Ищу баланс в борьбе противоположностей

I

Две тысячи двадцать восьмой год. На календаре тридцать первое мая – самая страшная дата для любого российского школьника. В прошлом году была проведена масштабная реформа образования, изменившая систему выпускных экзаменов до неузнаваемости. По крайней мере, об этом трубили с телеэкранов. ОГЭ и ЕГЭ канули в небытие. Теперь над учащимися нависла новая угроза – ГВЭ (Главный Выпускной Экзамен). Запредельная сложность экзамена не укладывалась в голове. Особенно кощунственно звучали заявления, что сдать его может любой, кто хорошо учился в школе. В принципе, так оно есть. Правда здесь стоит сделать небольшое уточнение. Вместо «хорошо учился» следовало сказать «жил». Тогда всё встаёт на свои места.

Далеко не все дети намертво приросли к партам. У многих есть какие-то цели, увлечения, планы, в конце концов, личная жизнь! Поэтому большинству приходится судорожно ходить по репетиторам, в надежде сдать злополучный экзамен. Но бывает и ещё один, так сказать, маргинальный тип учащихся. Они совершенно не готовятся к экзамену, пуская всё на самотёк. К таким безответственным относится Павел Чернов. Выпускник «11-Б» класса школы №1468. Имея репутацию самого главного раздолбая школы, за одиннадцать лет обучения он максимум выучил таблицу умножения. И то весьма посредственно. Его всегда больше интересовала внеучебная деятельность, например, посещение вечеринок или игра на гитаре в гараже. Мать до недавнего времени закрывала глаза на неуспеваемость сына. Ведь Павел же сказал, что «всё хорошо», значит так оно есть, да?

Нет. Увидев написанные на ноль баллов пробники, она забила тревогу. За неделю до экзамена Павел ощутил невиданное до сих пор давление. У него отобрали телефон, окружили книгами по подготовке к экзамену, даже запретили выходить из дома без разрешения. Так продолжалось ровно до сегодняшнего дня. День сдачи ГВЭ решит судьбу Павла. Если повезёт и он наберёт проходной балл, то дальше его будет ждать университет и счастливая студенческая жизнь. В противном же случае… Военкомат, а также вольное уличное бытие. Мать прямым текстом сказала: «Провалишь экзамен – домой не пущу!» Безусловно, она умеет поддержать в трудную минуту. На душе сразу стало спокойнее. Подумаешь, выгонят из дома… Пустяк!

На часах было девять утра. Экзамен в десять. Павел ехал в переполненном метро. Каждая клеточка его тела дрожала от волнения. Ему искренне хотелось верить, что всё получится. Однако в действительности вырисовывалась удручающая картина. Без сторонней помощи ему экзамен не сдать. Благо под стельками кроссовок уже были спрятаны шпаргалки на все случаи жизни, в том числе и ответы, купленные на последние карманные деньги. С таким арсеналом сдаст любой дурак.

– Остановка «Смоленская», – огласил речевой информатор.

Павел вышел из вагона. Всё-таки московское метро после недавних преобразований вышло на новый уровень. Чистые станции, приветливые сотрудники, дешёвые билеты. Чего ещё можно желать?

Правда была здесь и ложка дёгтя. На каждом шагу висели странные плакаты, что никак не вписывались в стилистику станции. На них была изображена девушка лет двадцати пяти, одетая в короткое белоснежное платье. Её волосы, глаза и даже кожа были цвета мрамора. Она, застыв в позе древнеримского божества, не сводила глаз с Павла. По крайней мере, ему так показалось.

До экзамена ещё полчаса. Выйдя из метро, Павел, едва перебирая ногами, подошёл к школе №1234. Именно здесь будет проходить ГВЭ. Сердце забилось с бешеной скоростью. Хотелось куда-нибудь сбежать, да нельзя. Все мосты сожжены. Остаётся только смешаться толпой других учащихся, в ожидании неумолимо наступающего рокового часа.

Среди серой массы показалось знакомое лицо. Иван Стариков – представитель той части одноклассников, с которыми общался Павел. Он был его полной противоположностью. Не любил большие компании, много читал. Был очень умный и расчётливый. Когда с ним заводишь диалог, то может показаться, что ведёшь разговор с ожившей энциклопедией. Правда сверстники этого не ценили. Ваня был главной грушей для битья в классе. Ни дня не проходило без очередных издевательств. Честно говоря, здесь ещё играла роль его внешность. Щуплый, очкастый, с неровными зубами. На любые предложения начать заниматься спортом отвечал категорическим отказом.

