Прозрение

– Нейронные связи и давление пришли к норме, – Ольга – руководитель медицинской группы.

– Прекрасно, – Сухов – редкостный гад. – Сейчас позовем Марата Альбертовича. И нам бы не помешала оценка сцепки молекул от Ирены Игоревны, – засмеялся он собственной шутке.

– Думаю, что смогу с этим разобраться. Всего лишь биохимия.

У меня отпала челюсть. Притворяться спящей больше не получалось. К тому же, я внезапно поняла, что мою разработку на мне же и опробовали. Без моего на то согласия.

– Сволочь, – пересохший язык ворочался с трудом. – А биохимией я займусь сама.

В этот раз стены предпочли безропотно стоять на своих местах. То ли испугались свирепого взгляда, то ли мне действительно стало лучше.

– Ирена Игоревна, водички? – Елизавета заботливо подсунула стакан, разрядив обстановку.

В дверях появился Марат Альбертович – высокий, стройный, слегка взволнованный.

– Елизавета, принеси-ка мой халат, – я встала на ноги, переодели меня лишь по пояс в чистую белую майку, что несомненно радовало. – Посмотрим, что вы тут натворили.

Внутри все кипело от бешенства. Хотелось разорвать Сухова в клочья и пустить на биомассу. Но я сдерживалась.

Никто не имел права так со мной поступать! Никто и никогда! И теперь я буду действовать иначе! Вот куда завела моя доверчивость и наивность! Моя глупость! Я все это заварила! И я исправлю!

Глубоко вдохнула, чтобы сделать несколько шагов и не пошатнуться. Хоть меня и заперли в отдельной комнате, но все необходимое оборудование имелось.

– Давайте начнем с проверки сигнала, – не предложил, но велел Сухов. – Все же кибернетические возможности препарата – основная задача.

– Сниму пластырь, – Ольга сверкнула глазами и рванула за уголок вместе с остатками волос на затылке. – Края стянулись. Регенерация тканей ускоренная.

– Считываю четко, – Марат указал на экран с открытой рабочей программой. – Микрочип, вшитый под кожу значительно усиливает проводимость сигнала.

Я хотела завопить и потребовать объяснений, но вовремя осеклась и лишь снова поднесла руку к голове. Небольшой шов не вызывал дискомфорта. Но факт обескуражил. Чипы значились в плане испытаний на будущий год в качестве военной технологии. Простым людям предполагалось ловить радиосигналы без дополнительных антенн. Или я снова чего-то не знала. Не догадывалась. А могла бы! Но после такого количества отторжений, разве разумно продолжать эксперимент?

– Кожные датчики для оценки молекулярных структур не понадобятся, – услышала свой ледяной голос будто со стороны и щелкнула пальцем по экрану, выводя другое окно. – Цепочки выстроились согласно заданным участкам. Мозговые структуры равномерно охвачены промаркированной сетью с расчетными параметрами. Проводимость хорошая. Воздействие вы уже проверяли…

– Дай информацию на зрительный канал, – скомандовал Сухов, а Марат снова переключился на свою программу. – И поочередно врубай остальные.

Картинки сменяли одна другую. Я провалилась в захватывающие красочные образы. Привычное мышление воспринимало их словно обычные воспоминания.

Я стояла под проливным дождем. Тугие струи хлестали по плечам и рукам, шлепались на макушку, проникали под волосы. Но тут же увидела солнечный день. Лучи пригрели левую щеку, а под босыми ступнями зашелестел мелкий ракушечник. Шум прибоя нарастал, будто кто-то подкручивал ручку громкости. На языке появился вкус соли, а нос защекотали далекие нотки йода и рыбных консервов. И тут же пришла мысль, что все правильно.

Ведь так спокойно бывает только в совершенном мире.

Будто мои собственные, ощущения врезались в настоящую реальность. Процессы текли лениво, размеренно, подчиняясь частоте вещания.

Но вот под ногами снова появился глянцевый кафель. Я встретилась с обеспокоенным взглядом Марата. В комнате больше никого не оказалось.

– Ира? Как Вы? – он придержал меня за локоть и помог сесть.

– Я не уверена, – еще раз осмотрелась, ожидая подвоха, будто из угла могли выскочить Сухов с Ольгой. – Никита Сергеевич?

– Отлучился. И Ольга вышла. Вы все еще видите что-то иное? Есть наложение картинки?

– Мне страшно, Марат, – я шевелила губами, но голос предательски осип. – Я вижу комнату в лаборатории, но теперь ни в чем не уверена.

