Осколки зимнего света

Глава 1. Холод и одиночество

Снег падал на Рагнстад уже несколько дней подряд, тяжёлый и беспощадный, словно сама природа решила стереть деревню с лица земли, похоронив её под белым саваном. Он ложился густыми пластами, заглушая звуки, скрывая очертания домов, превращая узкие улочки в призрачные тропы, где каждая тень казалась живой. Ветер, острый, как лезвие, проносился между деревянными строениями, забираясь под ставни и в щели, выстуживая всё, до чего мог дотянуться. Дома, сколоченные из потемневшего от времени бруса, жались друг к другу, словно напуганные дети, ищущие тепла и защиты. Даже дым из труб, обычно бодрый и густой, теперь поднимался лениво, растворяясь в сером, низком небе, которое висело над деревней тяжёлым занавесом, не пропуская ни луча солнца. Тишина царила повсюду – глубокая, почти осязаемая, нарушаемая лишь редким скрипом снега под ногами да далёкими, протяжными завываниями ветра, что доносились из леса, раскинувшегося за деревней, как тёмная, непроницаемая стена.

Адель шагала домой, чувствуя, как мороз кусает её щёки и нос. Её шерстяной плащ, тяжёлый от сырости и пропитанный холодом, давил на плечи, словно хотел прижать её к земле. Руки, спрятанные в грубые шерстяные рукавицы, дрожали, несмотря на все попытки согреть их дыханием. Она всегда любила зиму – её суровую красоту, её способность укрывать мир под слоем чистоты, смывать грязь и усталость лета. Зима была временем покоя, временем, когда можно было замереть, вдохнуть полной грудью и почувствовать себя частью чего-то большего. Но в этом году всё изменилось. Холод стал чужим, враждебным, словно не просто природная стихия, а нечто живое, с умыслом, будто он хотел вытеснить её из Рагнстада, из этого места, которое она называла домом с самого детства. Или, быть может, дело было в ней самой – в том, как она всё чаще ощущала себя здесь чужой, несмотря на знакомые улицы, запахи, голоса.

Она остановилась у старого колодца, что стоял посреди деревни, и поправила платок, который ветер пытался сорвать с её головы. Каменная кладка колодца давно поросла мхом, а деревянное ведро, висящее на цепи, покрылось инеем. Здесь всегда собирались женщины – сплетничали, делились новостями, жаловались на мужей или погоду. Сегодня их было только двое, закутанные в тёплые платки так плотно, что видны были лишь глаза, блестящие от мороза и тревоги. Они говорили шёпотом, но Адель уловила обрывки их разговора, замедлив шаг.

– Он точно не здешний, – сказала одна, плотнее укутываясь в меховую накидку. Её голос дрожал, но не от холода, а от страха, который она пыталась скрыть. – Ты видела его? Плащ тёмный, как ночь, меч за спиной… Такие сюда приходят только с бедой. Я вчера видела, как он шёл к лесу – один, без слова, будто призрак.

– Может, он из-за леса явился, – ответила вторая, озираясь по сторонам, словно боялась, что их подслушают. – Говорят, там что-то прячется. Что-то старое, злое. Старики рассказывали, что лес не любит чужаков. Вдруг он его разбудил? Я слышала, как ночью что-то выло – не волк, не зверь, а что-то… другое.

Адель замерла, прислушиваясь. Она знала, о ком идёт речь. О чужаке, что появился в Рагнстаде несколько дней назад и поселился в старой усадьбе на краю леса. Она не видела его сама, но слухи уже разнеслись по деревне, как огонь по сухой траве. Люди шептались о его суровом взгляде, о шрамах, что покрывали его руки и лицо, о том, как он держался особняком, не вступая в разговоры с местными. Кто-то называл его беглецом, скрывающимся от закона, кто-то – наёмником, ищущим работу, а самые впечатлительные уверяли, что он принёс с собой проклятие, что тени леса следуют за ним по пятам. В Рагнстаде не любили чужаков – никогда не любили. Здесь, в этой маленькой деревне, затерянной среди снегов и лесов, каждый новый человек был как трещина в тонком льду их размеренной жизни. Они боялись перемен, боялись того, что не могли понять или контролировать.

