Горечь

Яна помрачнела. Отложив лопату, она тихо сказала:

– Там что-то живое. Не знаю, что именно, но каждый раз оно касается меня по-разному. Осторожно, робко – словно пробует на вкус. Мы светили в расщелину фонариком, но ничего не увидели.

Мартин вспомнил черную слизь на пальцах. И вместо отвращения, которое он наверняка бы почувствовал в любом другом случае, его захлестнула волна воспоминаний: умиротворение, спокойствие, радость – вот те давно забытые чувства, которые он испытал ночью, когда нечто из недр земли дотронулось до его ладони.

– Я училась на биофаке до того, как сторчалась, – продолжала Яна. – Биолог из меня как из свиньи человек, но я помню, что в природе есть организмы, вырабатывающие психоактивные субстанции. Грибы, например. Или некоторые жабы.

– А откуда взялась сама котловина? Выглядит она будто после пожара.

– Мы не знаем. – Яна пожала плечами. – Арнольд говорит, что впадина похожа на след от удара метеорита – поэтому вся земля опалена и в трещинах, словно когда-то в нее что-то врезалось. А может, это какая-нибудь геопатогенная зона, где чахнет все живое. Однажды я по накурке смотрела про них передачу по телеку, там чего только не рассказывали.

Мартин хмыкнул:

– В общем, все понятно: в кратере от метеорита сидит галлюциногенная жаба и лечит нас от зависимости.

Яна звонко рассмеялась, и Мартин расплылся в улыбке, довольный тем, что еще не потерял способность развеселить симпатичную девушку. Он подошел ближе и только сейчас заметил бледные веснушки на ее переносице. Они странным образом контрастировали со смоляными волосами Яны, придавая теплоту отрешенному образу наркоманки. Мартин наклонился и поцеловал ее в губы – теплые, бархатистые и желанные. В нем вспыхнул робкий огонек вожделения, и впервые после смерти Алины он захотел прикоснуться к женщине.

Яна ответила на поцелуй, но спустя мгновение, показавшееся Мартину вечностью, отстранилась и с улыбкой сказала:

– В свинарнике ко мне еще никто не подкатывал.

Мартин прыснул от смеха, но тут же осекся, как только Яна переменилась в лице. Увидев кого-то за спиной Мартина, она схватила лопату и с нарочитой серьезностью принялась вычищать загон.

Мартин оглянулся: на улице стоял Осмунд и наблюдал за ними. Поймав взгляд Мартина, он криво ухмыльнулся и погрозил пальцем.

* * *

Спустя два дня, проведенных в притворных молитвах и групповых занятиях, на которых обитатели «Юдоли» прикидывались послушными воспитанниками Абсалома, Мартин вдруг с ужасом понял, что волшебное действие «горечи» подходит к концу.

Утром он проснулся с тяжелой головой и дурным настроением. В груди зарождалось знакомое чувство тревоги – пока еще подспудное, робкое, зыбкое. Но Мартин научился распознавать оттенки эмоций. Он знал, что вскоре дисфория распустится черным цветком: его ждала очередная встреча с Алиной – еще одна кошмарная ночь, которую он навряд ли переживет. Но почему он должен мучиться, когда есть спасение?

Мартин помнил слова Яны: наркоманы ходили за «горечью» раз в неделю в строгой конспирации. Но это означало, что ему пришлось бы терпеть еще пять ночей, проведенных вместе с Алиной, с ее укоризненным взором и сорванным голосом, хрипящим в предсмертной агонии.

Мартин решил действовать этой же ночью. Дождавшись, когда уснет Осмунд (из соседней комнаты доносился храп), Мартин оделся и бесшумно выскользнул из домика. Пересек двор и скрылся в густых зарослях, напитанных тьмой и прохладой. Он подсвечивал дорогу фонариком, выискивая лучом отметины на деревьях, которые вели к сокрытой в глубине леса тайной котловине. Вокруг тревожно шептала листва, словно предупреждая о грозящей беде, и равнодушно светила на черном небе луна: ей было все равно, что случится с Мартином.

Спустя час блужданий по сосновому бору он выбрался к впадине. Залитая серебряным светом луны, она напоминала безжизненный кратер. Мартин сбежал по склону к центру котловины, где чернела в земле расщелина – пристанище спасительной «горечи». Он опустился на колени и, немного помешкав, просунул руку в провал, откуда знакомо пахнуло гарью. Мартин терпеливо ждал, и спустя некоторое время нечто влажное и липкое коснулось его ладони.

– Так вот, куда вы ходите! – прохрипел голос сзади.

Вздрогнув от испуга, Мартин вытащил руку из расщелины и обернулся. Перед ним стоял Осмунд. Оскалившись, староста буравил взглядом Мартина и сжимал кулаки.