– Вань, здарова, – старался вести себя естественно Павел. – Ну как? Готов всех порвать?

– Привет. Согласно моим подсчётам, вероятность сдачи экзамена равна девяносто девяти процентам. Я изучил все рекомендованные справочные пособия…

Его манера общения действует получше любого снотворного. Однако всё быстро меняется, когда на горизонте появляются люди других национальностей. Сейчас это были потомки переселенцев из Китая.

– Ты посмотри на них, – бросив язвительный взгляд на иностранцев, прошипел Ваня. – На эти грязные монголоидные рожи… Фу… Аж тошнит!

– Что они тебе такого сделали? Люди как люди. Я уверен, ты легко сможешь найти с ними общий язык и, возможно, даже подружиться.

Старикова перекосило от злости. Он разразился длинной тирадой о своей неприязни к китайцам. Удалось полить грязью всё, от непохожего на русский менталитета до смуглой «неарийской» кожи. Ему даже удалось ни к селу ни к городу приплести сюда триад, твердя о каком-то азиатском заговоре против русского народа.

– Какой бред! – возмутился Павел. – Откуда ты этого набрался?

– Придёт время, и ты поймёшь, что я был прав. Вот увидишь!

Иван, демонстративно дёрнув головой, скрылся в толпе. Но стоит отдать ему должное, гневная тирада помогла Павлу отвлечься от навязчивых мыслей.

Но они снова напомнили о себе, когда школьников начали распределять по кабинетам. ГВЭ превратило обычную школу в колонию строгого режима. Проверяющие, одетые в полицейскую форму, стояли на каждом углу. Выглядели неприветливо. С потолка за всем следили видеокамеры. Их было даже больше, чем проверяющих. Перед каждым входом в класс стояло по металлодетектору.

Павел, пройдя все необходимые проверки, оказался за партой. Ему присвоили порядковый номер, состоящий из одних только шестёрок. Как символично…

За десять минут до начала в аудиторию вошла полноватая женщина-инструктор. У неё состарилось всё, кроме голосовых связок. Сухо объяснив правила экзамена, она удалилась в коридор. На её место пришла…

Та самая девушка с плакатов? Да, именно она. Вживую незнакомка оказалась гораздо привлекательнее. Её красота, словно яркая звезда, слепила глаз. Образ портили лишь угрюмые жандармские тряпки, пришедшие на смену элегантному белоснежному платью.

Девушка села за учительскую парту. Охватив аудиторию строгим взглядом, она остановилась на Павле. Внутри него всё сжалось. В этот момент часы пробили десять. Экзамен начался.

Павел схватился за бланк. Дрожащими руками заполнив информацию о себе, он перешёл к тестовым заданиям. На всё про всё у него три с половиной часа. ГВЭ делился на две части: гуманитарную и техническую. Если первую ещё можно было худо-бедно решить, то со второй возникали проблемы. Физика, химия, алгебра и геометрия вызывали у Павла головные боли. Два часа мозговых штурмов не дали результатов. Похоже, пора использовать козырь в рукаве, а точнее шпаргалку в кроссовке.

Отпросившись в туалет, за ним вслед пошла проверяющая. Она сверлила спину Павла гнетущим взглядом. На её мраморном лице застыла серьёзная гримаса.

– У тебя пять минут, – сказала она, доведя ученика до туалета.

 Павел, закрывшись в кабинке, достал шпаргалку. Вся помятая и размытая, на ней всё ещё была полезная информация. Итак, четырнадцатое задание… Вот оно! Так, это три или девять? Число стёрлось.

В туалете послышался скрип полицейских ботинок. Сердце Павла ушло в пятки. Сейчас его поймают, нужно срочно избавиться от шпаргалки! Не придумав ничего лучше, он в панике запихнул ответы в рот. От вкуса чернильной бумаги тошнит, но надо держаться…

Пройдясь вдоль кабинок, проверяющая ушла. Паша выплюнул ответы. Они окончательно превратились в бесформенное месиво.

– Чёрт… – тихо ругнулся он.

Дверь кабинки внезапно распахнулась. От неожиданности Павел выронил шпаргалку из рук. Она, как назло, приземлилась у ног проверяющей. Девушка подняла бумажку с пола.

– Пожалуйста, не надо… – со слезами на глазах промямлил Павел.

