Ленин. 1917-11

29 сентября 1917 года

Ленин категорически ставит вопрос о восстании почти во всех письмах, начиная с 12 сентября.

Однако все это не производит на ЦК должного впечатления. Тогда Ленин обращается в ЦК с новым письмом от 29 сентября, которое по существу является ультиматумом. Или ЦК примет предложение Ленина о немедленном назначении восстания – или Ленин выходит из ЦК. Вот самое важное место из этого письма:

"Если бы мы ударили сразу, внезапно, из трех пунктов, в Питере, Москве и Балтийском флоте, то девяносто девять процентов за то, что мы победим с меньшими жертвами, чем 3-5 июля. При таких шансах, как теперь, не брать власти, тогда все разговоры о власти Советов превращаются в ложь. Видя, что ЦК оставил даже без ответа мои настояния в этом духе с начала Демократического совещания, что Центральный орган вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки большевиков, как позорное решение участвовать в Предпарламенте, как предоставление места меньшевикам в Президиуме Совета и т. д. и т. д. Видя это, я должен усмотреть тут "тонкий" намёк на нежелание ЦК даже обсудить этот вопрос, на зажимание рта и на предложение мне удалиться. Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собою свободу агитации в низах партии и на съезде партии, ибо мое крайнее убеждение, что если мы будем ждать съезда Советов и упустим момент теперь, мы губим революцию".

Обращаться к съезду партии вождю не понадобилось. Разумеется, никто не желал выхода Ленина из состава ЦК, но именно Троцкий начал активнейшую работу по устранению упомянутых в письме недостатков.

3 октября 1917 года

Троцкий приобретал всё больший вес в ЦК. На очередном заседании 3 октября ему удалось убедить его состав принять решение о возвращении Ленина из финляндского подполья в Петроград. Чтобы "была возможной постоянная и тесная связь", – говорилось в решении.

В самом деле. Большевики на данный момент были в Петрограде уже чуть ли не самой влиятельной силой, и вождю не нужно было опасаться ареста. Просто стоило быть осторожным – на всякий случай. Кроме того, дело шло к восстанию, и на этом этапе физическое присутствие Ленина было весьма желательным.

4 октября 1917 года

Николай Маркин неизвестно какими путями умудрился выполнить поручение Троцкого. Большевистский Петроградский Совет Рабочих и Солдатских депутатов обзавёлся собственной типографией и вновь начал издавать газету. Её назвали "Рабочий и Солдат". Маркин сидел день и ночь в редакции, налаживая дело.

Лев Давидович мысленно поздравил себя. Ценность такого человека, как этот немногословный матрос, как оказалось, намного превышала его же красноречие. Троцкий понял, что у него появился неоценимый помощник.

С этого дня патрулирование для Маркина закончилось. Со своими матросами он теперь виделся урывками, всё время занимаясь новыми поручениями Председателя Петроградского Совета.

Впрочем, его ребята тоже не сидели без дела. Работы по подготовке восстания было много. Да и особая надобность в патрулировании отпала. Отряды Красной Гвардии на местах сами неплохо справлялись с беспорядками.

5 октября 1917 года

Ещё до возвращения Ленин руками Троцкого добился очень серьезного тактического успеха. Заседание ЦК от 5 октября года почти единогласно вынесло постановление уйти из Предпарламента в первый же день открытия его сессии 7 октября, огласив там соответствующую декларацию.

7 октября 1917 года

В Петроград вернулся Ленин. Отныне он берёт на себя непосредственное руководство над ЦК.

Теперь Владимир Ильич имеет возможность встречаться с каждым из членов ЦК и Петроградского Комитета. Его информация тоже стала полнее. Ленин на всякий случай снова сбрил бороду и усы и загримировался, сделав себе через ЦК удостоверение на то же имя рабочего Константина Петровича Иванова. На имя Иванова был выписан пропуск и в Смольный институт, где теперь находился легальный большевистский центр.

