Мэрлин

– В любом случае, даже если мы оставим одни голые стены и будем спать на полу, нам не хватит денег на этот дом, – сказала я.

– Мадам, – начал было Питтс, но я перебила его.

– Перестань называть меня мадам. Теперь я просто ваш друг, зови меня Ли. Не хочу больше играть в эту игру социального неравенства. Я устала.

– Хорошо, Ли. Ты можешь продать дом?

– Нет. По условиям договора я не имею права его продавать. Так Джон защищал себя и меня от возможного расточительства. Но я могу его сдать.

– А это хорошая идея! – воскликнул он. – Я думаю, что смогу найти желающих арендовать дом. На вырученные от этого деньги мы сможем и сами снять жилье, конечно, хуже, чем это, но все же.

– Я тоже думала об этом, Саймон, – ответила я. – Остается вопрос, куда же нам ехать? Ричмонд нам не по карману. Возвращаться в Лондон? Как ни парадоксально, но сейчас для нас открыт весь мир.

– Может быть поедем в Бат? – тихо проговорила Лили, взорвав все наше внимание, такой глубокой силой обладали ее слова.

– Бат? – переспросил Питтс.

– Детям там будет лучше, чем в Лондоне, – ответила девушка. – Там тихо, спокойно и также красиво, как здесь.

– А ты сможешь узнать, как там обстоят дела с арендой жилья? – спросила я Питтса.

– Туда нужно ехать, Ли. Но если я поеду, то не смогу помогать здесь с продажей вещей, а значит мы не сможем выручить за них достаточно.

– К сожалению, он прав, – вступила Грэнни. – Женщинам ни за что не продать все по той же цене, что и мужчине. К тому же только Саймон сможет найти арендаторов для дома.

– Давайте, поедем мы с Грэнни, – после неловкого молчания сказала Лили. – Мы снимем там дом и подготовим его к вашему приезду. А вы пока уладите все дела здесь. Если арендная плата будет слишком высока там, в Бате, то, когда вы приедете, Саймон свободно сможет уладить это.

– Это хороший план, дочка, – согласилась Грэнни. – Пусть мы рискуем потерять несколько десятков фунтов за аренду в Бате, зато здесь сможем выручить сполна.

Так и решили. На все приготовления у нас ушел еще почти месяц. Я даже не заметила этого времени.

И когда неожиданно приехал Джон, оказалось, что с нашей последней встречи прошло 2 месяца.

Блэкстон нашел меня в саду, где мы сидели вместе с Питтсом, уставшие после долгого дня сборов. Дом был уже практически пуст, а к следующей неделе мы должны были выехать. Дети играли рядом, только Эва сидела на руках.

– Здравствуй, Ли! – проговорил Джон, на мгновение оборвав стук моего сердца. Все мое существо рвалось к нему в объятия, но я осталась сидеть на месте и лишь долгим взглядом посмотрела в его глаза.

Мальчики, увидев отца, завизжали от радости и тут же повисли на нем. Сколько счастья было в каждом их объятии, я физически ощущала, как исцеляется Блэкстон в их любви. Только к полуночи дети, довольные и перевозбужденные, улеглись спать, а мы с Джоном остались наедине.

– Ты приехал…

– Ли, я… – начал было он и застыл. Хотел взять мои руки в свои, но я не позволила. И его взгляд потух. – Прости меня, Ли! Я считал, что смогу всю жизнь оберегать тебя и защищать от всех напастей и бед этого мира. Но оказалось, что я сам могу быть источником твоего страдания. И я ненавижу себя за это.

– Не надо, Джон.

Блэкстон ходил по пустой гостиной, от камина к окну и обратно.