– Обнаружено нарушение правил, – подобно бездушной машине, констатировала она. – Удаление неизбежно.

Остаток экзамена Павел провёл в учительской. Душной комнате с потрескавшимися стенами. Проверяющая, подписав все необходимые бумаги, вывела его из школы. Теперь он может быть свободен.

Постепенно на улицу выходили другие ученики. Они, как и любой бы на их месте, искренне радовались. Наконец-то мучениям пришёл конец. Один лишь Павел подобных чувств не разделял. Сердце выло, а на щеках наворачивались слёзы.

На выходе из школы показался Стариков. Вид у него был триумфальный, как у Александра I при взятии Парижа. Заметив Павла, он, поправив галстук, подошёл поближе и напыщенно спросил:

– Могу тебя поздравить?

На несколько секунд Павел обомлел. Говорить правду ему не хотелось, слишком уж было стыдно.

– Ага, вообще без напряга списал, – изобразив безмятежность, ответил Павел. – Проверяющие какие-то ватные, камеры толком не снимают… Лепота!

– Списывание – это путь невежества. В следующий раз лучше учи предмет, целее будешь.

Как он точно это сказал. Вряд ли у кого-то ещё получилось бы так больно ударить Павла. Естественно, Ваня сделал это неспециально. Однако приятного было мало. Чернову с трудом удалось сохранить самообладание.

К ним подошла одноклассница. Невысокая, с пышными чёрными волосами и идеально белыми зубами. В паспорте указана как Ангелина Бондаренко, но все зовут её просто Гелей. В свободное время ведёт блог, где рассказывает обо всём происходящем в Москве. За три года существования он так и не сыскал популярности, однако девушка всё равно не опускала руки.

– Всем привет! Как думаете, сдали ГВЭ?

– Безусловно, – ответил Иван. – Там не было ничего сложного.

– А ты, Паш?

Он печально отвёл взгляд назад.

– Что-то не так?

– Та нет, обидно просто, – цыкнул Павел. – В последнем задании накосячил. Надо было тройку писать, а не шестёрку.

– Да ладно тебе, будто на сотку идёшь, – махнула рукой Геля. – Порог прошёл и хватит.

Соврав про какие-то важные дела, Павел распрощался с одноклассниками. Идти домой ему не хотелось, там его будет ждать серьёзная порка. А соврать матери он не мог. Слишком сильно её любил, да и смысла в этом не было. Рано или поздно всё тайное становится явным.

Внезапно зазвонил телефон. Паша вздрогнул. Не дай бог это она…

– Здравствуйте, это компания…

Павел рефлекторно положил трубку. Телефонная реклама, как всегда, не вовремя.

На пути показался киоск с шаурмой. Его кислотно-зелёная вывеска не могла не привлечь внимание. Здесь за относительно небольшую цену можно здорово набить желудок. Конечно, качество продуктов вызывало сомнение, но… Собачатина же ничем не хуже курятины, верно?

– Мне одну сырную, – грустно сказал Павел.

Из недр ларька вынырнул смугловатый продавец. Широко улыбаясь и весело играя монобровью, он выпалил:

– Ай брат, ща всё будет!

Пять минут и кулинарный шедевр готов. Паша забрал шаурму и уже собирался уходить, как вдруг продавец остановил его:

– Эй, дорогой, выглядишь каким-то грустным. Что случилось? Шаурма не понравилась?

– Если бы всё было так просто, – покачал головой Павел. – ГВЭ завалил, теперь не знаю, что делать…

Продавец понимающе вздохнул. Похоже, что юноша не первый, кто приходит сюда с подобной проблемой.

– Чай будешь? Чёрный или зелёный?

– Не надо, спасибо.

– За счёт заведения, брат.

 Павел нехотя выбрал чёрный. Зелёный ему никогда не нравился. У чая был какой-то специфический вкус. Отдавал бергамотом. На душе сразу же стало теплее, хотя тут дело было больше не в самом напитке, а в человеческой доброте.

– Ну как, нравится?

– Ага… Вкусный. Что это за чай?

– Секретный. Его варят только в нашей семье. Как думаешь, почему он такой вкусный?

Парень, недолго думая, ответил:

– Из-за особой заварки?

– Нет, хотя да, но нет.

Павел бросил на продавца недоумевающий взгляд.

