Пограничье

Свет вокруг кажется очень ярким и его яркость режет взгляд до боли. Я закрываю глаза, однако, идти с закрытыми глазами нельзя. Мне приходится смотреть под ноги или по сторонам, и боль снова возвращается. К сожалению, болят у меня не только глаза.

Боль сводит все тело, бьется в голове и избавится от нее нет никакой возможности.

Закрываю я глаза или нет, но она все время со мной.

– Эй! А ну, стой!

Я открываю глаза. Прямо передо мной стоит высокий мужик, одетый во все черное и в руках у него копье, с двумя лезвиями. Да, похоже, я попал. Вернее, это ему ничего не стоит в меня попасть.

– Ты кто? – высокий делает ко мне шаг.

Я вздрагиваю. Голос у него резкий, грубый и звучит до странности знакомо. А может у всех воинов голоса похожи? Но тогда… Что тогда?

Я знаю, что воинов следует боятся, пусть и не помню почему. А что, кстати, я вообще помню?

– Имя у тебя есть? – спрашивает высокий.

– Да…

Мой собственный голос звучит хрипло и еле слышно. Свет вокруг начинают меркнуть, перед глазами все плывет. Ноги у меня подкашиваются и я падаю. Последнее, что остается в памяти – это лицо высокого и слова… Не его, он то, как раз в этот момент сжимает губы…

"Эльфийское отродье!"

Света уже нет.

Как ни странно, но меня это обстоятельство не огорчает. Ну, то есть почти не огорчает. "А что если я ослеп?" – думаю я и тут мне становится страшно. Как можно жить, если ничего не можешь увидеть? Как?

"Мерзкий эльф!" – снова звучит Голос. Причем звучит не вслух, а совсем по другому…

"Помолчи, Касаз. Лучше помолчи."

"Еще чего!" – кричит тот и я тоже не выдерживаю. Вскрикиваю.

– Пришел в себя? – спрашивает меня собеседник Касаза. – Можешь говорить?

– Да-а, – выдавливаю я не слишком уверенно. – Могу.

– Что то не похоже, – бормочет тот. – Давай потом поговорим. Назови только свое имя. Имя же у тебя есть?

Я ничего не отвечаю. Конечно, имя у меня есть, но… Какое? Да и кто такой я сам? Где я сейчас нахожусь? И главное – с кем?

– Я не помню… Не помню… Кажется, я заболел.

– Тебе вовсе не кажется, – возражает теперь мой собеседник. – Ты пришел больным. Три ночи назад.

– Три ночи? – повторяю я.

– Да. Я полагаю, ты из города. Там сейчас зараза. В этих местах она случается. Ничего не поделаешь, здешние земли для нас не подходят…

– Для нас?

– Нелюдей, – поясняет тот и тут же спохватывается. – Вот что, малыш, давай отдыхай. Потом поговорим. Может быть, к тому времени, ты и имя вспомнишь.

– Корис. Меня зовут Корис. – говорю я и проваливаюсь в сон.

Под возмущенный вопль невидимого Касаза:

"А-а, эльфийская полукровка!"

Ночи на Болотной Пустоши очень длинные. И холодные.

Впрочем, как раз холод мне здорово помогает. Я переношу его куда лучше, чем тот же Пазгиз. А Пазгиз…

– Соберись, наконец, – шипит он. – Ну же!

В ответ на его требование, я конечно же открываю глаза. Мне не стоит этого делать, но я всякий раз делаю. И всякий раз это кончается одинаково.

– Да что же это такое! – вопит Пазгиз. – Ты зелени наелся или просто такой болван? А? Отвечай!

– Не знаю, – отвечаю я и весь сжимаюсь. Пазгиз сжимает губы, он явно вне себя от гнева и посох в его руках начинает вытягиваться и выбрасывает два изогнутых лезвия.

"Эльфийское отродье!" – слышу я, но это уже говорит не Пазгиз.

– Живо иди в дом! – кричит Пазгиз. – Живо!

