В сторону Свана

Марсель Пруст рожден для аудиокниг. Если читать его кружевные романы, длиной в космическую ночь и лишенные сюжета, сидя в глубоком кресле или полулежа, или за столом – с монитора, обязательно заснешь. Капитуляция неизбежна. Я думаю, что даже те арбатские старушки, у которых бабушки были арбатскими старушками, держат томик Пруста на ночном столике, прежде всего, чтобы экономить на снотворном. И порой убивать чертей. Пруст начинает работать в дороге! В плеере. Вот ты сидишь в троллейбусе и смотришь в большое окно, как едет черный мерседес сквозь медленно падающий снег. Женщина подпевает радио. Барабанит по рулю. Ты наводишь фокус глаза то на снежинки, то на мерседес и думаешь о запахе ириса и дикого боярышника, про который вспоминает герой Пруста. Ты рассеяно шепчешь: все-таки Ирис или ирИс?! И не понимаешь, что является реальностью: запах боярышника, мерседес, медленно падающий снег, Пруст или ты, едущий на работу?! А потом звонит телефон. Вынимаешь один наушник, говоришь. И к ирису, м…Далее

О счастье воспоминанияЯ пила ромашковый чай с миндальным пирожным и вдруг ... вкус любимых пирожных детства оживил в памяти давно забытый ленинградский дом, дубки под окнами, запах цветущей рябины. Я хотела сесть и описать это необыкновенное ощущение, хотела написать прекрасный роман о связи вкуса, запаха и памяти, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.Так же обстоит и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его — напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой—нибудь вещи (в том ощущении, какое мы от нее получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдем ли мы эту вещь при жизни или так и не найдем — это чистая случайность. О счастье познаванияЯ познала тайну любви и ревности, я хотела сесть и описать свои знания и написать прекрасный роман о странностях любви, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.Чтобы такой умный человек, как Сван, страдал из-за подобного сорта женщины, да еще и неинтересно…Далее

Прежде всего хочу принести свои извинения господину Оноре де Бальзаку, которого когда-то обозвал "первейшим из зануд". На тот момент еще плохо был знаком с Марселем Прустом. Вся разница в том, что у Бальзака упоминается форма дверной ручки и начинается ее описание, сравнение, история происхождения, занимающие страниц 5, а у Пруста при этих же обстоятельствах 10 страниц занимают переживания главного героя только по поводу формы этой же дверной ручки. За каких-то 12 лет я прочитал первую половину начала великой прустовской жвачки. Если рассуждать логически, то еще за 12 лет ее вполне можно бы было дочитать. Примерно 24 затраченных года дали бы и за его убийство. Но, нужно отдать Свану должное - его можно бросить на пару лет, продолжить читать с середины, зевать, чихать - восприятие от этого абсолютно не пострадает. Если бы это был не Марсель Пруст, то можно бы было заподозрить, что автор издевается. Это реальнейший из примеров бессмысленнейшего тысячестраничного порожняка. Открытия, что…Далее

Как причудлива и удивительна порою наша жизнь, связывая прошлое и настоящее людьми, событиями, вещами...Связывая воедино таким непостижимым и непредсказуемым образом, что все происходящее кажется слегка нереальным и выдуманным, будто даже специально кем-то подстроенным, но нет, то именно жизнь, в которой, как мы знаем, совпадений не бывает...Ведь кто мог даже предположить, что господин Сван из первой части книги, тот "мучитель" (в переносном смысле, разумеется), тот надоедливый гость, из-за которого мама не поднимается наверх в детскую спаленку, чтобы пожелать спокойной ночи своему малышу, станет когда-нибудь отцом твоей будущей возлюбленной и относиться к нему ты будешь совсем, совсем иначе!...Книга состоит из трех частей, но я бы разделила вторую часть романа еще на две части: любовь счастливая и любовь мучительная, полная страданий, ревности, подозрений, проклятий, упреков. Эти-то части и составляют ядро настоящей книги (они мне, кстати, понравились и запомнились больше всего, в …Далее