– Все, что я хотел, это быть с тобой и детьми, любить тебя каждым вздохом, каждым взглядом, каждым прикосновением к прекрасной твоей душе и твоему великолепному телу. С тобой я переставал быть одиноким странником, бесконечно летающим в звенящей черной тишине. Я становлюсь собой, только когда ты рядом. Сотни книг о любви, тысячи безумцев в стихах и прозе, на холсте и в гипсе, все превозносят любовь. Но кто ее знает по-настоящему? Много ли тех, кто испытывал ее на самом деле? Все мы вкладываем какие-то определения в любовь, но я знаю ее совсем иной. Ни один поэт на земле, ни один самый безнадежный романтик не знает той любви, которую я чувствую к тебе. Это не слова и не эмоции, это настолько глубинное чувство, что мне кажется я весь состою из него. Эта энергия, сотворяющая мир, уходящая в даль времен, соединяет меня с тобой. Ощущение жизни, острое, вдохновляющее наслаждение, идущее из глубины души. Прошу прости меня! Я прошу! Позволь мне любить тебя и дальше!

– О, Джон!

Я закрыла лицо руками, выдохнула с горечью и вновь погрузилась в пучину отчаяния и боли.

– Тебе лучше уйти сейчас, – сказала я ему, немного придя в себя.

– Прошу тебя, Ли! Да, у меня нет сейчас денег и нет возможности содержать этот дом и тебя с детьми. Но я все исправлю, я сделаю все необходимое. Уже делаю. Дай мне только время.

– И что это будет, Джон? Ты женишься и снова будешь приходить три раза по будням, а на выходные будешь смиренно уезжать к новой жене? Неужели это именно то, что ты хочешь предложить мне? – я почти кричала. – Неужели это то, что ты предложишь своей невесте? Ты самый удивительный человек во всей Великобритании, в тебе сила королей, страсть, стойкость и смелость сотен поколений воинов, правителей и вершителей истории. Но посмотри, рядом со мной, тебе достаточно этих жалких трех дней и бесконечного фарса с собственным браком. Я больше не хочу этого. И не выбираю. Тебе лучше уйти. Пожалуйста.

– Нет, Ли! Нет! – в глубоком волнении, он встал передо мной, заслонив весь мир. – Не гони меня! Не гони меня от себя, от детей! Ты любовь всей моей жизни, без вас все теряет смысл.

– Я не отбираю от тебя детей. И не отказываюсь от твоей помощи. Если ты сможешь давать нам хоть сколько-то денег, я все приму. Я в первую очередь мать, и всегда буду заботиться о наших детях. Но отношения между мной и тобой закончены. В конце недели мы переезжаем в Бат. Я пока не знаю, где мы будем жить, но обязательно напишу тебе, чтобы ты мог иногда навещать детей.

Блэкстон страдал. Я видела это и ощущала душой и телом. Но я ощущала и то, как раскрывается его внутренняя сила, как долго сдерживаемая волна его огромного потенциала рвется наружу. Ему было невыносимо больно, и мне тоже.

Я устала, взволнованная и напряженная, до рассвета крутилась в постели без надежды уснуть. Вернется ли Блэкстон когда-нибудь? Сможет ли оставаться самим собой и дальше, перерождаясь и меняясь в череде событий собственной жизни?

Моя большая любовь. Самая прекрасная. Свет, озаривший мою жизнь. Великий Дар. Волшебный Дар. Чудесный подарок самого простого, самого настоящего мужчины в мире…

Любовь повисла в воздухе, и мириадами искрящихся звезд разлетелась по всей Вселенной.

Возможно, вы скажете, что на те деньги, которые были у меня на руках, вполне можно было жить и не один год, а даже два или три. Вероятно, да. Но что потом? Да и на самом деле у меня было 8 ртов, которые следовало кормить. Не два и не три. Восемь. Четверо взрослых и столько же детей. Почему я не прогоняла Питтса и Лили? Если бы я их прогнала, то осталась бы одна с тремя малолетними детьми и престарелой няней. Но Питтс – единственный взрослый мужчина в нашей компании – мог пойти работать и тем самым поддерживать наш баланс. Лили также могла устроиться работать в Бате, и мне бы самой не пришлось бросать Эву и искать себе место. Я прекрасно знала, что значит для детей качественная пища, сон в тепле, возможность вызвать врача, да и просто иметь детство. И я не собиралась лишать своих детей всего этого. Поэтому я и согласилась сдать дом, переехать в Бат и начать всю жизнь заново.

