек нуждался в том, чтоб был кто-то, кто станет проявлять к нему, к его судьбе постоянное участие, кто никогда его не оставит, как бы тяжело ему не пришлось, кто сможет дать и поддержку и знания и любовь и заботу. С ним человек получил это. Причём получил того, кто подходит каждому в отдельности.

Продолжительная пауза.

– …Помню, когда мы с Грейс расстались, точнее, когда она ушла от меня, никто кроме него не смог помочь мне…. В тот период я находился в ужасном психологическом состоянии… Господи, как я тогда хренова себя чувствовал… Врагу не пожелаешь… Своим постоянным общением со мной, доступным языком, нужными словами, он буквально вытащил меня за уши из того гроге… От мыслей о ней, о нашем расставании у меня практически уже сползала потихоньку крыша. Это был просто ад… Грёбанные воспоминания, чувство непонятной вины съедали меня до костей… Жуткие ощущения, должен сказать… Тот год был для меня самым тяжёлым, самым долгим в жизни… Думал, что так со мной будет продолжаться вечно… Признаюсь, чтоб прекратить тот кошмар, я готов был принять разные меры… Кстати, как не покажется странно, но именно тогда с его подачи я как раз и занялся бейс-джампингом… Это тоже очень сильно помогло мне вытравить все переживания. Вообщем, ладно, что говорить сейчас. Всё уже давно прошло. Прошло благодаря ему… Никогда не забуду…

– Да, он умел заставить взглянуть на вещи по-иному. Не понятные на первый взгляд советы оказывались в итоге самыми дельными.

Снова пауза.

– …Мы не проявили тогда должного внимания, Майкл, прости…

– …Всё осталось позади, Брендон. Давно позади…

– …Брендон был прав. Если что и оттолкнуло его от нас, то это людские сопли.

– …Шон, ты помнишь каким ты был, когда потерял работу?

– Брендон, я сейчас не говорю о том, кто и каким был, когда его посещала беда. Человек слаб. А слабый никому на хрен не нужен. Его лишь жалко.

– Мы такие, какие есть, Шон. …Скажи, что ты лично сделал, чтоб стать лучше, стать сильнее, и помочь в этом другим? Что тебе мешает попытаться изменить мир к лучшему, раз ты считаешь его таким плохим? Ты умеешь только жаловаться и разглагольствовать о том, как всё паганно. А попробовать что-то сделать не можешь. Всю жизнь перед тобой стоял пример того, как нужно относится к людям, чтоб они сами тянулись к тебе, пример бескорыстного, сильного характера. Ты же ничего не вынес из общения с ним. Лишь пользовался. Ты потребитель, который умеет от мира только брать, но не отдавать. Именно такие на хрен и не нужны никому.

– Считаешь, что в отличие от меня ты много для людей сделал, Кевин?

– По крайней мере не кричу о том, как всё дерьмово. К тому же я не считаю, что мир так плох, как кажется тебе. Да, он не идеален. Нет вообще ничего идеального. Возможно, жизнь тем и прекрасна.

– Чем прекрасна, страданиями?

– И страданиями в том числе. Порой они бывают даже необходимы.

– Однако предложи тебе выбор, ты согласился бы прожить свою жизнь без них.

– Да, возможно. Но я рад, что у меня нет этого выбора. Никогда не любил пресность.

– Ты просто не испытывал их в том объёме, в каком испытывали люди до его появления. Может быть, только в физическом плане, где он мог лишь посоветовать то, как её скорее снять. Но не в психологическом.

– Во всяком случае, от их наличия в нашей жизни я не стал бы отказываться.

– Нет, ты просто мазохист))

– Я за жизнь во всех её проявлениях.

– Что ж, тебе повезло. Сейчас она как раз проявит себя с очень необычной стороны.

– А ты что, боишься, Шон?

– Мне жутко интересно.

– Нет, Шон, тебе жутко страшно. Ты всегда жил опираясь на него. Он помогал тебе во всём, он мыслил за тебя, всеми своими достижениями ты обязан лишь ему. Если б не он, ты так и не нашёл бы себя в этой жизни.

– Прошу вас, хватит. Мы собрались не для того, чтоб грызться.

– А для чего, Брендон? Для чего мы тут собрались? Искать, прижавшись друг к другу выход?

– Тебе что-то не нравиться, Кевин?

– Что здесь может нравиться? Все, как последние обмочившиеся щенки сбились в кучу не зная, что им делать. Куда не приди, везде только о его исчезновении и говорят. Гадают, куда он подевался, и как теперь быть.

– Считаешь правильней переживать всё это в одиночку?

– А мне кажется, правильней было бы сейчас всем успокоиться.

Продолжительная пауза.

– Брендон, у тебя есть что-нибудь от головной боли?

– Аспирин.

– Принесёшь?

– Он за тобой, в тумбочке.

– …Слушай, всё хочу спросить тебя, кто выбирал цвета для этой комнаты?

– …Я.

– Почему именно оранжевый с зелёным?

– Майкл, зачем тебе знать это?

– Просто интересно.

– Мне нравятся эти цвета, потому и выбрал.

– А Мелиссе они нравятся?

– Я предложил, она согласилась. Так же, как я согласился, когда она выбирала цвета для нашей спальни.

– Мне кажется, я знаю, почему ты выбрал их)

– Почему?

– Потому что тогда, в «Танжере», когда ты выиграл, эти цвета присутствовали на сукне)

– …Возможно, ты прав.

– Чёрт возьми, прекрасное было время)

– Только не для Кевина, он тогда всё проиграл)

– Я проиграл после того, как стал выручать фишками тебя, Шон.