– Отчасти ты, брат, конечно, прав, но тут дело в другом. Мои предки никогда не боялись ошибаться, ища рецепт идеального чая. Даже на грани бедности, они не бросали своё дело. Как видишь, всё было не зря. И тебе не стоит унывать, брат. Сегодня ты ошибся, да, это печально. Но завтра уже такого не будет. Ты стал сильнее и постепенно дойдёшь до совершенства, разве это не круто?

На мгновение Павел ушёл в себя. Он и представить себе не мог, что случайный продавец шаурмы способен так глубоко мыслить.

– Слушайте, а вы правы, – взбодрился Чернов. – Зачем я так убиваюсь? Это был всего лишь экзамен, коих в жизни у меня будет сотни. Пересдам в следующем году, делов-то!

Продавец одобрительно кивнул. Теперь Павел был готов вернуться домой. Он больше не боялся гнева матери, наоборот, был уверен, что она войдёт в его положение. Однако порой человек склонен ошибаться…

II

Пожалуй, стоит немного рассказать о родителях Павла. Отца он совсем не знал, даже лица ни разу не видел. Они с матерью разошлись, когда Павлу было лет пять. Единственное, что ему удалось узнать – отец был потомственным казаком и очень набожным человеком. Мать же, Антонина Чернова, являлась его полной противоположностью. В Бога не верила, корней своих не знала. В гневе была страшна, как сама смерть, но это не мешало Павлу её любить.

Перешагнув порог дома, он учуял ароматный запах черничного пирога. Мама всегда пекла его по особым случаям. Сейчас, видимо, готовилась поздравить сына с написанием ГВЭ.

Павел уверенно вошёл в кухню. Здесь, как и в любой советской застройке, работал один принцип: «Максимальная практичность без лишних изяществ». Только лишь время внесло свои коррективы, добавив сюда цифровой телевизор и посудомойку.

– Мам, привет.

Антонина, вытащив пирог из духовки, с надеждой произнесла:

– Привет, как всё прошло?

– Я не сдал, – прямо сказал Павел.

Услышанное повергло её в шок. Настолько, что она даже выронила пирог из рук. Он смачно ударился об пол, забрызгав всё вокруг черничным соком.

– Но это хорошо! Я…

Пока Павел энергично пересказывал узбекскую мудрость, мать ошарашенно села на стул. В её взгляде читалось отчаяние. Руки дрожали, будто их схватил тремор.

– Хватит… – оборвала она монолог Павла. – Я по-человечески просила тебя учиться, а ты только и делал, что сидел у меня на шее…

Сын испуганно попятился назад.

– Собирай вещи и выметайся вон.

– Мам, ты же…

– Я СКАЗАЛА ВОН!

Она бросила в Павла тарелку. Меткость никогда не была её сильной стороной. Посуда разбилась об стену, усеяв осколками всю кухню.

Павел в ужасе выбежал в коридор, после чего скрылся в своей комнате. Закрыв дверь на замок, он, как маленький ребёнок, залез под одеяло. Вот бы этот день поскорее закончился…

Послышались грозные стуки в дверь. Хотя больше они были похожи на удары.

– Открывай, кому говорю?! – в ярости кричала Антонина. – Я тебя породила, я тебя и убью!

– Мам, одумайся, это нерационально!

– Я тебе дам «нерационально»! Так дам, что мало не покажется!

Постепенно удары становились всё тише, пока и вовсе не уступили место горькому плачу. В соответствии с исследованиями Кюблера-Росса, сейчас у неё четвёртая стадия принятия – депрессия.

Павел до конца дня не выходил из комнаты. Страх был сильнее желания поесть или сходить в туалет. Он отчаянно пытался заснуть, но гнетущие мысли не давали покоя. На помощь должны были прийти социальные сети, что всегда помогали Павлу покинуть удручающую реальность. Однако сейчас, похоже, они встали на сторону неприятеля. Интернет был завален фото и видео радостных школьников, прошедших через ГВЭ. Конечно, результаты огласят ещё не скоро, но радость от «пройдённого этапа» наступила уже сейчас. Даже в блоге Ангелины вышла длинная статья об её опыте сдачи выпускного экзамена.

Удивительно, но только реклама не вызывала отторжения. Маркетологи как всегда настойчиво предлагали Павлу накупить всякой бесполезной шушеры. Однако не обошлось и без странностей. Везде снималась одна и та же актриса. У неё было очень строгое выражение лица. Казалось, что она вот-вот прожжёт Павла взглядом прямо через экран. Мраморная кожа выдала в ней проверяющую с экзамена. Даже без полицейской формы она всё ещё вызывала дрожь по всему телу.