***

Человеческий мозг – прекрасный биомеханизм. Но даже самые точные открытые операции на нем до сих пор не всегда проходили успешно. И как же заманчиво было обнаружить, что можно вводить вещества с молекулярными маркерами, способные распознать нужный участок. Наноструктуры скапливались в соответствующих отделах. Управление ощущениями и органами теперь осуществлялось при помощи радиосигнала. Никакие чипы не требовалось подключать напрямую в нежные ткани серого вещества. Лишь микроскопический усилитель под кожу на затылке.

И целая планета идеальных биороботов поступала в распоряжение… Кого? Ответа на этот вопрос я, ведущий биохимик «Проекта особого значения», не знала. Да и не все ли равно? Главное, что сделано это было моими собственными руками.

Я все еще работала в лаборатории. И мне обещали неприкосновенность, покуда я выполняла приказы сверху. Но как только я перестану делать что-либо по собственной воле, меня не трудно заставить. «Подтолкнуть в нужном направлении» – так это называл Сухов.

– Вода течет свободно, но в заданном русле, – заявил он мне после начала всеобщей вакцинации. – А ее каплям не обязательно задумываться ни о процессе, ни о пути. Он так или иначе ведет к бескрайнему морю.

– И каково тебе на той стороне? – я дерзко заглянула ему в лицо, на что раньше не решалась. – Чувствуешь себя всемогущим? Но стоит тебе оступиться, растворишься в каплях, о которых так беспечно рассуждаешь.

– А ты изменилась, – Сухов опасно приблизился. – Непредвиденный побочный эффект от вакцины?

– Испробуешь на себе? – терять, мне казалось, больше нечего, и то, что прежде я робко держала внутри, теперь безудержно рвалось наружу.

– Пожалуй, рискну, – мурлыкнул он, а крупные горячие руки тут же ухватили чуть ниже спины.

– Убрал, – я и не подумала дернуться или смутиться.

Ведь наивная девчонка умерла на собственной кухне от удара головой об угол шкафа. А у меня с тех пор появился шрам над первым позвонком. И бритый затылок, придающий то ли наглости, то ли уверенности в себе, то ли дури, которую я всегда тщательно скрывала.

– Я уж было решил, что с тобой станет веселее, – Сухов скривил уголок рта.

– Всади себе вакцину и впаяй чип, вот тогда и повеселимся!

– Дуешься? – он заливисто расхохотался. – Да кому ты нужна? Только своим пробиркам. Теперь на подвиги тебя вдохновляет страх. Дополнительный стимул в виде романтики не требуется, – глаза напротив хищно сощурились. – Заблуждение, что ты действительно нравилась мне, умиляет. Прости, зайка. По долгу службы…

Рука непроизвольно метнулась к его лицу, но вместо звонкой пощечины, я услышала собственный писк. По тонкому запястью разлилась жгучая боль. Сухов не позволил ответить на унижения и лишь шире растянул улыбку.

– А ну верни! – перед глазами мельтешили цветные мушки, и слова вылетали невпопад, но я не могла молча смириться.

– А то что?

– Отпусти девушку, – в дверях показался Марат.

– Вас не касается, Марат Альбертович, – колко бросил Сухов, но хватку ослабил. – Если каждый будет тщательно следить за своей работой, то все мы будем жить дружно и счастливо, – разжались беспощадные пальцы, и он широким шагом вышел из лаборатории.

И только тогда я поняла, что практически не дышала во время нашей беседы. Теперь же жадно хватала ртом воздух со сладковатым привкусом ионов кислорода.

– Нам придется действовать хитрее, Ирена Игоревна, – тихо заметил Марат.

– Нам?

– Все обернулось не совсем так, как нам представили в начале, – он плотно закрыл дверь и показал данные на планшете. – И, кажется, кроме меня и Вас, никто здесь не понимает последствий.

– Если бы я понимала их раньше…

– Вспомните атомную бомбу. Технология опережала время и наделала много шума. Так и Ваша вакцина, содержащая невероятный вирус вместо привычных антител. Заражает новой технологией вместо того, чтобы лечить недуг. Но вряд ли кто-то мог предвидеть, чем это обернется.

– Вы сравниваете мой вирус с атомной бомбой? – я грустно усмехнулась. – Так оно и есть. Он даже хуже. И я не планировала создавать микроорганизм. Лишь донести вещества куда требуется. И управлять здоровьем. Медицинские карты могли превратиться в трехмерные модели на экранах компьютеров, где стоит лишь нажать на нужную кнопку, чтобы подлатать брешь, – руки все время тянулись к шраму и теребили чуть отросшие волосы. – Но оказалось, что любое благое дело легко вывернуть наизнанку.

– У меня есть решение, – черты лица Марата застыли. – Но я не справлюсь один.