Адель тряхнула головой, отгоняя мысли, и пошла дальше. Мороз щипал ноздри, втягивая в лёгкие резкий, чистый воздух, смешанный с запахом дровяного дыма, что поднимался из труб, и слабым, едва уловимым ароматом свежеиспечённого хлеба из пекарни на краю деревни. Эти запахи были частью её жизни – они успокаивали, напоминали о доме, о том, что здесь, несмотря на суровость зимы, всё ещё теплилась жизнь. Но сегодня даже они не могли прогнать тревогу, что поселилась в её груди, холодную и цепкую, как иней на стёклах. Что-то витало в воздухе – не только мороз, но и предчувствие, от которого кожа покрывалась мурашками, а сердце билось чуть быстрее обычного.

Когда она наконец добралась до своего дома – маленькой хижины на окраине деревни, – её встретило тепло печи, мягкое и обволакивающее, как объятия старого друга. Она распахнула дверь, и аромат сушёных трав – мяты, шалфея, зверобоя – тут же окутал её, прогоняя холод из костей. Адель стянула промёрзшие рукавицы, повесила тяжёлый плащ на крючок у входа и огляделась. Её комната была её убежищем, её маленьким миром: стол, уставленный склянками с настойками и мазями, полки, где аккуратно висели пучки трав, перевязанные грубой верёвкой, очаг, в котором потрескивали дрова, отбрасывая тёплые блики на деревянные стены. Здесь она чувствовала себя в безопасности, здесь она могла дышать полной грудью, забывая о чужих страхах и шепотках. И всё же тревога не уходила – она сидела в уголке её сознания, как тень, что следует за тобой даже в самый солнечный день.

Адель подошла к столу и начала разбирать травы, собранные накануне. Её пальцы, всё ещё холодные, двигались медленно, отделяя сухие листья от стеблей, сортируя их по маленьким глиняным горшочкам. Это занятие всегда успокаивало её – ритмичные движения, запах земли и трав, ощущение, что она делает что-то полезное. Она была целительницей, одной из немногих в Рагнстаде, и люди приходили к ней с болями, ранами, лихорадкой. Её руки знали, как смешивать травы, как готовить отвары, как успокаивать тех, кто потерял надежду. Но сегодня её мысли были где-то далеко – у леса, у той старой усадьбы, у человека, которого она ещё не знала, но который уже успел занять место в её голове.

Резкий стук в дверь прервал её размышления. Звук был громким, уверенным, словно тот, кто стоял за порогом, не сомневался, что его услышат. Адель вздрогнула, её сердце на мгновение сбилось с ритма, но она быстро взяла себя в руки. Она положила травы на стол, вытерла руки о передник и подошла к двери, стараясь дышать ровно.

– Кто там? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрже, чем она себя чувствовала в этот момент.

– Меня направили к тебе, – ответил мужской голос, низкий, с лёгкой хрипотцой, но в нём не было ни угрозы, ни злобы. – Говорят, ты целительница.

Адель нахмурилась, её пальцы замерли на засове. Этот голос был ей незнаком, но в его тоне было что-то, что заставило её поверить, что он пришёл не со злом. Усталость, смешанная с уверенностью, – как у человека, который давно привык полагаться только на себя. Она медленно отодвинула засов и открыла дверь, впуская в дом поток холодного воздуха.

Перед ней стоял высокий мужчина в длинном плаще, покрытом инеем, который поблёскивал в тусклом свете очага. Капюшон скрывал большую часть его лица, но даже так она разглядела резкие черты, шрам, пересекающий щёку, и глаза – тёмные, глубокие, словно в них отражалась целая жизнь, полная борьбы и потерь. Его фигура, широкая и крепкая, казалась выкованной изо льда и железа, а в каждом движении чувствовалась сдержанная сила. Он выглядел как человек, привыкший выживать в самых суровых условиях, как волк, что бродит по лесу в одиночестве, не ища стаи.

– Ты ранен? – спросила она, оглядывая его с ног до головы. Её голос был ровным, профессиональным, но внутри она ощутила лёгкий укол любопытства, которое тут же попыталась подавить.

– Нет, – ответил он, качнув головой, и его голос прозвучал чуть тише, чем раньше. – Но мне нужна твоя помощь.

Адель посторонилась, пропуская его внутрь, и закрыла дверь, отрезая вой ветра. Мужчина шагнул в комнату, его тяжёлые сапоги оставляли мокрые следы на деревянном полу, где снег тут же таял от тепла очага. Она заметила, что он слегка прихрамывает, но промолчала, внимательно наблюдая за ним. Запах мокрой шерсти и железа, исходивший от его плаща, смешался с ароматом трав, наполняя комнату странной смесью уюта и напряжения.