– Чтоб ты сдохла, тварь, – гневно буркнул Павел.

Он выключил телефон. Сейчас три часа ночи. Завтра будет тяжёлый день, нужно набраться сил. Павел закрыл глаза и наконец-то заснул.

Проснулся он в девять утра. Всё из-за ярких солнечных лучей, прицельно светящих ему в глаза. Сонно поднявшись с кровати, Павел подошёл к двери. Как же страшно её открывать… Но по-другому никак. Живя на девятом этаже, выход в окно сулил отправкой на тот свет, а вечно укрываться в четырёх стенах не позволят физиологические потребности.

Павел неуверенно вышел в коридор. Там его встретила мама. Она была в отличном расположении духа, будто вчерашнего потрясения и вовсе не было.

– Доброе утро, сынок, как спалось? – широко улыбаясь, спросила Антонина.

– Доброе? – засомневался Павел. – Мам, у тебя всё хорошо?

– Конечно. Сегодня же такой чудесный день! Птички поют, солнышко светит… Чем не повод для радости?

– Ага…

– Кстати, к тебе пришла гостья, – беззаботно сказала мама. – Она ждёт тебя на кухне. Пойдём.

Она схватила Павла за руку и повела на кухню. Всё произошло так быстро, что он не успел ничего понять. Однако увиденное вызвало у него бурю эмоций. И далеко не все из них были положительные.

За столом сидела проверяющая. Она, культурно попивая чай, не сводила глаз с Павла. От её платья, словно от слитка чистейшего серебра, приятно отражался свет.

– Ты?!

– Здравствуй, Павел. Нам надо поговорить.

Антонина, словно по команде, вышла из комнаты.

– Ты мне жизнь испортила, а теперь предлагаешь просто поговорить?! – не выдержал Павел. – Ты в своём уме?!

– Нарушение порядка не должно оставаться безнаказанным.

Павел раздражённо фыркнул.

– Так вот…

– Я не собираюсь с тобой ни о чём разговаривать, – перебил её юноша. – Можешь смело идти на все четыре стороны.

Проверяющая нахмурила белые брови. Её взгляд стал предельно серьёзным. Такого не было даже во время ГВЭ.

– Значит разговаривать ты не собираешься?

– Нет.

Павел демонстративно отвернулся.

– А если я скажу, что твой мир в опасности и только ты сможешь его спасти, тогда выслушаешь?

Павел громко рассмеялся. Давно ему на полном серьёзе не говорили таких глупостей.

– Судьба мира? – с насмешкой переспросил он. – Нет, ты точно больная. Как тебя вообще допустили вести экзамен?

Громкий смех эхом отражался от кухонных стен. Лицо девушки пугающе помрачнело. Теперь оно стало похоже на театральную маску.

– Что ж, – выдохнула она. – Всему своё время…

Проверяющая встала из-за стола и направилась к выходу. Павел, преграждавший ей путь, отошёл в сторону. Сделал он это неосознанно, ноги справились без него. У них будто сменился хозяин.

Стоило гостье уйти, как атмосфера в квартире резко помрачнела. Стены начали давить на Павла, а в соседней комнате снова послышался женский плач. Терпеть это было невыносимо. Благо всегда можно пойти прогуляться…

Павел посмотрел прогноз погоды. Солнечно, осадки не предвидятся. Тихий ветерок будет изо всех сил стараться нивелировать городскую жару. Главное – это не забыть кепку. Иначе может напечь голову.

Тем временем в Москве бурлила жизнь. В небе летали птицы, бродячие собаки жадно дрались друг с другом за кусок недоеденной шаурмы, а люди, подобно муравьям, спешили на работу. В общем, ничего нового.

Пройдя до конца улицы, Павел оказался в небольшом парке. Здесь было весьма тихо. И это при том, что рядом была проложена дорога. Усевшись на скамейку, ему наконец-то удалось расслабиться…

Интересно, что в мире происходит? Павел открыл новостную ленту в телефоне. Его завалили громкими заголовками, к примеру: «Мир на пороге новой масштабной войны. Китай собирается…» или «Европейский союз вводит очередной пакет санкций против…» М-да… Человечество никогда не сможет жить спокойно.

А что там в Москве? Первая же новость сразила Павла наповал. В столице завёлся кровожадный маньяк. Убивая, он подвешивает тела жертв на фонарных столбах. Количество трупов уже перевалило за десяток. Однако Павла ужаснуло не это. В новостях была опубликована его фотография. Как такое возможно? Он же ничего не сделал! Видимо, это мало кого волновало. Теперь, как говорят СМИ, за ним ведут охоту все полицейские Москвы.