Через 2 дня после Блэкстона ко мне снова пришел гость. Это был герцог Лэндайр, брат Блэкстона, Джозеф. Карточки он не подал, а Питтс не узнал его и пустил в сад через кухню. Лэндайр удивился, но виду не подал.

Я встретила его в саду, стоя у нашего крохотного фонтана. Лето было в разгаре, и мы с детьми наслаждались теплыми денечками.

– Мисс Уороби, – учтиво проговорил герцог.

– Добрый день… – замялась я, не зная, как обратиться к незнакомому мужчине.

– Позвольте представиться, – выручил он меня. Такой же глубокий голос, как у Блэкстона, схожие черты лица…я внезапно поняла, кто он, за мгновение до того, как он назвался. – Герцог Лэндайр, к вашим услугам.

– Ваша светлость, – проговорила я с легким подобием книксена. Мое тело было напряжено. И он это заметил.

– Я вас не задержу, – ровным, чуть уставшим голосом сказал герцог. – Я здесь не по поручению брата и не от его имени. Я пришел к вам с личным визитом.

– Это весьма интересно, ваша светлость. Какое у вас ко мне дело?

– Я принес вам деньги, мисс Уороби. Не много, к сожалению. Но на первое время хватит. В конце года я также сделаю взнос на ваш счет в банке, в уплату вашего личного фонда. И как только смогу, покрою долговые обязательства перед вашими детьми.

– Благодарю за щедрость, – я не хотела, но получилось весьма язвительно.

– Не стоит благодарности, – усмехнулся он. – Мой брат глубоко страдает от разлуки с вами. И ни он, ни я не можем изменить ситуацию в одно мгновение. Тяжело признаваться в собственной несостоятельности и беспомощности, но, думаю, перед вами можно не лицемерить. Совсем скоро состоится двойная свадьба, моя и брата, в один день. Церемония пройдет в Бостоне, откуда собственно обе невесты. Там, в Америке не так склонны драматизировать и превращать чужое горе в скандал, как здесь.

О, он говорил и резал меня ножом! Я думала, что выплакала уже всю свою боль, но в тот момент снова почувствовала каждую рану своего бедного сердца.

– Вы решили убить меня, ваша светлость?

– Ни в коем случае. Но лучше вы узнаете от меня, нежели из газет. У обеих девушек приличное приданое, и в случае Джона – это единственное, что интересует его в невесте. Зато его будущий тесть потирает руки – наследник герцогского титула, да еще и отличный финансист, который уже принес ему внушительную прибыль. Брачный договор настолько жесткий, что у брата не будет даже возможности переводить вам деньги от своего имени. Джон попал в кабалу, и это по истине отвратительно.

– Все это меня мало волнует. Лучше скажите, а в вашем случае, кроме денег что-то интересует вас в вашей невесте?

Его лицо посветлело, и еле заметная тень улыбки пробежала по губам.

– Пока рано судить о чем–либо, мисс Уороби, – ответил он. – Но я надеюсь, что после стольких лет вдовства и несмотря на все мои обстоятельства, я найду покой в браке.

– Ваши обстоятельства?

– Во время службы в армии, я получил некое ранение, и врач, смотревший меня, был убежден, что…эээ…потомства у меня не будет.

– Его слова подтвердили и другие? Мой отец? Джон ходил к нему как-то.

– О, нет, нет. На самом деле, это очень больная для меня тема, и я больше не рискнул копаться в этом деле. И я даже не знаю, зачем рассказываю вам все это, едва мы познакомились.