Это второе требование я выполняю в точности: бегу к дому не оглядываясь. Пазгиз же остается на месте и начинает разбираться со своим посохом, который не желает принимать прежний вид и требует моей немедленной смерти. Похоже, терпения у него меньше, чем у того же Пазгиза. Да и эльфов он ненавидит сильнее. Ничего личного или особенного. Просто магия…

Наконец, через какое время появляется Пазгиз. Недовольный, хмурый, с пятнами на щеках. Руки у него дрожат.

– Холодно, – произносит он и усаживается у очага, в котором пышет жаром крупный камень. Я не отвечаю и Пазгиз тоже умолкает. Он протягивает руки к камню и я смотрю на них, не отрываясь. Особенно на ногти, черные, короткие и острые. У меня они точь в точь такие же. Но вот остальное…

– У тебя все получится, – говорит Пазгиз уже без злобы. – Если есть способности, то и стихия у тебя должна быть. Ничего, как только потеплеет, попробуем еще.

Я согласно киваю, хотя мне пробовать еще не хочется. Совсем! Тот же посох уже пообещал выпустить из меня кишки, в ближайшее время. Он, не в пример Пазгизу, твердо уверен, что я унаследовал стихию от своего родителя эльфа. И его уверенность мне очень не нравится…

– Надо бы тебе имя дать, – продолжает Пазгиз. – Не звать же тебя этой мерзкой кличкой!

– Ничего, мне нравится, – возражаю я. Но Пазгиз остается непреклонен.

– Учитель всегда дает ученику имя, – замечает он. – Так принято. Только эльфы имена не меняют, но что с них взять! А равняться на них, себя не уважать.

В ответ я молчу. После болезни я так и не вспомнил своих родителей. Странно… Но кое о чем это все же говорит. Ведь если я не испытывал к ним большой привязанности, то что говорить об уважении?

– Зима не скоро закончится, – задумчиво произносит Пазгиз. – Так что подождем. Время еще есть.

Я снова согласно киваю, хотя вовсе с ним не согласен. Пазгиз – слишком стар, его посох – слишком зол, а я слишком хочу жить, увы! Но пока…

Пока ночи здесь очень длинные. И холодные!

Сегодня за окном – метель.

Когда идет снег и дует ветер, люди называют такое метелью. Пазгиз прибавляет к их названию еще парочку своих, и понятное дело, они не означают ничего хорошего.

– От этой белой пакости запросто можно помереть, – заявляет Пазгиз. – Так что из дома не шагу! Хотя… – он запинается и оглядывает меня. – Тебе выйти можно. Только не надолго и одеться нужно потеплее.

– И куда мне идти? – спрашиваю я.

– Никуда! – отвечает Пазгиз. – Я же сказал – что ты только выйти можешь! А про гулянку разговора не было.

Я вздыхаю и заворачиваюсь в одеяло. Вставать не хочется, да и Пазгиз этого не требует. Больше того, он бросает мне свое одеяло и садится к очагу. Туда же он подвигает свой посох, но это уже зря. С ним точно ничего не станется!

"Север и здесь бывает, да?" – замечает посох.

"Да, Касаз, – вздыхает Пазгиз. – Иногда бывает. Здешние уверяют, что это случается редко и обычно не надолго."

"Здешние мне не нравятся, – шипит посох. – Большинство из них полукровки. Да еще человеческие!"

"Куда уж без людей, – отмахивается Пазгиз. – Мы ведь в Пограничье".

А посох продолжает шипеть. Ему не нравится решительно все. Здешние обитатели, здешние места, решение Пазгиза обосноваться на Болотной Пустоши, и конечно же, ему не нравлюсь я… Я, пожалуй, в первую очередь.

"Эльфийский выродок!" – зло припечатывает он.

"Всего наполовину," – возражает Пазгиз.

"С ним и половины хватит!" – стоит на своем посох.

– Учеников нам Моргот посылает, – говорит Пазгиз уже вслух и смотрит на меня. А я…

– Это совсем не обязательно, – бормочу я.