– Что вы там прячете? – прорычал Осмунд. – Наркоту?

– Осмунд, послушай… – начал Мартин, убирая за спину ладонь, измазанную «горечью».

– Покажи руку! – перебил его уголовник.

Мартин в замешательстве попятился. Что ему делать? Если Осмунд обнаружит слизь на его ладони, то он догадается, откуда она взялась – он наверняка видел, как Мартин просовывал руку в провал. Осмунд расскажет об этом Абсалому, тот уничтожит расщелину с «горечью», и тогда о спасительном исцелении можно забыть!

Воспользовавшись растерянностью Мартина, Осмунд кинулся вперед, намереваясь схватить его за руку. Мартин увернулся и что есть силы врезал фонариком по голому черепу старосты. Что-то хрустнуло, и Осмунд, охнув от неожиданности, неловко пошатнулся. Он повалился на землю, и его голова запрокинулась в расщелину.

Пытаясь успокоить дыхание, Мартин посветил фонариком на Осмунда. Староста обездвижено распластался на земле, и было непонятно – он без сознания или мертв? Мартина затрясло, горло сдавило от ужаса. В голове не укладывалось: разве мог он, тощий наркоман, так просто убить здорового бугая ударом фонарика?

Из виска Осмунда пульсирующими волнами струилась кровь – темная, лаковая – и стекала в расщелину. Мартин не знал, сколько прошло времени – может быть пара минут, а может – вечность.

Вдруг из провала в земле медленно, будто разведывая обстановку, выскользнуло нечто длинное, гибкое, покрытое блестящей черной слизью. Существо, напоминавшее огромную вытянутую пиявку, присосалось к ране на виске Осмунда. Будто пробуя старосту на вкус, тварь помедлила, а затем с жадным чваканьем засосала кровь, вздуваясь и сжимаясь в быстрых спазмах.

Мартин проглотил крик, застрявший в глотке. Осмунд застонал, пошевелился, но подняться не смог. Затуманенным взором он смотрел на Мартина, словно моля о помощи. Но Мартин оцепенел, с ужасом наблюдая, как неведомая тварь мощными глотками высасывает кровь из виска Осмунда. Насытившись, с влажным чмоканьем она отлепилась от кожи, а затем резким движением вонзилась в раскрытый рот Осмунда и, быстро извиваясь, заскользила глубже в горло, оставляя ореол из черной слизи на губах старосты.

Мартин закричал и бросился прочь от кошмарного зрелища. Выкарабкавшись из котловины, он помчался по лесу, то и дело оступаясь на кочках и спотыкаясь о коряги. Но вскоре заросли расступились, земля ушла из-под ног, и Мартин кубарем повалился в овраг.

Он лежал на стылой земле, жадно хватая холодный воздух и пытаясь отдышаться. Увиденное не укладывалось в голове: в яме обитало существо, покрытое слизью – той самой «горечью», что исцеляла обитателей общины. Но куда страшнее было другое: тварь высосала кровь из Осмунда, проникла в его тело и, скорее всего, убила. А Мартин ему не помог: как и Алина, Осмунд умирал на его глазах…

Мартин забился под массивную корягу, торчавшую из земли, и обхватил себя руками. На пальцах налипли склизкие сгустки «горечи», и Мартин, не долгое думая, мазнул ими под языком.

Спустя мгновения он растворился в потоках покоя и неги.

* * *

Мартин проснулся: утреннее солнце слепило глаза, в ушах стоял птичий гвалт. Овраг затянуло влажной дымкой, и одежда насквозь промокла от росы.

Он выбрался из ложбины и, трясясь от озноба, побрел по тропинке среди сосен. На душе было легко и спокойно, и Мартин решил, что ночные события оказались очередным кошмаром. Его ждала взбучка от Абсалома за нарушение режима, но она представлялась сущей ерундой по сравнению с тем, что привиделось ночью.

Но что, если существо из ямы и смерть Осмунда не были плодом его воображения? Холодок пробежал по спине, но Мартин отогнал дурные мысли.

Тропа вывела его к опушке леса, за которой раскинулись домики общины. Скорее всего, наступило время совместной медитации, а это означало, что Абсалом и его подопечные собрались в беседке. Туда и направился Мартин. Скрываться не было смысла, в любом случае его ждет наказание, и чем скорее он прикинется нашкодившим щенком, тем лучше.

К удивлению Мартина, в беседке обнаружилась только Яна. Девушка подметала пол и, заметив Мартина, взволнованно спросила:

– Где ты был? Мы обыскались вас с Осмундом!

Дыхание перехватило, и Мартин присел на лавку.

– Абсалом с утра поднял тревогу, когда не нашел вас в домике, – продолжала Яна. – Вместе с Дэном он отправился в лес на ваши поиски. Мартин, что случилось? И где Осмунд?