– Ты тот, кто купил усадьбу у леса? – спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя сердце билось чуть быстрее обычного. Она скрестила руки на груди, словно пытаясь защититься от того, что этот человек мог принести с собой.

Он остановился у очага, медленно снял капюшон, открывая лицо полностью. Короткие тёмные волосы с проблесками седины, шрамы, которые, как тонкая паутина, покрывали его кожу, и глаза, в которых читалась не только усталость, но и что-то ещё – решимость, тоска, может быть, даже боль, тщательно спрятанная за непроницаемой маской. Он выглядел старше, чем она ожидала, но в его осанке была сила, которой не могли скрыть ни годы, ни шрамы.

– Дрейг, – сказал он коротко, словно это имя само по себе объясняло всё. – Да, я купил её.

Адель кивнула, мысленно повторяя его имя. Дрейг. Оно звучало как отголосок чего-то древнего, как шёпот ветра в лесу, как история, которую он нёс в себе, не желая делиться ею с миром. Она указала на стул у очага, жестом приглашая его сесть.

– Садись. Расскажи, что тебе нужно.

Он опустился на стул, бросив быстрый взгляд на её полки с травами, склянки, пучки сушёных растений. Его глаза задержались на них ненадолго, словно он пытался разгадать её жизнь за эти несколько секунд, но затем вернулись к ней, тёмные и внимательные.

– Я не болен и не ранен, – начал он, чуть помедлив, будто слова давались ему с трудом. – Но мне нужно средство. Что-то, что поможет… уснуть.

Адель приподняла бровь, удивлённая. Большинство приходило к ней с физическими недугами – ранами, лихорадкой, болью в суставах от бесконечной зимы. Но этот запрос был иным, более личным, и оттого её любопытство вспыхнуло сильнее.

– Сон не приходит? – уточнила она, подходя к столу и беря пучок сушёной валерианы, который лежал среди других трав.

– Не тот сон, что нужен, – ответил он тихо, и в его голосе она уловила тень чего-то глубокого, скрытого, словно он приоткрыл дверь в своё прошлое, но тут же захлопнул её. – Кошмары. Они… не отпускают.

Адель посмотрела на него внимательнее, пытаясь понять, что скрывается за этими словами. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнула уязвимость – краткий миг, который он тут же спрятал, опустив взгляд к огню. Она кивнула, не задавая лишних вопросов, и начала готовить настойку. Её руки двигались привычно, уверенно – отмеряли травы, растирали их в ступке, добавляли каплю мёда, чтобы смягчить горечь. Но мысли её были заняты этим человеком. Кто он? Почему он здесь, в этой забытой богами деревне? И что за тени преследуют его даже во сне, заставляя искать помощи у незнакомой целительницы?

Тишина в комнате нарушалась лишь потрескиванием дров да лёгким шорохом её движений. Дрейг сидел неподвижно, глядя в огонь, и Адель чувствовала, что между ними повисло что-то неосязаемое – не напряжение, не страх, а скорее ожидание. Она знала, что этот вечер изменит что-то в её жизни, хотя пока не могла понять, что именно.

Глава 2. Усадьба на краю леса

Утро пришло в Рагнстад тихо, почти незаметно, словно зима решила дать деревне передышку, но неохотно, скупясь на тепло. Снег всё ещё падал, но теперь медленно, мелкими хлопьями, которые кружились в воздухе, как пепел, оседая на крышах и тропинках. Небо оставалось серым, тяжёлым, но где-то на горизонте, за лесом, проглядывала тонкая полоска бледного света – намёк на солнце, которого здесь не видели уже недели. Ветер утих, оставив после себя лишь лёгкое дыхание, что шевелило ветви деревьев и заставляло снег с них осыпаться мягкими комьями. Деревня просыпалась медленно, лениво, будто нехотя вылезая из-под одеяла зимнего сна: где-то скрипнула дверь, где-то кашлянул старик, разгребая снег у порога, но в целом тишина царила почти абсолютная, поглощая все звуки, как глубокий колодец.