До этого в Смольном был Институт благородных девиц, но в связи с неспокойной ситуацией на улицах Питера, он в начале октября перебазировался в Новочеркасск. Здание тут же явочным порядком было занято ЦК большевиков, которому уже давно в связи с ростом численности как самой партии, так и её аппарата, стало тесно в особняке Кшесиньской.

Хотя Ленин и говорил, что ему нужно фальшивое удостоверение на всякий случай, ибо возможен и "конфликт" и "встреча", но надобность в этом была едва ли. Временное правительство давно не искало Ленина, а ЦК партии еще 6 сентября предложил Ленину и Зиновьеву в случае их согласия поставить перед ЦИК Советов вопрос об освобождении их от преследования под залог. Однако Ленин предпочел оставаться на нелегальном положении. Бережёного Бог бережёт

Большевистская фракция в соответствии с ранее принятым ЦК решением покинула Предпарламент, огласив мотивированную декларацию. Декларация содержала общеизвестные требования большевиков о власти Советов, земле, мире и так далее

Подтекст декларации был яснее ее текста – это бойкот Предпарламента и ставка на установление диктатуры через вооружённое восстание.

9 октября 1917 года

Меньшевики и эсеры, сами не желая того, способствовали созданию весьма важного, быть может, решающего легального органа машины восстания – Военно-Революционного комитета.

На очередном заседании уже в большинстве своём большевистского Петроградского Совета говорилось о необходимости создания, во-первых, контроля над действиями Петроградского военного штаба (который обвиняли, что он хочет вывести революционный гарнизон из Петрограда), во-вторых, организации такого органа, который мобилизовал бы население для обороны Петрограда – Комитета революционной обороны.

Меньшевики и эсеры сначала были против, но потом сами внесли предложения, которые гласили:

1. Создать при командующем войсками Петроградского округа коллегию из представителей Совета, и всякий вывод той или иной части войск может быть произведен только с согласия этой коллегии.

2. Очистить командный состав от правых (в данном контексте консервативных, проправительственных элементов).

3. Создать комитет революционной обороны Петрограда.

Большевистский Исполком Советов весьма охотно принял эти предложения. В тот же день состоялся пленум Совета, на котором нашли, что предложения меньшевиков и эсеров недостаточно радикальны. Пленум записал, что власть должна перейти в руки Советов, что же касается революционного комитета обороны Петрограда, который “сосредоточил бы в своих руках все данные, относящиеся к защите Петрограда и подступов к нему” то он “должен быть создан”.

Так при невольном участии меньшевиков и эсеров была подготовлена почва по созданию легального органа восстания – Военно-Революционного Комитета.

10 октября 1917 года

Через три дня после возвращения Ленина произошло заседание ЦК, на котором был, наконец, поставлен вопрос о восстании. Оно проходило на квартире редактора газеты Горького "Новая жизнь" меньшевика-интернационалиста Николая Суханова.

Юмор ситуации заключался в том, что сам Суханов отнюдь не был сторонником прихода к власти большевиков, особенно путём вооружённого восстания. В отличии от своей жены Галины Константиновны, члена партии и сотрудника Секретариата ЦК.

Вынужденный много времени находиться на работе в редакции, Николай зачастую оставался ночевать где-нибудь недалеко от работы. Так произошло и в тот день.

На этот раз к его ночевке вне дома были приняты особые меры. По крайней мере, жена точно осведомилась о намерениях и дала ему дружеский бескорыстный совет – не утруждать себя после трудов в редакции дальнейшим путешествием.

Ленин явился на собрание в парике с удостоверением на имя Иванова, а Зиновьев – с бородой, но без шевелюры, тоже с фальшивым удостоверением. Григорий Евсеевич без особого риска уже с сентября участвовал в заседаниях. Его даже хотели легализовать под залог, но ЦК не соглашался оторвать Зиновьева от Ленина.