Он не знал, что ответить. Где-то глубоко внутри шевелились страх и тревога, но действие «горечи» их заглушило: все чувства словно лишились окраски и стали нейтральными, превратились в далекие отголоски душевных волнений.

– Понятия не имею, – пробормотал Мартин. – Пойду в домик.

Яна нахмурилась, провожая его взглядом, но Мартину было все равно. «Горечь» дарила спокойствие, убаюкивала сомнения и совесть. В конце концов, Осмунд сам виноват, что потащился за ним к котловине. Не надо было кидаться на него! Уголовник получил по заслугам, и теперь его труп остывал возле расщелины в земле, откуда выползла неведомая тварь. Мартин – такой же человек, как и все: он имел право на трусость и малодушие. Кто бы на его месте не испугался чудовища, присосавшегося к виску Осмунда?

Размышляя об этом на пути к домику, Мартин горько ухмыльнулся: точно такими же словами он успокаивал себя, когда погибла Алина.

Зайдя внутрь, Мартин направился в свою комнату. Под ногами привычно скрипели рассохшиеся половицы, но к знакомому звуку прибавился еще один – липкое чавканье. Мартин опустил взгляд и увидел, что его кроссовки шлепают по лаково-красной лужице, растекшейся на полу. Это была кровь, и Мартин почувствовал резкий железистый запах, поднимавшийся от нее.

Лужа вытекала из комнаты, в которой жил Осмунд. Распахнутая дверь приглашала заглянуть внутрь, но Мартин застыл как вкопанный: пот струйками побежал по спине, руки задрожали и во рту пересохло. Он хотел бросить все к чертям собачьим и удрать из домика, но переборол себя: хватит на сегодня трусливых поступков.

Может быть, раненому Осмунду удалось добраться до общины, и теперь ему требовалась помощь? Вот он, шанс на искупление: Мартин кинул Осмунда в лесу, но сейчас мог ему помочь. Как бы строго ни относился староста к Мартину, но оставить его без помощи во второй раз стало бы непростительной ошибкой.

На трясущихся ногах Мартин медленно подошел ко входу в комнату и заглянул внутрь. От увиденного перехватило дыхание, внутренности сжались в ледяной комок.

Посреди комнаты в огромной луже крови лежал Арнольд – Мартин узнал его по рыжей шевелюре, испачканной алыми мазками. Рубашка парня была разорвана, и на бледной худосочной груди зияли крупные раны с неровными краями, словно нанесенные с бешеным остервенением. К одной из таких ран, расположенной в области сердца, черным шлангом присосалась тварь из расщелины. Изгибаясь и пульсируя, она торчала изо рта Осмунда, который на четвереньках склонился над распластанным Арнольдом. Староста общины, казалось, находился в полной власти существа: глаза его закатились – виднелись только белки; расставленные над Арнольдом жилистые руки, испачканные в грязи, мелко дрожали, а выгнутая спина сотрясалась от спазмов. Тварь, свисавшая из его рта, с чудовищным причмокиванием выкачивала кровь из раны на груди Арнольда. Гибкое, покрытое черной слизью существо напоминало гигантскую пуповину, соединившую два организма – Осмунда и Арнольда.

Мартин выскочил из дома. Он бежал, не разбирая дороги, сбивая ведра, корыта и прочую утварь, раскиданную по двору, – бежал куда угодно, лишь бы оказаться подальше от кошмарного зрелища, свидетелем которого он стал.

Вскоре он оказался на околице. Легкие жгло от быстрого бега, руки тряслись. Мартин остановился, чтобы перевести дух и проверить, нет ли за ним погони. Он обернулся к дому Осмунда. Территория общины пустовала: не было ни души, и только ветер шумел в березах, окружавших хутор. Там остались Яна и Лика – девушкам наверняка угрожала опасность, ведь неизвестно, что было на уме у твари, проникшей в Осмунда. Наверное, стоило их предупредить или броситься на помощь, если они оказались в беде, но Мартин не мог пошевелиться: вместо крови в его жилах текло малодушие, и даже «горечь» не могла его выжечь.

– Вот он где, наш беглец! – прогремел грозный бас сзади.

Мартин от испуга подскочил на месте и повернулся в сторону звука. Из леса к общине бодрым шагом приближались Абсалом и Дэн. Наркоман недобро сощурился при виде Мартина, словно давая знак: не болтай лишнего. Абсалом собирался сказать что-то еще, но, заметив испуганный взгляд Мартина, переменился в лице. Он нахмурился и строго спросил:

– Что случилось?

– Арнольд… – только и смог выдохнуть Мартин, кивнув в сторону домика Осмунда. – Он мертв.