***

Марат руководил технической группой, которая присоединилась к разработкам в начале клинических испытаний. А до этого трудился в научно-техническом центре «ЗАСЛОН» – колыбели инженерных замыслов. Для «Проекта особого значения» действительно выбирали лучших во всех областях науки.

За последний месяц выдался долгожданный выходной. Но наш с Маратом план требовалось осуществить как можно скорее.

Освещение перешло в ночной режим. И только холодильные установки и система вентиляции вносили оживление в застывшее пространство.

– Глушилки радиосигнала установлены по всему городу, – Марат открыл интерактивную карту, где желтели флажки. – Ребята активируют их на местах, как только дам отмашку. После этого никто не сможет использовать чипы в радиусе действия.

– Повезло, что эти штуки уже были в производстве твоей компании, – с тех пор, как мы сговорились расстроить планы заказчика, пришлось перейти на «ты».

– Это не везение, – Марат усмехнулся. – Это стратегическая техника.

– У меня все готово, – я потрясла пробиркой с мутноватой жидкостью.

– Жаль, мы не можем изъять копии отчетов и формул.

– Надеюсь, новый микробный агент сработает как надо.

– Генно-инженерная матрешка, – Марат прикрыл ладонью половину лица и притворно вздохнул.

– Скорее, очередной рукотворный монстр, – кисло улыбнулась.

Хоть Марат и пытался разрядить обстановку, но я засомневалась в исходе операции.

Когда он предложил взорвать производство препарата и задавить сигнал, у меня зародилась иная идея. За взрыв на химическом предприятии можно было серьезно загреметь. А вот отсроченную диверсию обнаружат не сразу. Да и радиоустановки наши помощники должны были спрятать так, чтобы их не нашли.

Я неловко обняла Марата. Вероятно, наши новые отношения и не предполагали подобной близости, но нервное напряжение грозило спалить предохранители. Мне требовалась дружеская поддержка.

– На связи, – шепнул он в ухо.

Марат оставался в здании координировать процесс. И только я знала, куда вылить содержимое пробирки. Я редко выбиралась в дальние районы города, ужасно ориентировалась на местности и не водила машину. До завода – основная точка оказалась в часе езды от лаборатории – доехала на такси. Я бывала тут при запуске производства, тогда Сухов провожал меня лично до двери в цех. Но водитель добросил до КПП.

– Ночная смена? – поинтересовался он напоследок.

– Да, – кивнула из вежливости, никогда не любила это навязчивое общение.

И как только дверца захлопнулась, рев мотора оповестил, что назад пути нет.

Охранник пропустил без лишних вопросов. Но рваный ритм сердца не восстанавливался, требуя спрятаться под уютное одеяло и отсидеться, пока все не закончится, а не лезть в самое пекло. Ноги не слушались, будто стальные спицы цеплялись за бетонированную площадку перед входом в безликое здание.

Пустые коридоры. Холодное освещение. Дрожь в каждой клеточке тела. Молчание, доводящее до отчаяния. Тишина в мыслях. Колючий ком в горле. Стук каблуков по глянцевому полу, отскакивающий от таких же вылизанных идеально белых стен.

И я бледным привидением плыла меж стерильных поверхностей в своем привычном халате. Будто отдельно от цокающих против всех инструкций туфель. А вот шапочка послушно обхватила волосы, перчатки второй кожей облепили кисти, одноразовая маска спрятала лицо – чудеса мимикрии не скрывали лишь моих замыслов. Казалось, неподобающая обувь предупреждала каждого. Но я не встретила никого!

Зато в главном цехе кипела работа. Мне только и требовалось добавить в первый бак немножко нового препарата. Я сжала в кармане пробирку, направляясь к цели, но за локоть грубо перехватили!

– Ник! – взвизгнула от неожиданности.

– И что ты тут забыла? – в его глазах сверкнула ненависть.

– А ты? – не нашла ничего умнее.

А он злобно расхохотался. Таким я его еще не видела. Даже в тот вечер, когда он без раздумий приложил меня головой о кухонную полку. Животный страх подкосил ноги, я оступилась, но Сухов держал крепко и волок в коморку позади мешалок.

Пальцы соскользнули с пробирки и нащупали телефон. Хорошо, что одна рука так и осталась спрятанной. Его настойчивость и грубость не дали заметить, как я нажала кнопку вызова. С третьего раза. С отупляющей безысходностью. С пьянящей решимостью.

Сухов втолкнул меня в дверь. Я влетела в дальний угол. Справа оказался пульт управления механизацией производства, где мерзавец уселся на удобное кресло.

– Допрыгалась?