Присутствовала всего-навсего половина членов ЦК. В том числе Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Свердлов, Урицкий, Дзержинский. Как стало уже обычным, председательствовал Яков Свердлов.

Официальная повестка дня заседания вовсе не выглядела исторически:

1) Румынский фронт

2) Литовцы

3) Минский и Северный фронт

4) Текущий момент

5) Областной съезд

6) Вывод войск

Все эти практические и тактические вопросы были сформулированы нарочно. Чтобы вернее завуалировать главный и решающий вопрос о судьбе всей революции. Четвертый вопрос. O текущем моменте.

По этому-то вопросу с докладом и выступил Ленин. Он теперь имел возможность лично изложить свои аргументы.

Его основная мысль – политически восстание давно назрело, но в партии с начала сентября замечается какое-то равнодушие к этому вопросу. Это недопустимо. Вопрос стоит очень остро, и решающий момент близок.

Равнодушие масс можно объяснить тем, что те утомлены словами и резолюциями. А политически всё совершенно созрело для перехода власти. Надо говорить уже только о технической стороне. Между тем нынешний ЦК, вслед за оборонцами, склонен систематическую подготовку восстания считать чем-то вроде политического греха. Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с большевиками, бессмысленно .

В прениях выступило только три человека. И то не по принципиальному вопросу – о восстании, а с информацией о состоянии дел на местах.

Голосуется предложенная Лениным резолюция о том, что вся внешняя и внутренняя обстановка ставит на очередь дня вооружённое восстание. Признавая таким образом, что восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы. За резолюцию голосуют 10 человек, против – два. Это Зиновьев и, конечно, осторожный Каменев.

Таким образом, решение о восстании было принято меньшинством. На тот момент ЦК состоял из 24 членов, но из них 12 отсутствовало.

На этом же заседании было принято ещё одно решение, которое тогда казалось малозначительным. Дзержинский предложил создать для политического руководства на ближайшее время Политическое бюро из членов ЦК.

Предложение приняли, и Бюро было создано. Оно состояло из семи человек: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Сокольников и Бубнов. Таков был первый состав Политбюро ЦК партии большевиков.

Впрочем, Троцкий позднее писал, что этот состав оказался нежизнеспособным и ни разу не собирался в указанном составе.

На заседании не был записан срок начала восстания, но Троцкий позднее утверждал, что устно было условлено: восстание начнется 15 октября. Сталин в своих воспоминаниях это оспаривал, говоря, что оно произошло именно тогда, когда оно было назначено – 25 октября.

Возможно, Троцкий кривил душой. По другим воспоминаниям он был не согласен с Лениным, желая приурочить восстание к открытию Второго Съезда Советов, которое должно было состояться именно 25-го.

И эти источники утверждают, что при голосовании восторжествовала как раз точка зрения Троцкого вопреки и позиции Ленина, настаивавшего на немедленном восстании, и мнения Зиновьева с Каменевым, бывших вообще против вооружённого выступления.

Один очень характерный и существенный момент в резолюции. Почему надо спешить с восстанием. Резолюция перечисляет благоприятные предпосылки, но называет и одну отрицательную – могущую его сорвать. "Угроза мира империалистов с целью удушения революции в России". Эта "угроза мира" дополнялась другой угрозой – предполагаемым предоставлением земли крестьянам, над проектом которого работали и ЦИК Советов и Временное правительство.

То есть если бы Временное Правительство немедленно приняло законы о заключении мира и передаче земли крестьянам, это сделало бы победу большевиков невозможной.

Мир и земля как раз и были те два кита, на которых строилась вся стратегия захвата власти большевиками.

Мне кажется, что эта угроза на деле не существовала. Даже если бы правительство приняло такое решение буквально в тот же вечер, оно бы всё равно не успело до 25-го числа ни заключить мир, ни раздать землю. Да, вероятно, такие решения могли бы быть, по крайней мере, широко обнародованы. Но я не думаю, чтобы кто-нибудь поверил в их реальность. Особенно учитывая, что большевики немедленно объявили бы это очередным трюком Керенского.