– Помолчи, – советует мне Пазгиз. – Я сам со всем разберусь.

В последнем я не сомневаюсь. Не сомневаюсь так же что ничего хорошего из этого разбирательства не выйдет. Тот же посох говорил неоднократно, что учениками магов могут стать только потомки магов, а что до меня… Демоны и Боги, я ничего не знаю о себе и о своих родителях, что уж говорить о предках! К тому же во мне есть кровь эльфов. Так какой из меня ученик?

– А разве мы недавно не пытались? – спрашиваю я.

– Плохо пытались, – отмахивается Пазгиз. – Я же вижу, способности у тебя есть! Осталось только узнать твою стихию.

"Ага, узнавай, – тот час же откликается посох. – Мало что ли ты с эльфами сталкивался в свое время!"

"Он не эльф!" – сразу же замечает Пазгиз.

"Глаза открой!" – посох прямо излучает возмущение.

Пазгиз подходит ко мне. В полумраке его глаза кажутся ярко-желтыми, как огонь. Огонь! Если бы у меня он был тоже! Но это уже явно не с моим счастьем.

– Впрочем, стихия не так уж важна, – уверяет Пазгиз. – По крайней мере, в начале подготовка у всех магов идет одинаково. Изготовление зелий и смена личин. Вот этим мы и займемся в ближайшее время.

Я теряю дар речи. И посох – тоже. Хотя его общение с Пазгизом вряд ли можно назвать речью. Но тем не менее, сейчас он молчит, хвала Всемогущим!

А за окном по прежнему – метель. Идет снег и дует ветер.

У Пазгиза бессоница. Он сидит у очага, кутается в одеяло и время от времени бормочет что-то очень ругательное. Во всяком случае, я думаю, что это именно ругательства. Вот только спросить его я не решаюсь. Пазгиз и в обычном состоянии легко срывается. А уж в таком, тем более…

Ближе к вечеру Пазгиз уже не бормочет. Он подходит ко мне и решительно встряхивает.

– Поднимайся! Дело ждет!

– Какое? – не слишком радостно спрашиваю я. Так как уже догадываюсь…

– Зелье нужно готовить! – подтверждает мою догадку Пазгиз. – Живо!

Я не возражаю. Пазгиз вручает мне молоток и готовка начинается. Я сижу на полу и бью молотком по болотным камешкам, пока они не превращаются в пыль. Нудное занятие, и что еще хуже – долгое. Но Пазгиз уверен, что так надо.

– Порошок всегда должен быть под рукой, – заявляет он. – Мало ли что?

– А что именно?

– Да что угодно!

– И все же?

– Не твоего ума дело! – огрызается Пазгиз. – Готовь и помалкивай!

Я умолкаю. Собираю порошок, затем пересыпаю его в кувшин с отбитой ручкой. Странная вещь, похоже, эльфийская. Но о ней я лучше спрошу у Пазгиза как-нибудь потом. Не сейчас!

– Скоро будет полнолуние, – задумчиво произносит Пазгиз и смотрит при этом на меня. – Так что, готовься.

– К чему?

– Зелья варят в эти ночи, – Пазгиз все так же задумчив. – Гм… Интересно, что получится у тебя?

"Да ничего у него не получится!" – встревает Касаз. Ох, будь он неладен!

– А разве зелья готовятся не одинаково? – уточняю я.

– Одинаково, – соглашается Пазгиз. – Только ведь кровь у всех разная.

– Кровь?

– Да. Зелья готовятся на своей крови. К тому же в каждую ночь полнолуния получается по разному…

Я смотрю на закопченный котел в углу. При мне Пазгиз его еще ни разу не использовал. Однако… Сколько же в него нужно влить крови?

– Это не слишком приятно, – вздыхает Пазгиз.

Не слишком приятно?! Ничего себе!

– Маги переносят потерю крови легче чем не маги, – продолжает Пазгиз. – Особенно в полнолуние.