– Не успела, – громко сказала для Марата в надежде, что тот снял трубку.

– Все прикидываешься, – прошипел Сухов. – Тогда нет смысла в разговорах, – он достал из кармана смартфон и отдал приказ отправить череду сигналов на мой чип. – Сиди пока тут, думай над своим поведением. Закончу тут дела, заберу. Приятных.

Злорадная ухмылка – вот, что я увидела перед тем, как потемнело в глазах. Тело бросило в жгучий пот, словно его уронили в бак с соляной кислотой.

***

– Ира, Ира, ответь, – слышалось сквозь поволоку. – Ты сможешь. Ты здесь, и ты там, – почудилось, что Марат сжал мои ладони в своих. – Ты принимаешь сигнал, но знаешь, что происходит, а значит, способна отличить свои собственные мысли и чувства.

– Я совсем запуталась, Марат, – прошелестела одними губами будто он вдруг оказался рядом и видел.

– Сигнал подавляется по всему городу. Но Димку засекли – на окраине в районе завода глушилка не включилась. Я выезжаю к тебе. Но нельзя терять время. Доведи дело до конца, слышишь? Все или ничего!

– Все, – обреченно выдохнула я. – Все кончено.

Тишина. Гудящая, объемная, но тишина. И снова кожа – сплошной оголенный нерв.

– Что ты видишь? – Марат издалека, словно с другой планеты за тысячи световых лет.

– Ничего, – губы не шевелились, только мысли, и те с трудом.

– Я с тобой, – уже громче, обволакивая горящие участки тела. – Вспоминай, где ты. Руки, ноги, телефон. А я рядом. Просто представь, что рядом. И только слушай. Я дурак, что отправил тебя одну. А теперь вставай. Ты слышишь?

– Ты дурак, – рука нащупала телефон в кармане, там же попалась пробирка.

– Отлично. Иди осторожно. Наверняка рядом есть дверь. А еще у тебя есть глаза. И они видят вопреки всему. Твои глаза тоже подают сигнал в мозг, как и всегда. Открой их, Ира. Ты можешь, я точно знаю. Прежде я не встречал таких целеустремленных девушек. Таких сильных и бесстрашных. И отправил тебя в геенну. Ну не кретин?

– Именно, – я разозлилась, но одновременно в душе вспыхнуло нечто уютное и теплое, такое, что хотелось оберегать и взращивать до вселенских масштабов.

– Я еду к тебе. И больше никуда не отпущу. Слышишь? Я рядом. И ты нужна мне. Умчимся на край света, подальше от этих безумных интриг.

– Нашла. Дверь.

– Все верно, открывай. Он не запирал. Вот так. Судя по звуку, ты в цеху. Слышишь мешалки?

– Да.

– Глаза, открывай глаза. Они подадут зрительный сигнал в мозг, какую бы темноту тебе ни транслировали. Я на шоссе. Я рядом. Бак, тебе нужен бак. Где он?

Я силилась разлепить веки. Как в страшном сне. Мрак оставался прежним. Но больше я не боялась. Знала, что меня могут увидеть, но шла напролом. Переставляла ноги, которых не чувствовала, но слышала спасительный цокот каблуков.

– Видишь его?

– Чувствую, – споткнулась о металлическую опору оборудования, ударилась локтем о резервуар, вернулась боль.

– Открывай. А я рядом, – голос Марата, как тоненькая соломинка, выловил из мучительной пелены.

– Не могу нащупать. Тут должен быть клапан.

– Смотри, ты можешь! – Марат громко вздохнул в самое ухо. – Смотри на мир, который спасаешь! Смотри на меня, Ира! Смотри! Мне в глаза. Слышишь, как бьется в груди? Никогда не прощу себе, что отпустил тебя одну. Казалось, ты разбираешься в химическом оборудовании, а я в радиотехнике. Каждый сделает, что умеет. И только вместе мы сможем остановить всех сразу. Вместе. Смотри. Я уже близко. Совсем рядом с тобой. Представь, что стою рядом. Смотри. Прямо в глаза. Ведь я…

Ослепляющий яркий свет, оглушающий свист тормозов!

– Я люблю тебя…

Удар! Брызги стекла. Скрежет сминаемого металла. Мерзкий запах горелой резины.

Одновременно поддалась крышка бака. Содержимое пробирки опрокинулось внутрь. Жидкость на мгновение окрасилась малиновым, но тут же посветлела, скрывая диверсию.

– Марат! – дрожащий оклик запоздало отправился в пустоту.

***

Для оформления обложки использованы фото https://www.pexeles.com/ru-ru/photo/4021793 https://www.pexeles.com/ru-ru/photo/2280547