Временное Правительство к этому моменту находилось у власти уже более семи месяцев. И за это время не сделало ничего как для заключения мира, так и передачи земли в собственность крестьянам. Кредит доверия был безнадёжно исчерпан.

11 октября 1917 года

Зиновьев и Каменев обратились к с заявлением против восстания. Обращение было адресовано Петроградскому, Московскому областному, Финляндскому областному комитетам РСДРП, большевистской фракции, Петроградскому Исполкому Советов, большевистской фракции съезда Советов Северной области. Оно гласило:

"Говорят:

1) За нас уже большинство народа в России.

2) За нас большинство международного пролетариата.

Увы – ни то, ни другое не верно, и в этом всё дело"

Заявление Зиновьева и Каменева не имело практических последствий. Большевистская машина восстания уже начала работать. Её было не остановить.

12 октября 1917 года

В этот день Петроградским Советом был создан Военно-Революционный Комитет. Юмор ситуации заключался в том, что его создали по предложению меньшевиков и эсеров, которые предполагали, что Комитет создаётся в основном для надзора за тем, чтобы ни одна воинская часть без ведома Совета не была выведена из Петрограда. Меньшевики и эсеры внесли своё предложение 9 октября, оно было Советом принято, и 12 октября Военно-Революционный Комитет был официально создан.

Что речь идет об органе восстания, знали только большевистские члены Совета. Его меньшевистская и эсеровская часть полагала, что создается по существу тот орган, который они сами же предложили. Большевики – и Троцкий в особенности – делали вс ё возможное, чтобы укрепить их в этом заблуждении. Даже в постановлении о. задачах комитета большевики сумели ловко замаскировать его истинную цель. Вот что говорилось в постановлении Исполкома:

"Ближайшими задачами Военно-Революционного комитета являются: определение боевой силы и вспомогательных средств, необходимых для обороны столицы; затем учет и регистрация личного состава гарнизона Петрограда и его окрестностей, а равно и учёт предметов снаряжения и продовольствия, разработка плана работ по обороне города, меры по охране его от погромов и дезертирства, поддержание в рабочих массах и солдатах революционной дисциплины.

При Военно-Революционном Комитете организуется гарнизонное совещание, куда входят представители частей всех родов оружия. Гарнизонное совещание будет органом, содействующим Военно-Революционному комитету в проведении его мероприятий, информирующим его о положении дел на местах и поддерживающим тесную связь между комитетом и частями".

Во главе Комитета был поставлен левый эсер Павел Лазимир, который не знал, что возглавляет легальный штаб восстания ЦК партии большевиков. Зато он был окружен людьми, которые знали, в чем дело. Это – сам Троцкий, товарищ председателя Подвойский, секретарь комитета Антонов-Овсеенко, ну и рядовые члены Комитета – большевики и левые эсеры. Меньшевики и эсеры правые отказались войти в Комитет.

Большевистские конспираторы так его организовали, что создали при нем отличные вспомогательные службы. Таковыми были отделы комитета:

1) Обороны.

2) Снабжения.

3) Связи.

4) Информации.

5) Рабочей милиции.

6) Донесений.

7) Комендатуры.

Комитет прочно опирался на Петроградский гарнизон в 150 тысяч солдат.

16 октября 1917 года

Состоялось заседание ЦК. На этот раз оно было расширенным. Присутствовали руководители Петроградского комитета, Военной организации, Петроградского Совета, профсоюзов и другие. Всего присутствовало 25 человек, в том числе Ленин, Свердлов, Зиновьев, Каменев, Сталин, Дзержинский.

Троцкий в заседании не участвовал. В это время он проводил Пленум Петроградского Совета, на котором утверждался состав Военно-Революционного Комитета.

Заседание происходило на окраине Петрограда, в помещении Лесновско-Удельнинской районной Думы, которая уже тоже находилась в руках большевиков. Председателем её был Михаил Калинин .