– Может потому, что это до сих пор вас волнует? Ваш брат тоже был бездетным в браке. Может на самом деле вы пришли посмотреть на своих племянников, и убедиться в их реальности?

– Вы слишком глубоко смотрите, мисс Уороби. Теперь мне становится понятно, почему брат так одержим вами.

Некоторое время мы с герцогом стояли в тишине. А потом я снова его спросила:

– Возможно ли, что вы не обращались к другим врачам, потому что боялись лишиться надежды?

– А вы считаете, она у меня есть? – взволновано спросил герцог.

– До недавнего времени, я была абсолютно уверена, что надежда есть всегда.

– Почему вы решили разорвать отношения с Джоном? Будь он в другой ситуации, он бы сделал предложение вам. Вы мать его детей, и он безумно любит вас.

– Знаете, Ваша светлость, когда-то я наивно считала, что он обязательно женился бы на мне, если бы, например, не был связан обязательствами перед семьей, или если бы мы встретились прежде, чем он познакомился со своей женой… У любви множество имен и граней, и, благодаря Джону, я узнала любовь настолько великую, настолько прекрасную, сильную, глубинную, что для нее не может существовать обстоятельств. В этом чувстве нет ни хорошего, ни плохого, нет ни начала, ни конца, оно во всем и везде. Любовь растет из глубины моей души, захватывает все мое существо, и сердце бьется чаще, и боль чувствуется острее, и нет ни страхов, ни границ, я становлюсь собой. Рядом с Блэкстоном я всегда была свободна быть собой, любить его всем сердцем и жить этой любовью. Но если сейчас я поступлю так, как он хочет, кем я стану? Кем станет он? Будет ли это проявлением любви? У меня нет ответов, ваша светлость. И поэтому я более не хочу продолжать эти отношения. Уж слишком тяжелой ношей они стали для нас с Джоном, нет больше ни радости, ни легкости, ни вдохновения. Еще чуть-чуть, мы и любовь потеряем, вам не кажется?

– Мисс Уороби, – проговорил он в волнении, растроганный моими словами и силой чувств, прорывавшихся сквозь них. – Позвольте мне иногда навещать вас в Бате.

– Буду всегда рада вас видеть, ваша светлость.

А потом он посмотрел на меня таким долгим взглядом… Видимо я оказалась совсем не такой, как он представлял. В этот момент слишком отчетливо проступило внешнее сходство двух братьев, и я удивилась, что не узнала его сразу. Я почувствовала, что от его присутствия окончательно сжалась, а его глаза все смотрели и смотрели в мое лицо, пытаясь разгадать в нем все секреты моей души.

И все же, самая нелепая, самая сложная и самая неоднозначная встреча произошла у меня перед самым отъездом. Питтс с мальчиками ушел рыбачить. Немногочисленные вещи уже были собраны, билеты куплены, нам оставалось переночевать последнюю ночь дома. С утра мы уезжали в Бат, где на вокзале нас должны были встречать Лили и Грэнни.

Я была одна с Эвой, и только-только покормила ее, как раздался уверенный стук в дверь. Выглянув в окно, я увидела миловидную молодую девушку в красивом платье и очаровательной шляпке. Заинтригованная, я спустилась и открыла ей дверь, держа дочку на руках.

– Добрый день, мисс. Чем могу помочь? – спросила я незнакомку. Невысокая, стройная, лет 18. Ярко-голубые глаза, тонкие губы, темные волосы.

– Добрый день, – девушка посмотрела на меня так серьезно, что мой интерес к ней мгновенно пропал. – Я ищу некую мисс Уороби.

– Это я, – сказала я, напрягшись, и жестом пригласила девушку в гостиную.