– А сколько времени до полнолуния? – спрашиваю я дрожащим голосом.

Пазгиз оборачивается и его лицо расплывается в улыбке. Очень нехорошей улыбке…

– Немного, – отвечает он. – Как раз завтра.

Завтра?!…

Порошок из болотных камней похож на пыль. Самую обычную, серую. Но когда котел начинает нагреваться на камне в очаге, пыль темнеет. Становится почти черной.

– Давай, не бойся, – говорит Пазгиз.

Я смотрю на него и сжимаю нож, до боли в пальцах. Пазгиз стоит у двери, опираясь на свой посох, который уже успел выбросить два лезвия. Так что бежать мне некуда. Некуда!

– Давай же, – повторят Пазгиз, уже более настойчиво и посох в его руках упирается уже не в пол, а в меня…

Я зажмуриваюсь и бью ножом по левой ладони. Больно! Но что еще хуже, кровь течет медленно, по капле.

– Опусти руку, – командует Пазгиз.

Я подчиняюсь. Кровь начинает течь быстрее, какими-то странными и резкими толчками, ее словно вытягивают из меня…

– Это сила Полнолуния, – небрежно поясняет маг. – Дальше все зависит от твоей крови.

Проходит почти час. Я смотрю на кипящее варево в котле. Неужели оно было когда-то моей кровью? Запах, конечно, не с чем не спутаешь, но все же…

Пазгиз тоже принюхивается. Вид у него настороженный и озабоченный, очевидно, что что-то пошло не так как ожидалось. А что, собственно, ожидалось?

"Подозрительная гадость, – ворчит Касаз. – А уж запах!"

"Зелья всегда пахнут неприятно," – возражает Пазгиз. Однако большой уверенности в нем не чувствуется.

"Зелья пахнут как зелья, а это отрава какая-то!" – огрызается Касаз.

"Ну… Не попробуешь – не узнаешь."

"Я его пробовать не собираюсь!" – истошно верещит Посох.

Пазгиз вздыхает и подходит ко мне. Я пытаюсь встать, но в глазах у меня темнеет, и бывший боевой маг с легкостью перехватывает мою руку с ножом…

– Эй, парень, – говорит он. – Научись сначала с ним обращаться!

Я начинаю вырываться. Конечно это глупо, а главное – безнадежно, но после того что произошло близкое присутствие Пазгиза кажется мне совершенно невыносимым.

– Утром узнаем, что у тебя получилось, – замечает маг. – Да не дергайся ты так! Все уже закончилось.

– Отпусти меня! Сейчас же! – требую я. Но Пазгиз стоит на своем.

– Сейчас ты даже встать не можешь, – говорит он. – Так что прекрати орать и дай мне тебе помочь.

– Обойдусь! – огрызаюсь я.

– Хорошо, сиди тут. Только не пытайся еще что-нибудь сделать. Иначе тебе же дороже выйдет.

Я отворачиваюсь. Пазгиз усаживается за стол и начинает листать книгу. Черную и большую… Магическую.

– Утром все узнаем, – повторят он. – Будем надеяться, что все прошло нормально.

– То есть?

– Если все прошло нормально, то второго раза нам не потребуется.

"Иди ты к богам, Пазгиз," – возмущается Касаз.

И на этот раз, я с ним полностью согласен.

Я открываю глаза. Утро? Не похоже. Уже давно стоит день, причем белый, снег под лучами солнца отливает всеми оттенками смертоностного эльфийского серебра. Эльфийского?

Я приподнимаю голову. Пазгиз сидит, согнувшись, возле очага и вид у него не радостный. Понятное дело, мое зелье оказалось никуда не годным, но… Почему все же он так расстроен?

– Пазгиз?

Старый маг оборачивается и смотрит на меня. Взгляд его меняется, становится каким-то странным, неуверенным…

– У меня не получилось? – спрашиваю я, тоже не слишком уверенно.

– Получилось, – отвечает Пазгиз. – Но не то, что нужно.