Сначала Ленин обосновал решение ЦК о восстании, а потом пошли доклады – как и насколько успешно идет техническая подготовка.

Трезво, деловито и без всякого ложного пафоса взвешивались все плюсы и минусы происходящей подготовки.

Ленин и его ученики подходили к восстанию как к искусству. Конечно, раздавались и пессимистические нотки неверия в успех дела, но они тонули в большом хоре убежденных сторонников.

Принципиально нового Ленин не сказал ничего . Он только заметил, что в данный момент стоит дилемма. Либо новая корниловщина, либо власть большевиков. Он сказал, что нужны не слова, а дела. И пожелал сначала выслушать доклады с мест из большевистских центров, а уж потом чем делать выводы. При этом многозначительно добавил: "Настроением массы руководствоваться невозможно, ибо оно изменчиво и не поддается учету".

Из докладов выяснилось, что ситуация по районам и организациям разная. Кто-то готов выступить уже сейчас, кто-то за большевиков, но выступать желанием не горит. Но на стороне большевиков и Совета были практически все.

Развернулись прения. Большинство ораторов поддерживали курс на немедленное восстание. Но было немало и других мнений.

Некоторые считали, что нужно подождать до открытия Второго Съезда Советов, до которого оставалось девять дней, а уж там брать власть. Другие вообще хотели отложить вопрос до Учредительного Собрания, дата которого даже не была ещё назначена.

Зиновьев и Каменев повторили свою старую точку зрения и решительно выступили против восстания, по крайней мере, в ближайшие дни. Каменев говорил, что с принятия резолюции прошла неделя – и ничего не сделано. Вывод недели – "данных для восстания у нас нет". Далее он сказал: "Раньше говорили, что выступление должно быть до двадцатого, а теперь говорят о курсе на революцию. Назначение восстания есть авантюризм".

Сталин, хоть и возразил Каменеву и Зиновьеву, заявив, что выжидательная тактика только помогает контрреволюции организоваться, но затем добавил, – "День восстания должен быть целесообразен". То есть не немедленно.

Голосовались две резолюции:

1. Резолюция Ленина: "Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления".

2. Резолюция Зиновьева: "Не откладывая разведочных, подготовительных шагов, считать, что никакие выступления впредь до совещания с большевистской частью съезда Советов – недопустимы". Напомним – Второй Съезд Советов должен был открыться через девять дней.

Большинством голосов победила резолюция Ленина.

18 октября 1917 года

Лев Каменев, не найдя поддержки в ЦК, продолжил попытки предотвратить восстание. Вышла его стать я в газете Горького "Новая жизнь".

"Не только я и Зиновьев, но и ряд товарищей-практиков находят, что взять на себя инициативу вооруженного восстания в настоящий момент при данном соотношении общественных сил, независимо и за несколько дней до созыва съезда Советов было бы недопустимым, гибельным для пролетариата и революции шагом".

Каменев недаром выбрал газету Горького для этой публикации. Узнав о готовящейся попытке восстания, Алексей Максимович пришёл в ужас и в том же выпуске газеты появилась его статья "Нельзя молчать".

Он писал: "Всё настойчивее распространяются слухи о том, что предстоит выступление большевиков. Вспыхнут все темные инстинкты толпы, раздраженной разрухою жизни, ложью и грязью политики – люди будут убивать друг друга, не умея уничтожить своей звериной глупости".

Горький предлагал ЦК большевиков опровергнуть слухи о восстании, если этот ЦК не стал "орудием в руках бесстыднейших авантюристов или обезумевших фанатиков". "Обезумевшим фанатиком" Горький считал Ленина.

19 октября 1917 года

Ленин был взбешён статьёй Каменева в газете. На Горького он вообще не обратил внимания – писатель есть писатель, да и пишет он всего лишь."Ходят слухи". Иное дело – Каменев и, видимо, Зиновьев, на которого Лев Борисович также сослался в своей статье. Они – свои и, разгласив в прессе планы Ленина и ЦК о восстании буквально накануне, совершили предательство.

