Принципы

И всё-таки это было красиво – непривычно, чужеродно, но красиво.

Джеймс чуть было не засмотрелся на диковинный интерьер… но мелькнувшая тень где-то справа заставило его резко повернуться и покрепче сжать рукоять мачете.

Неизвестный притих, надеясь, что его не заметят, но внимательный взгляд детектива успел заметить укрытие.

Когда существо уже решило, что опасность миновала, тихо подкравшийся Джеймс схватил его за капюшон фиолетовой робы, и чтобы обезопасить себя приставил мачете к горлу… тому месту, где, по его мнению, должно быть горло.

Уже потом, вспоминая свои приключения, он с трепетом думал, что у пленника могло оказаться оружие, скажем, ядовитый хвост или короткий стилет, а он, будучи не слишком хорошим бойцом, не успел бы даже среагировать… Повезло. Как будто пожелание Нэнси действительно обрело колдовскую власть над происходящим.

Существо опасливо покосилась на покрытый иероглифами клинок и обиженно запричитало:

– Мало вам, охотникам, нашего брата в своих мирах выкашивать, теперь и в наш заявились! Совести у вас нет, совести! Я не выбирал родиться демоном!

Джеймс не сразу придумал как на это реагировать, поэтому просто прижал мачете чуть сильнее. Тон демона изменился:

– Слушай, охотник, давай договоримся? Ты меня отпустишь, а я никому не скажу, что ты здесь! И дам тебе то, что твое сердце больше всего желает! Ну как? Хорошая сделка!

Возможно, стоило послушать совет Нэнси и отрубить существу голову. Или хотя бы спросить, где сигиль. Но Джеймс не сделал ни того ни другого – сердце не всегда подвластно разуму. Он тихо прошептал всего одно имя:

– Диана…

– Ни слова больше!

Секунды не прошло, а демон выскользнул из захвата, вложил в свободную руку детектива хрустальный шарик размером с яблоко, подмигнул светящимся глазом из-под капюшона – и растаял струйкой коричневого дыма.

Взглянув в недра странного трофея, Джеймс провалился в пучину чужой памяти…

Стоящего перед непрозрачным панорамным окном мужчину можно было принять за человека – со спины. Он был одет в тяжёлое золото, абсолютно лыс, если не считать тонкой бородки, заплетенной в косу. Но стоило ему обернуться, его выдали глаза, полные всепожирающего пламени. 

Диана, сидящая на бархатной тахте, стилизованной «под восток», чуть заметно вздрогнула. 

– Учитель?

– Моя дорогая Ди, я научил тебя всему, чему вообще могу научить смертного, – мягко улыбнулся мужчина. – И ты стала, не буду скрывать, одной из лучших моих учениц. Но пришло время платить по счетам. 

Взмах руки, и серое окно зарябило, изменилось – и теперь показывало центральную площадь Аркхэма. 

– Вот мир для тебя.

Диана долго медлила, прежде чем кивнуть.

– Конечно, учитель.

От него заминка не укрылась:

– Ты не хочешь уничтожать целый мир – и ты не хочешь нарушить наш договор. Понимаю. 

– Не совсем, – девушка изящно встала с тахты и подошла к окну, встав рядом с наставником. – Я пришла к тебе, потому что устала быть лишь тенью своего отца. Если я добивалась успеха, я была его достойной наследницей. Если терпела неудачу – горем в семье. Мне хотелось стать просто Ди, которая сделала себя сама. А теперь получается, что бы я ни выбрала, я поступлю, так, как поступил бы мой отец. И если попытаюсь обмануть тебя – ведь у него чести. И если стану вестником разрушения – ведь он не знает сострадания. 

Она помолчала, потом с вызовом взглянула ему в глаза:

– Скажи мне, владыка Азатот, почему? Ты разрушитель миров, почему же ты заставляешь нас делать это? Неужели нет другой цены, которую можно заплатить за силу? 