Незнакомка прошла в комнату, где так резко развернулась на каблуках, что я едва не впечаталась в нее. В целом я уже была в замешательстве. И неприятное предчувствие робкой пташкой забилось в груди

– Не буду ходить вокруг да около, мисс Уороби, – начала девушка, дерзко вздернув носик. Видимо она волновалась, потому что я услышала явный акцент. – Меня зовут Шарлотта Холловей, и через две недели я выхожу замуж за лорда Джона Блэкстона, графа Лонгфорда, с которым, как мне известно, вас связывали интимные отношения.

Ха! Вот так взяла быка за рога! Интересно, все американки такие? Если да, то стоит, пожалуй, ехать прямиком в Нью-Йорк или Бостон, а не Бат. Мне вспомнился деликатнейший визит герцога, и я чуть не рассмеялась в голос. Что ж, занятно!

– И что вас привело ко мне, мисс Холловей? – вежливо спросила я, пытаясь сохранять самообладание.

– Исключительно интерес! – ответила она, и снимая перчатки, оглядела меня с ног до головы. – Вы очень красивая.

– Благодарю, вы тоже.

– Спасибо, хотя не думаю, что мне прилично принимать комплименты от падшей женщины.

Я не удержалась и прыснула.

– О приличиях стоило подумать до того, как вы явились в мой дом, да еще без сопровождения.

– А, – отмахнулась мисс Холловей, – моя горничная как всегда больна. Да без нее даже лучше – она бы донесла па. А вы и правда уезжаете. Я думала, он врет.

Она так выделила это «он», что я снова чуть не засмеялась. Эта милая крошка совсем не похожа на покойную леди Джон, которая была воплощением благовоспитанности, смирения и изысканно балансировала между сдержанностью и чопорностью. Мисс Холловей была живой, яркой, стремительной девчонкой, едва ли на самом деле понимавшей, что ждет ее в браке с Блэкстоном.

– Я уезжаю завтра. Можете быть спокойны.

– Я и не переживаю по поводу вас. Па принял все меры, чтобы ваша связь с моим женихом прекратилась. Он не собирается содержать бастардов. Па сам так сказал.

Мое веселье ушло также молниеносно, как появилось. Эта юная леди оскорбила меня дважды в моем же доме. И я не намерена была больше ее слушать.

– Думаю, вам пора, мисс Холловей. Вы увидели и сказали достаточно.

– На самом деле я хотела просить вашего совета.

– Моего совета? – переспросила я, удивленно.

– Вы много лет жили с лордом Лонгфордом. Па говорит, что вы наверняка его приворожили.

Девушка собралась с духом и, шумно выдохнув, выпалила:

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как вы это сделали? Научите меня!

Я горько рассмеялась.

– Вы хотите, чтобы я научила вас, как соблазнить человека, которого я люблю всем сердцем и от которого родила троих детей? Нет, дорогая! Я и так сделала вам слишком щедрый подарок, когда оборвала связь с Блэкстоном. Поверьте, даже ваш Па не удержит его, если он захочет прийти ко мне. А впредь, прежде чем обращаться к падшим женщинам, спросите совета у матушки. Дверь вон там. Прощайте, мисс Холловей.

Мой тон, мой взгляд, резкость моих слов дошли до нее мгновенно. Покрасневшая от досады она вылетела из дома стрелой.

Эва молча сидела у меня на руках все время, пока невеста Блэкстона была в доме, но как только та ушла, малышка громко заплакала. Я стала успокаивать ее и неожиданно поняла, что это кричит моя душа. Я больше не могла это выносить. Хватит с меня Блэкстона с его обстоятельствами. Я и сама не могу больше быть обстоятельством. Куда же пропало ощущения полной свободы и легкости, которые привели меня в объятия Блэкстона? Исчезли? Трансформировались? Или?..

Впрочем, от вопросов и бесконечного анализа, что же произошло, я тоже нечеловечески устала.

Утром мы, как и было запланировано, уехали в Бат. Начиналась новая жизнь. Еще раз. Что ж, самое время.