Ленин писал в ЦК: “Зиновьев имеет бесстыдство утверждать, что партия не опрошена и что такие вопросы не решаются десятью человеками. Каменев бесстыдно кричал: "ЦК провалился, ибо за неделю ничего не сделано" (опровергнуть я не мог, ибо сказать, что именно сделано, нельзя).

Каменев и Зиновьев выдали Родзянко и Керенскому решение ЦК своей партии о вооруженном восстании. Ответ на это может и должен быть один: немедленное решение ЦК: ЦК исключает обоих из партии. Мне нелегко писать про бывших близких товарищей, но колебания здесь я считал бы преступлением. Изменником может стать лишь свой человек"

Видимо, из осторожности, Ленин с этого момента перестаёт ходить на заседания ЦК вплоть до 25-го числа – даты восстания. Неизвестно, какие выводы сделает Керенский из статьи Каменева, но бережёного Бог бережёт.

На самом деле даже статья Каменева не могла остановить свержение Временного Правительства. Большевистская машина работала неумолимо, и остановить её было невозможно.

Но Ленин был прав в том смысле, что опасность могла угрожать лично ему. Ведь официально Владимир Ильич по-прежнему находился вне закона, а значит, правительство могло возобновить его поиски и даже дать неофициальные инструкции о физической ликвидации при задержании.

Разумеется, даже в этом случае Троцкий довёл бы дело до конца, но в свете изложенного то, что Ленин перестал в эти дни появляться на заседаниях ЦК, было вполне логичным поступком.

А фактическому организатору и руководителю Троцкому такое не грозило. Власть Петроградского Совете в Петрограде была уже намного сильнее власти правительства, а Лев Давидович являлся Председателем Совета.

20 октября 1917 года

На заседани ЦК обсуждалось заявление Ленина о Каменеве и Зиновьеве. Владимир Ильич отсутствовал. Обвиняемые тоже. Присутствовали Троцкий, Сталин, Дзержинский, Свердлов и другие. Мнения разделились.

Свердлов считал, что ЦК не имеет права исключать из партии, но следует принять продекларированное Каменевым в статье заявление о выходе из ЦК.

Сталин предлагал ничего в данный момент не предпринимать, а на крайний случай отложить вопрос для решения позже на пленуме.

Троцкий заявил, что отставка Каменева должна быть принята.

В результате прений предложение Ленина об исключении Каменева и Зиновьева из партии отклоняется, но отставка Каменева, как члена ЦК, принимается. То есть победила точка зрения Троцкого и Свердлова.

21 октября 1917 года

Состоялось собрание полковых и ротных комитетов всех частей армии и флота столицы. Доклад "О текущем моменте" сделал Троцкий. Результат: Петербургский гарнизон окончательно признал единственной властью Совет, а непосредственным начальствующим органом Военно-революционный комитет.

22 октября 1917 года

Петроградский Совет разослал по всем частям гарнизона телефонограмму, в которой говорилось:

"Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-Революционным Комитетом, не действительны". Одновременно ВРК выпустил прокламацию и к населению Петрограда:

"В интересах защиты революции нами назначены комиссары при воинских частях и особо важных пунктах столицы и ее окрестностей. Приказы и распоряжения, распространяющиеся на эти пункты, подлежат исполнению лишь по утверждению их уполномоченными нами комиссарами. Комиссары как представители Совета неприкосновенны"

В тот же день последняя воинская часть, ещё остававшаяся верной Временному Правительству, которая совсем недавно отказалась принять и признать посланного Троцким комиссара – гарнизон Петропавловской Крепости – после выступления лично Троцкого перешла на сторону большевиков. Гарнизон почти единогласно принял резолюцию о советской власти и о своей готовности восстать против правительства.