– Видишь ли, моя дорогая Ди… – Азатота вспышка позабавила. Он сложил руки перед собой и прошелся по комнате: – каждый юный бог – Искатель, что так очаровательно эгоистичен в поисках смысла существования. Так уморительно серьёзен в попытках познать самого себя. Должны пройти эоны лет, прежде чем он найдет среди бесконечных вариантов свою миссию – и превратится в Создателя, который поглощен своим делом от истока – и до остатка. И лишь немногим удается стать древним, а древний – это всегда смиренный Созерцатель, что с восхищением и восторгом наблюдает за вселенским маршем бытия.

В комнате повисла тишина, которую нарушил голосок Дианы, уже не столь дерзкий, как прежде.

– Прости, учитель, но я не понимаю тебя. 

Азатот усмехнулся:

– Я попробую объяснить так, чтобы получилось созвучно психологии вашего вида. Я – суть Разрушитель. Я знаю тысячи и тысячи способов отправить мир обратно в небытие, из которого он был рождён. Я делал это тысячи и тысячи раз. Поэтому я устал, и мне скучно. Я хочу сидеть на троне и смотреть, как миры разрушают мои ученики. Так более понятно?

В ответ – тихое и обреченное:

– Да.

Выдержав тяжелую паузу, Азатот произнес: 

– Я редко имею дело с людьми принципов. Ещё реже они решаются со мной спорить. Так необычно, что даже весело. Поэтому я предлагаю тебе игру: найди в обреченном мире человека, верного своему убеждению чего-то делать или не делать. Поставь на него свою метку и подожди, скажем, год. Если этот человек останется верен своим принципам – ты выиграла и больше мне ничего не должна. Но если нет – ты в тот же день открываешь врата.

– И принцип… может быть любой? – не веря своим ушам, уточнила Диана. 

– Любой, – великодушно кивнул Азатот. 

– А если… этот человек догадается и уничтожит метку? 

– Тогда, – древний султан демонов по-свойски положил руку ей на плечо, – ты можешь попробовать ещё раз. Но распределяй своё время с умом. В отличие от меня, у тебя его не бесконечно. Как только ты умрёшь, пари потеряет свою силу. А наш договор – нет.

И улыбнулся.

Это была мудрая, понимающая… безжалостная улыбка тёмного бога. 

Видение оборвалось внезапно. Хрустальный шарик рассыпался на мелкие осколки и песчаной струйкой потек вниз с раскрытой ладони. Джеймсу в тот миг казалось, что это капают на пол прозрачные сухие слезы. Его губы непроизвольно шептали:

– Диана… прости меня…

Хрустальный песок падал, а в голове детектива из мельчайших кусочков складывалась пугающая в своем масштабе картина происходящего. Этот финансовый кризис начался так непредсказуемо внезапно и раскрутился так неестественно быстро, приводя в ступор маститых аналитиков. Тот самый кризис, который лишил его клиентов, заработка, подтолкнул взять кровавые деньги. Все правильно – Азатот не собирался проигрывать. А глобальность происходящего не позволяла закрасться даже мимолетной мысли о его сверхъестественной природе. Тысячи сломанных судеб – это же такая мелочь для древнего бога, который поспорил со своей ученицей!

Джеймс закатал рукав – след женских губ на предплечье, отмеченный чуть побелевшей кожей. Едва различимый. Это и есть метка?

Он вспомнил свое смущение и робость, охватившие его в тот день:

«Девушки не должны целовать мужчинам руки…»

«Прости, я не знала. Больше не буду».

Это было… одиннадцать месяцев назад.

Он мог продержаться. Должен был продержаться. Занять денег у университетского друга, попроситься переночевать к тёте Полли.... Всего месяц! Если бы он только знал…

– Прости меня…

И замок наполнился криком. Яростным. Бессильным.

Он раздавался со всех сторон, как будто стеклянные стены упивались чьей-то болью, усиливая и разнося её в каждый зал, каждый коридор.

Это могла быть ловушка – или изощренная пытка для незваного гостя. Но в голове Джеймса звучало лишь одно имя.

– Нэнси!

Девушка, которая спасла ему жизнь, сейчас сама нуждалась в помощи.

Невзирая на опасности, что могли ждать его впереди, Джеймс со всех ног побежал к башне.