– А что?

– Яд, – Пазгиз отводит взгляд в сторону и замолкает. – Отрава Моргота. Слыхал о таком?

Я отрицательно качаю головой. И Пазгиз поясняет:

– Это очень редкий яд. Его можно достать только в Мордоре. Ни один маг не может создать его сам. То есть… Не мог, до тебя.

– У меня это случайно получилось, – оправдываюсь я. Но не слишком убедительно.

– С твоей кровью что-то не так, – продолжает Пазгиз. – Может после болезни? Или все же тут замешано твое происхождение?

– Я не эльф.

Пазгиз не отвечает. Думает.

– Плохо, что я ничего не знаю о полукровках, – наконец говорит он. – Да и в болезнях не очень разбираюсь. Конечно, тебя должен учить, тот кто знает. Вот только где его взять?

Я не знаю что сказать и перевожу взгляд на Посох. За все время Касаз ни разу не вмешался в наш разговор, почему? И тут я замечаю, что он весь покрыт какими-то бурыми пятнами, а его двойные лезвия выглядят ржавыми. Всемогущий Моргот, что

же с ним случилось?

– Этот яд убивает все живое, – замечает Пазгиз. – И магическое тоже, но не так…

– Не так?

– После его применения, Посох оживает, через несколько часов, – поясняет Пазгиз. – А его владелец – нет, так что для него это тоже смертельно. Магические предметы питаются магией своего хозяина, а без еды… Сам понимаешь.

Я понимаю. И от этого понимания, мне становится плохо, до тошноты…

– Не бери в голову, малыш, – Пазгиз подходит ко мне. – Используй при готовке зелья чужую кровь, вот и все. А в следующее полнолуние мы попробуем смену личин! Это будет проще, чем зелье!

Я улыбаюсь. До следующего полнолуния еще месяц, целый месяц! И может Пазгиз прав, с личинами у меня получится? Должно же у меня хоть что-то получится?

Или – нет?

Снег тает. Болотная Пустошь выглядит как болото: грязное, непроходимое и мерзкое, Пазгиз пребывает в таком же мерзком состоянии (болеет), а я… Что я? Не то что бы доволен, но меня радует, что наши магические занятия отложены. Причем, на неопределенный срок.

– Если так пойдет, я ничему не успею тебя выучить, – задумчиво изрекает Пазгиз. – А мой Посох тогда…

Касаз с ответ выбрасывает свои лезвия. Он всегда так поступает, когда злиться, а с недавних пор, он злиться постоянно. И причин для этого у него больше, чем достаточно!

– Я отвар приготовил, – бормочу я.

Пазгиз оборачивается и бросает на меня почти испуганный взгляд. Да, уж… Моими отварами хорошо разве что врагов поливать во время боя или травить колодцы тех же врагов. Но никак не лечиться! А хуже всего, что я сам не могу приготовить даже обычный, не магический отвар. У меня всегда выходит только яд. Что уже неоднократно проверено, тем же Касазом…

– Не терпится меня угробить? – язвит Пазгиз.

– Нет, – возражаю я. – Это из старых запасов. Я только чуть-чуть подогрел.

Пазгиз вырывает у меня чашку с питьем и подозрительно принюхивается.

– Вроде ничего… Жаль только, что почти не помогает…

– Из-за меня?

– Скорей всего – да. Врачеватель из тебя тот еще! Интересно, что сказали бы эльфы, если бы тебя увидели?

"Ничего бы они не сказали! – очень вовремя вмешивается Касаз. – Убили бы на месте и все!"

– А эльфы… Они какие? – спрашиваю я.

Пазгиз давиться отваром и долго кашляет.

– Тебе видней, малыш, – наконец отвечает он. – Ты же с одним из них точно имел дело. Ну или с одной.

– Я ничего не помню, – вздыхаю я. – А вы…

– А я их только убивал! – фыркает Пазгиз. – Боевые маги, знаешь ли, как то не очень любят с друг другом общаться!