Адель проснулась с тяжёлой головой, словно её мысли за ночь сплелись в тугой узел, который она не могла распутать. Она лежала под толстым шерстяным одеялом, слушая, как потрескивают угли в очаге, и пыталась понять, почему её мысли снова и снова возвращаются к Дрейгу. Его голос, низкий и хриплый, звучал в её голове, как эхо, которое не стихает. Его взгляд – тёмный, усталый, но пронзительный – будто оставил след на её коже, как лёгкий ожог. Даже его молчание, тяжёлое и полное невысказанных слов, не покидало её. Она ворочалась полночи, видя во сне его лицо, его шрамы, его руки, что сжимали неведомое оружие, и проснулась с чувством, что этот человек, которого она едва знала, уже занял место в её жизни – незваный, но неизбежный.

Она встала, потянулась, чувствуя, как холодный воздух касается босых ног, и подошла к очагу, чтобы подбросить дров. Огонь вспыхнул, лениво облизывая сухие поленья, и комната наполнилась мягким теплом, смешанным с запахом смолы и трав. Адель натянула тёплую рубаху, поверх неё – шерстяной свитер, завязала платок и решила выйти за травами. Не то чтобы ей срочно нужно было пополнить запасы – она могла бы подождать день-два, – но сидеть в четырёх стенах, перебирая вчерашние мысли, было невыносимо. Ей нужно было движение, свежий воздух, что-то, что отвлечёт её от этого странного беспокойства, что поселилось в груди после встречи с Дрейгом.

Она взяла корзину, накинула тяжёлый плащ и шагнула за порог. Мороз тут же набросился на неё, щипая щёки и нос, но она вдохнула полной грудью, наслаждаясь резкой чистотой воздуха. Её путь лежал к лесу – туда, где снег не так плотно покрывал землю, где под его слоем можно было найти багульник, мать-и-мачеху или даже редкий зимний мох, который она использовала для настоек. Лес всегда манил её, несмотря на слухи и страхи деревенских. Она выросла на этих землях, знала их запахи – смолу, сырость, гниющую древесину, – знала их звуки – скрип деревьев, шорох ветра, далёкий вой волков. Байки о "Тени", что якобы обитала среди сосен, она слушала с детства, но никогда не видела ничего, что подтверждало бы их правду. Для неё лес был не угрозой, а убежищем – местом, где можно было остаться наедине с собой, подальше от любопытных глаз и шепотков Рагнстада.

Сегодня, однако, её шаги были медленнее, чем обычно. Она шла вдоль тропы, что вела к опушке, и взгляд её невольно устремлялся к старой усадьбе, что вырисовывалась на краю леса, как силуэт забытого прошлого. Дом стоял одиноко, окружённый высокими соснами, чьи ветви гнулись под тяжестью снега. Его стены, потемневшие от времени и сырости, казались почти живыми – израненными, покрытыми шрамами, как кожа старого воина. Крыша провалилась в нескольких местах, окна зияли пустыми проёмами, а вокруг лежал снег, нетронутый, если не считать узкой тропы, что вела к порогу. Адель знала, что это и есть та самая усадьба, которую купил Дрейг, и сердце её дрогнуло, когда она поняла, что идёт именно туда.

Подойдя ближе, она услышала звук – ритмичный, чёткий стук, словно кто-то рубил дрова. Удары были сильными, уверенными, с едва заметной паузой между ними, и она сразу поняла, что это он. Её пальцы сжали ручку корзины сильнее, чем нужно, но она шагнула вперёд, ведомая любопытством, которое пересиливало её привычную осторожность.

Усадьба предстала перед ней во всей своей ветхой красе. Её деревянные стены, покрытые трещинами и пятнами плесени, хранили в себе память о годах забвения. Крыша, некогда крепкая, теперь провисала, обнажая балки, что торчали, как сломанные кости. Окна, лишённые стёкол, смотрели на мир пустыми глазницами, а вокруг дома лежал снег, глубокий и чистый, словно природа пыталась укрыть его от чужих глаз. Но среди этой разрухи уже были признаки жизни: аккуратно сложенные доски у стены, очищенный от снега участок земли, куча свежесрубленных веток. А у входа стоял Дрейг, с топором в руках, его фигура выделялась на фоне белого покрова, как тёмная тень.

Он рубил дрова, и каждое его движение было точным, выверенным, хотя в них чувствовалась усталость. Его плечи, широкие и крепкие, напрягались под простой тёмной рубашкой, а дыхание вырывалось изо рта облачками пара, растворяясь в холодном воздухе. Он заметил её, но не остановился – лишь бросил короткий взгляд в её сторону, в котором мелькнуло что-то похожее на удивление.