Ступени из расплавленного стекла сменились скользкими плитами из незнакомого камня, похожего на шахматную доску с черными и зелеными клетками. Винтовая лестница лепилась к стене, прокладывая путь на самый верх. Сначала это была обычная лестница, потом ступени становились реже, потом вовсе сменились хаотичными островками твердого пола, передвигаться между которыми можно лишь рискованными прыжками. А в самом низу, в глубине, кружилось космическое Ничто, обещая смерть и забвение в наказание за ошибку.

Внутренне холодея перед каждым прыжком, Джеймс взобрался на одну из больших верхних плит – и увидел Нэнси, болтающуюся на краю последней платформы. Высокий демон в жутковатых доспехах, будто собранных из не до конца обглоданных костей, отвратительно смеялся:

– У меня много времени, но мало терпения, заклинательница. Твой путь закончится здесь.

И медленно, издеваясь, наступил шипастым сапогом на напряженные пальцы. Замок с наслаждением усилил тихий хруст суставов, заполнив этим мучительным звуком пространство.

Нэнси не удержалась на одной руке и медленно, как во сне, полетела вниз.

Повинуясь скорее чутью, чем разуму, Джеймс резко шагнул к краю плиты – и схватил её за запястье. Хлопнулся на пол, слыша тревожный, протестующий треск ребер – но удержал.

– Все хорошо. Я помогу тебе.

И почти сразу:

– Что ты делаешь?

В свободную руку девушки из рукава упал короткий нож. Видимо под действием чар лезвие покраснело от наполняющего его жара.

– Не делай ничего поспешного! Я тебя вытащу!

Нэнси улыбнулась и демонстративно посмотрела на удерживающую её руку, где была метка. Сейчас, над Пустотой, она сияла белым потусторонним светом.

– Сигиль.

Раскаленный нож рассек предплечье, Джеймс вскрикнул от боли… дернулся… отпустил.

Глядя, как хрупкий силуэт падает в Ничто, в ярости стукнул кулаками по холодной плите.

В руки вонзились сотни деревянных заноз, ждавших своего часа в разломах искореженного паркета. Гудели двигатели служебных машин.

Усатый полицейский в форменной фуражке размахивал руками, отгоняя зевак:

– Расходитесь! Взрыв бытового газа! Не на что смотреть!

Над Мискатоником медленно восходило солнце.

В больнице Джеймс провел всего два дня. Ребра, к счастью, оказались не сломаны, отделался ушибами. Почти перед самой выпиской молоденькая медсестра, стараясь не хихикать, передала ему букет от некой «симпатичной особы». В цветах нашлась маленькая почтовая карточка:

А ты молодец, Джеймс Валентайн. Пожалуй, с тобой можно немного пообщаться.

Словами не описать того облегчения, которое он испытал в тот момент.

Красное шелковое платье с вышитым драконом, без сомнений, шло ей больше, чем мешковатая куртка, а разрезы до середины бедра притягивали взгляды мужчин к неудовольствию их спутниц.

Они встретились в подпольном баре, где вино наливали безо всякого стеснения.

– Выпьем за твои первые врата? – предложила Нэнси, впервые за все их знакомство задавая тему для разговора.

Она выбрала изумительное вино – пить его было одно удовольствие.

Джеймс хотел позволить эйфории победы полностью заполнить его существо – и не мог.

– Что-то не так? – спросила Нэнси, разглядывая его постную физиономию.

– Там, в замке… я видел кое-что. Диана… заклинательница, о которой я говорил, заключила сделку с Азатотом. Она… возможно попытается открыть врата где-то ещё.

– А вот это, Джеймс Валентайн, уже не наше дело, – мягко, но безапелляционно проговорила девушка и в шутку коснулась его носа стенкой бокала. – Твоё здоровье.

– Да. Не наше дело… – медленно кивнул Джеймс и поднял свой бокал.

На следующее утро он стоял во дворе Мискатоникского Университета.

– Моё имя Джеймс Валентайн, частный детектив. Расследую дело, предположительно связанное с древними культами. Могу я воспользоваться вашей библиотекой?