– А их врачеватели?

– Целители, – поправляет Пазгиз. – С ними я тоже не общался. Ведь это чаще всего девушки, а при дележе добычи, девушки всегда достаются только вождям.

– А… Парни?

– И парни. Сходят за девчонок, да и выглядят они так же… Годятся только быть прислугой в богатом доме.

Мне становится как то не по себе.

– Пазгиз, а я… Я часом не прислуга?

– Вряд ли, – Пазгиз пожимает плечами. – Прислугу обычно клеймят. Если же нет… То господин сам виноват, в итоге.

Касаз опять ворчит что-то ругательное. А старый маг берет меня за руку.

– Во всяком случае, домашней работой ты не занимался, – говорит он. – К тому же чего только в жизни не бывает. Твои родители, оба, могли быть и свободными. Ведь эльфийская кровь есть у многих.

Я молчу. Пазгиз заворачивается в одеяло и засыпает. Я, какое то время сижу возле него, но потом не выдерживаю: в очередной раз иду проверять запасы зелья. Готового совсем немного. И если Пазгиз достаточно не поправится…

Ох! Мне даже думать об этом страшно.

На Болотной Пустоши все по прежнему. Ночью без конца льет дождь, так что остается только сидеть в хижине, а днем, когда дождь прекращается, поднимается ветер: холодный, пронизывающий и невероятно шумный.

Из-за него я никак не могу уснуть, да и Пазгиз тоже мучается бессоницей.

– На Севере и то было легче, – ворчит он. – А тут прямо ложись и помирай. Только вот вас куда девать?

"Вас" – это Касаза и меня. С Касазом, разумеется, все понятно. Он ценный магический артефакт, принадлежит Пазгизу с незапамятный времен и о нем, следует хорошо позаботиться. Что же до меня…

"С чего ты взял, что эта паршивая полукровка кому то понадобится? – ехидно осведомляется Касаз. – Он ведь даже зелье сготовить не может!"

"Может!" – решительно возражает маг.

"Это отрава, не зелье!" – сразу же замечает Посох.

"Такой яд не могут приготовить и магистры!" – стоит на своем Пазгиз.

"Да, уж, спасибо Морготу за это!"

"А за то, что Моргот его привел к нам, ты ему спасибо сказать не хочешь?"

Касаз не хочет и молчит. Маг оборачивается ко мне.

– Садись поближе, – говорит он. – Раз уж мы не спим и магией пока заниматься не можем, то хоть поговорим.

– О чем?

– О магах прошлого. О магии…

– А это обязательно? – спрашиваю я без особой радости.

От моего вопроса Пазгиз прямо подпрыгивает на своей кровати.

– Обязательно! – рычит он. – Маг должен знать историю магов! И историю магии тоже!

Я киваю и усаживаюсь с ним рядом. День впереди недолгий, Пазгиз еще слишком слаб после болезни, так что вряд ли его рассказ затянется. А я… Я как нибудь вытерплю. Это же не камни молотком на полу разбивать, верно?

Итак, Пазгиз приступает к рассказу.

Очень давно, не менее тысячи лет назад, магией владели только эльфы. И ничего хорошо для других в этом не было. Люди еще как то их терпели, потому что тогда самих людей насчитывалось очень мало, но всем остальным эльфийское владычество очень скоро встало поперек горла. Первыми восстали тролли, за ними – гномы и гоблины. И конечно же, закончилось это вполне предсказуемо.

С помощью магии эльфы почти полностью истребили троллей, уцелевших гномов загнали жить под землю, а гоблинов изгнали из их степей на Гиблые Болота. Только немногим из них удалось добраться до пограничных земель орков, однако эльфы не оставляли в покое даже этих немногих… Словом, новая война была не за горами и победить в ней орки никак не могли.