– Не думал, что ты придёшь сюда, – сказал он, его голос был низким, с той же хрипотцой, что она запомнила с вечера. В нём не было ни раздражения, ни приветливости – просто констатация факта.

– Я не боюсь леса, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри неё всё напряглось. Она шагнула ближе, чувствуя, как снег хрустит под её сапогами.

– А меня? – спросил он, и в его тоне мелькнула тень насмешки, лёгкая, почти незаметная.

Адель посмотрела ему в глаза – тёмные, глубокие, с той же усталостью, что она видела но теперь в них было ещё что-то: искры любопытства, может быть, или вызова. Она слегка улыбнулась, чувствуя, как напряжение между ними растворяется, как иней под дыханием.

– Пока ты не дал мне повода, – сказала она, и в её голосе прозвучала нотка тёплого упрямства.

Он хмыкнул, почти неслышно, и вернулся к работе, будто её присутствие было для него чем-то привычным, не требующим внимания. Адель наблюдала, как он поднимает тяжёлое бревно, перекидывает его через плечо и переносит к куче дров. Его движения были сильными, но в них чувствовалась боль – он слегка морщился, прижимая руку к боку, где вчера она видела пятно крови под рубашкой. Её взгляд задержался на этом месте, и внутри шевельнулось беспокойство, которое она тут же попыталась подавить.

– Ты не мог дождаться, пока рана заживёт? – спросила она, её голос был мягким, но с лёгким упрёком. Она поставила корзину на снег и скрестила руки на груди, словно пытаясь скрыть своё волнение.

– Если ждать, дом сам не встанет, – ответил он, не оборачиваясь. Его топор снова вонзился в дерево, откалывая щепки, что разлетались в стороны, как белые искры.

– Или ты просто не сможешь держать топор, если продолжишь так, – парировала она, шагнув ещё ближе. Её слова повисли в воздухе, и на этот раз он остановился.

Дрейг воткнул топор в снег и повернулся к ней. Его взгляд был прямым, изучающим, словно он пытался понять, что движет этой женщиной, которая пришла к нему без приглашения. Его лицо, покрытое шрамами и лёгкой щетиной, выглядело суровым, но в уголках глаз мелькнула тень чего-то тёплого – удивления, быть может, или признательности.

– Почему тебя это волнует? – спросил он, и его голос прозвучал тише, чем раньше, будто он действительно хотел услышать ответ.

Вопрос застал её врасплох. Она отвела глаза, чувствуя, как щёки начинают гореть, несмотря на мороз. Почему её это волнует? Она не знала ответа – или знала, но не хотела его признавать. Её взгляд упал на снег, на следы его сапог, на топор, что торчал из сугроба, как символ его упрямства.

– Я целительница, – наконец сказала она, поднимая на него глаза. – Это моя работа – заботиться о тех, кто… нуждается.

Он кивнул, но в его взгляде читалось сомнение, словно он видел в её словах больше, чем она сама хотела сказать. Они замолчали, и Адель подошла ещё ближе, её сапоги утопали в рыхлом снегу. Здесь, у леса, тишина была другой – не такой гнетущей, как в деревне, а мягкой, живой. Ветер шевелил верхушки сосен, заставляя их скрипеть, а где-то вдали слышался слабый треск льда на ветвях. Она посмотрела на усадьбу, на её израненные стены, на пустые окна, что казались глазами, следящими за ней.

– Ты правда думаешь, что это место можно вернуть к жизни? – спросила она тихо, её голос почти растворился в шорохе ветра.

Дрейг проследил за её взглядом, и в его глазах не было ни тени неуверенности. Он выпрямился, опёрся на топор, и его дыхание вырвалось облачком пара.

– У всех есть шанс начать заново, – сказал он, и его слова прозвучали как нечто большее, чем просто ответ. В них была вера – не громкая, не кричащая, а тихая, выстраданная, как угли, что тлеют под пеплом.

Эти слова задели её сильнее, чем она ожидала. Она почувствовала, как внутри что-то сжимается, как воспоминания о её собственных потерях, о годах одиночества в этой деревне, всплывают на поверхность. Она отвела взгляд, боясь, что он заметит её слабость, и в этот момент из леса донёсся звук – хруст веток, резкий и отчётливый, словно кто-то наступил на них слишком тяжёлой ногой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.