– Да, ладно, всё равно было клёво.

– Когда у тебя есть деньги, приятную жизнь устроить не трудно, Майкл.

– Не согласен. В студенчестве у нас постоянно гулял ветер в карманах, однако мы были счастливы.

– У тебя в карманах был не ветер, а дырки, которыми ты хвастался, потому что удобно было почёсывать своё хозяйство))

– Это тоже являлось долей того счастья)) …У нас были старые джинсы, старые машины… Нам вполне хватало. «Необходимое всегда на месте, излишек же приходиться приспосабливать и приспосабливаться к нему самому».

– Примерно то же и я от него слышал.

– …Все люди по-своему видят границу между необходимостью и излишком? Всё равно, как стремились к богатству, так и будут… Пока кто-то думает, где эту границу провести, другой решает всё в свою пользу, и в конце-концов тот, кто думал остаётся вообще без выбора. Вот, что заставляет всех жить, избегая наивные нравственные принципы. На это просто нет времени. Ты считаешь по-своему, и тебе кажется, что на твоей стороне правда, ибо там присутствует высокая мораль, а он думает иначе, и полагает, что прав он, в том числе и с нравственной стороны вопроса. Но самое интересное заключается в том, что его точка зрения побеждает, поскольку и деньги и власть…

– И женщины.

– Да, Майкл, куда без них. И женщины тоже оказываются в итоге у него. Вот тебе и вся грёбанная истина.

– …Странно, не правда ли? Мир хоть и жил по волчьим законам, однако именно того, кто проповедовал высокие идеалы, принял с распростёртыми объятиями. А по исчезновению разрыдался.

– Потому что, каждый в душе был с ним согласен. Но только в душе… Люди искренне соглашаются и принимают философию братской любви и добродетели лишь, когда читают своим детям на ночь сказки.

– Да ладно, Брендон, не перегибай. По-твоему выходит, что все люди абсолютно бездушны.

– Не абсолютно, потому, что есть сдерживающие факторы. Человек существо стадное. Простые люди хотят жить вместе. Пусть не в идеале, но хотят. И очень боятся одиночества. А если и уходят подальше от общества, то от усталости, от сожаления, оттого, что не задалось, где-то, что-то пошло не так. Как с Джастином, если кто его ещё помнит. Но это отдельные истории. А так, хотят. Они желают самореализовываться, желают ощутить все грани этого долбанного бытия всю полноту жизни именно в обществе, даже с учётом его минусов. Если перефразировать высказывание о мире и войне, то выйдет, что лучше плохая совместная жизнь, чем хорошее одиночество. Но и здесь у каждого собственный интерес.

– Значит все эгоисты. Не согласен. Если человек и хочет жить в обществе, то не только по мотивам, которые ты изложил. Он способен и на самопожертвование.

– Именно. Способен. Здесь ты правильно подметил. Лишь способен. И то, преимущественно в своей берлоге, в своей семье. И, как правило, в виде компромиссов. Я выбрал цвета для гостиной, она для спальни, вот и всё самопожертвование. Всё остальное инстинкты, в том числе и супружество, и отцовство с материнством. А это можно найти и у животных.

– …Может хватит? Ненавижу эти ваши споры. Высокая мораль, истина… Надоело. …Знаете, почему давно прошедшие студенческие годы нам кажутся такими счастливыми? Потому что мы на мир смотрели проще.

– …Шон, ты знаком с историей мира?

– К чему ты спрашиваешь об этом?

– К твоему высказыванию. Хорошо, не будем брать мировую историю. Возьмём историю Нью-Йорка. С ней, я думаю, ты знаком лучше. Знаешь, в какие времена здешние люди смотрели проще всего на мир?

– В какие же?

– Во времена зарождения города, во времена «славы» пяти улиц. Там бы твои взгляды разделили многие. Однако перед этим они разделили бы тебя. На какие части, стало бы уже делом вкуса. Хочешь простоты, найди себе пещеру и живи там. Зачем тебе цивилизация? Здесь ведь всё сложно. Для жизни в ней нужно иметь знания, образование, да что я говорю, представлять из себя вообще хоть что-нибудь, а не только жалкого потребителя её благ.

– Брендон, по-моему что-то случилось с твоим настроением.

– Не знаю, наверное… Просто… Всё не вовремя… Всё не кстати…

– Ты о чём?

– …Я подумал о сыне…

– Что именно?

– …Как он будет жить? Что его ждёт? …Этот хаос… К чему он приведёт, неизвестно. И тут на свет появляется он… Я теперь не найду себе покоя…

Как же всё это нервирует… Ведь причина всеобщей истерии даже не в нём, а в зависимости, в которую все впали. Привычка. Она хуже любой болезни. …Честно говоря, мне скорее нужно уже даже не его возвращение, а благополучное завершение этого безумия, не важно с ним или без него.

– …Если б только можно было узнать правду…

– Ты никогда её не узнаешь, Кевин. Никто её уже, вероятно, не узнает.

ГЛАВА 2

Москва. То же время.

– Господа, наша встреча в нынешнем формате не говорит о том, что мнение других стран нас мало интересует. И в доказательство этому в ближайшем будущем вопрос, для обсуждения которого мы собрались, будет рассмотрен на внеочередной сессии генассамблеи. Однако перед этим, в ходе консультаций, мы изъявили желание собраться в данном составе, поскольку события развиваются таким образом, когда дальнейшее промедление может лишь усугубить и без того негативную ситуацию в мире.