Вот тогда то к ним на помощь и пришел Моргот. Черный Дракон издавна считался покровителем Мордора. Ему там поклонялись, как божеству смерти и владыке посмертного царства. До того времени, он не особенно заботился о своих почитателях (да и те его особенно не просили о заботе), однако допустить их истребления Моргот все же не пожелал. И поэтому он решил дать им часть своей магии…

– Значит боги могут наделить магией любого? – не выдерживаю я.

– Боги могут все, – торжественно подтверждает Пазгиз. – Но совсем не так, как смертные это себе представляют.

К примеру, тот же Моргот действовал следующим образом:

Он послал к оркам своего сына, Мелькора, чтобы тот породил от их женщин магов…

– Ничего себе! – бормочу я, еле сдерживая смех. – А он что, сам не мог?..

Вместо ответа Пазгиз отвешивает мне затрещину. И причем – совсем не слегка.

– Ящерица безмозглая! – возмущенно восклицает он. – А ну прикуси язык сейчас же! Пока я тебе его не вырвал!

– Да я ничего…

– Ничего? – прерывает меня Пазгиз. – Прекращай из себя дурака делать! Да и из меня тоже. И еще, заруби себе на носу хорошенько: Моргот и Мелькор так же дураков не жалуют!

Я молчу, а Пазгиз продолжает возмущается. Очень нехорошими словами он высказывается о молодых недоумках вообще и обо мне – в частности. И теперешнее время ему, кстати, совершенно не нравиться. Кругом один разврат, упадок и никакого уважения к традициям, предкам и богам. Ну… А затем он все же возвращается к своему рассказу.

Дети Мелькора действительно оказались очень сильными магами. Пусть не сразу, однако они сумели остановить эльфов на самой границе Мордора. Потом, через какое то время, им удалось освободить все Темные земли. Но последствия воин, как и сами воины оказались разрушительными и ужасными. Во-первых, из-за магии. Во вторых, из-за смешения крови.

– Но – как? – в недоумении спрашиваю я. – Почему?

– Потому что магия принадлежит только богам, – вздыхает Пазгиз. – А мы – не боги! И наш мир, он же для смертных, не для богов, создавался!

– Тогда откуда эльфы взяли магию? Если они были первыми магами?

– Не знаю, – пожимает плечами Пазгиз. – Во всяком случае, они об этом не рассказывали.

– Может им тоже кто то из богов помог?

Я опять получаю затрещину. Да уж… Мне все же следует быть более осторожным и с богами и с Пазгизом.

– А может ты заткнешься наконец и меня послушаешь? – зло шипит Пазгиз.

– Я слушаю…

– Так вот, смешение кровей, – продолжает маг. – Наши жрецы, да и эльфийские, между прочим, говорили что подобное допускать нельзя. До воин так оно и было, мы не смешивали кровь. Но когда началась вся эта заваруха… Стало не до того. Степные орки смешали свою кровь с гоблинами. У них женщин всегда было мало, да и гоблины нам не чужие, они из Темных земель. А эльфы? Когда воины идут по десятку лет, до дома далеко, а рядом только люди, то как тут можно удержаться? Разумеется, никак!

Я ничего не говорю. Пазгиз тоже умолкает. Вид у него усталый и раздраженный, да и руки у него трясутся. Похоже, рассказ о давних временах его вымотал не хуже, чем наши давние тренировки…

– Завтра до расскажу, – цедит сквозь зубы Пазгиз. – Так что иди, ложись. Да и я пожалуй, вздремну. Устал я что то.

Я соглашаюсь. Наверно, я тоже устал, потому что засыпаю почти сразу. Но тогда… Тогда это еще не кажется мне странным. Да, Пазгиз с Касазом так же ничего не замечают. Увы!

На Болотной Пустоши – жизнь похожа на болото: сырое, однообразное и беспросветно скучное. Я не понимаю, что здесь нашел Пазгиз, а Пазгиз на мои вопросы только пожимает плечами, уверяет, что: "Для старого мага такое место в самый раз" и больше не прибавляет ни слова. Он считает, что я, будучи магом, должен это понимать. Но я ничего не понимаю! Может потому, что я… Не маг?