Небо закрыли хмурые облака. Послышались раскаты грома. Меньше чем за минуту безмятежная солнечная погода уступила место гнетущей предгрозовой пасмурности. Поведение прохожих тоже изменилось. Все они, без исключений, уставились на Павла. Сотни глаз, не моргая, следили за каждым его шагом.

– Ребят? Что-то не так? – обеспокоенно спросил Павел. – Если что, в новостях врут, я не виноват!

В ответ лишь молчание. Один только ветер решил о себе заявить, гоняя по улицам целлофановые пакеты. Где-то над головой ударила молния, после чего начался сильный ливень. Не пора ли возвращаться домой?

Но обратная дорога не обошлась без неприятностей. Например, Павел забыл, где находится его дом. Ему будто точечно стёрли память.

Перейти дорогу тоже оказалось непросто. Автолюбители напрочь забыли о тормозах. Каким-то чудом обходилось без аварий.

В надежде переждать бурю, Павел зашёл в продуктовый магазин. Здесь было всё, чего могла желать душа. Чипсы, газировка, лапша быстрого приготовления… Настоящий холестериновый рай.

Порыскав по карманам, Павел наскрёб достаточно денег, чтобы купить пачку сухариков. Довольный, он подошёл к кассе.

– Здравствуйте, – положил он товар на прилавок. – Пакет не надо.

Продавщица, держа в зубах выкуренную сигарету, застыла на месте. У неё был максимально пустой взгляд, как у манекена в магазине одежды. Поправив алый фартук, она показательно потянулась к кнопке вызова охраны.

– Да что с вами всеми такое?!

На улице засверкали полицейские мигалки. Стражи порядка приехали подозрительно быстро. Они вломились в магазин, едва не выбив стеклянную дверь. Однако Павла сразу не обнаружили. Он спрятался за полками со средствами для уборки.

Продавщица пристально следила за Павлом, но сдавать его полицейским не торопилась. Они и так уже прекрасно знали, где он прячется. Отрезав все пути к отступлению, жандармы начали сужать кольцо вокруг нарушителя.

И ежу понятно, что простым задержанием всё не ограничится. Полицейские пришли не за Павлом, а за его головой.

«Ну уж нет, я там просто не дамся!» – подумал Павел.

Он схватил упаковку стирального порошка. Ещё в детстве ему «посчастливилось» узнать, что человеческий глаз очень плохо ладит с химическими средствами. Сейчас это знание как никогда актуально. В теории, удачное попадание сможет дезориентировать стража порядка, что позволит выхватить у него пистолет, а там… Рано ещё об этом думать. Сперва нужно узнать, как дела будут обстоять на практике.

Павел вскрыл упаковку и стал ждать подходящего момента. Гул полицейских сирен мешал ориентироваться на слух, поэтому оставалось надеяться только на визуальное восприятие.

 Из-за угла показался высокий полицейский силуэт. Из-за чрезмерной волосатости он больше походил на гориллу, чем на человека. Пустые глаза контрастно горели огнём. Похоже, он одержим.

Не теряя ни минуты, Павел метнул порошок в глаза полицейского. Поднялось облако химической пыли, окутавшее голову жандарма. На мгновение он впал в ступор, что позволило Павлу выхватить у него из кобуры пистолет. Теперь есть возможность прояснить ситуацию…

– Стой! – сняв оружие с предохранителя, выкрикнул он. – Стрелять буду!

Полицейский медленно повернул голову. Его глаза налились кровью и заслезились, но он даже и не думал моргать. Выглядело это довольно жутко.

– Вы можете объяснить, что происходит? Почему меня подозревают в убийствах?

Из-за торговых стеллажей показались другие полицейские. Не проронив ни слова, они начали угрожающе сокращать дистанцию. Павел попятился назад, его руки задрожали. Неужто придётся стрелять?

– Стойте! Я же…

Мохнатый полицейский потянулся к пистолету. Павел, зажмурившись, со страха нажал на спусковой крючок.

От громкости выстрела заложило уши. Отдача была сильна настолько, что чуть не отбила руки. Пуля пронзила бедро полицейского, вызвав серьёзное кровотечение. В такой ситуации любой нормальный человек стал бы корчиться от боли, но полицейскому было всё равно.