Абсалом грязно выругался под нос, и это были первые бранные слова, вылетевшие из его уст за время пребывания Мартина в общине. Старик быстро зашагал к дому Осмунда, на ходу прорычав:

– За мной!

Мартин и Дэн поспешили за Абсаломом. Чуть сбавив шаг и немного отстав, чтобы старик их не слышал, Мартин, ошарашенный от растерянности, спросил у Дэна первое, что пришло на ум:

– Где вы были?

– Тебя искали, кретин! И Осмунда, – прошипел наркоман. – Еле уговорил старика вернуться обратно, пока он не набрел на котловину.

Абсалом взлетел по ступенькам крыльца и зашел в дом – дверь была распахнута. Мартин хотел было предупредить об опасности, но на него навалилось странное равнодушие. Что бы ни случилось с Абсаломом или Дэном – это теперь не его вина. Должно быть, сказывалось действие «горечи»: черная субстанция поглощала все негативные эмоции словно нефть, разлитая на поверхности беспокойного моря. Иногда страх и чувство вины прорывались наружу, но тут же исчезали в вязком омуте спокойствия и безразличия. В этом мутном болоте тонули образы Алины и Яны – одну из них Мартин спасти уже не мог, судьба же второй волновала все меньше.

– Господи, что здесь произошло? – донесся из комнаты надломленный голос Абсалома.

Никто не вопил от ужаса и не бежал прочь, а это означало, что опасность миновала или, по крайней мере, не представляла прежней угрозы. Мартин, чуть помешкав, заглянул в комнату вслед за Дэном.

Абсалом стоял возле распластанного трупа Арнольда. Его смерть не вызывала сомнений: наркоман, выпучив застывшие глаза, лежал бездыханно в огромной луже крови. Худосочный торс покрывали рваные раны, и самая большая из них зияла развороченными краями в области сердца. На лице Арнольда застыла гримаса ужаса и удивления, будто он совсем не ожидал нападения Осмунда – человека, с которым прожил в общине несколько месяцев.

– Что здесь произошло? – глухо спросил Абсалом, переведя взгляд с трупа на Мартина. – И где Осмунд?

– В другой комнате его нет, – сообщил Дэн, снова показавшись в дверном проеме: должно быть, он успел осмотреть домик.

Мартин сглотнул вязкую слюну, не зная, что ответить. Рассказать правду означало признаться в собственной трусости: он бросил в беде Осмунда и Арнольда, хотя мог их спасти.

– Лика! – донесся с улицы звонкий голос Яны, и у Мартина отлегло от сердца: она была жива. Несмотря на анестезирующее действие «горечи», в глубине души он все равно переживал за девушку.

– Лика, ты где?! – вновь прокричала Яна.

Мартин вслед за Абсаломом и Дэном вывалился на улицу. Яна стояла возле крыльца, намереваясь подняться ко входу в дом.

– Нигде не могу найти Лику. – Она помрачнела, заметив испуг на лицах мужчин. – Что-то случилось?

– Надеюсь, что нет, – бросил Абсалом, сбегая по ступенькам. – Ты везде смотрела?

– В нашем доме ее не было, и я подумала, что она осталась в доме Осмунда и Мартина.

– Там ее нет, – обронил Дэн. Его голос дрожал от волнения, а бледное лицо выражало растерянность и страх.

Абсалом остановился посреди двора и, обведя подопечных встревоженным взглядом, строго скомандовал:

– Слушайте меня внимательно! Никто не расходится, держимся друг друга. Задача номер один – найти Лику. – Он посмотрел на Яну и спросил: – Свинарник проверяла?

Девушка отрицательно покачала головой, после чего Абсалом ринулся к постройке на краю поселка. Все остальные бросились следом за ним.

Яна шла между Мартином и Дэном, едва за ними поспевая. Она спросила тихим взволнованным голосом:

– Что происходит? Почему такой переполох?

– Арнольд мертв, – сказал будто сплюнул Дэн. – Кто-то проделал в нем столько дыр, что из него вся кровь вытекла. Я такой жести никогда не видел.

Новость шокировала Яну: она испуганно охнула, а ее большие глаза, казалось, увеличились в два раза. Она собиралась спросить что-то еще, но ее перебил возглас Абсалома:

– Вот она!

Старик кричал из свинарника, где скрылся пару секунд назад, и Мартин с друзьями поспешил за ним.

На полу, прислонившись спиной к загону для свиней и вытянув ноги, сидела Лика – все такая же изможденная и осунувшаяся, какой привык ее видеть Мартин за две недели пребывания в «Юдоли». Глаза девушки были закрыты, словно она спала; рядом валялось опрокинутое ведро с подгнившими овощами, которыми обитатели общины кормили свиней. Абсалом схватил девушку за плечо и потряс.

– Лика! – позвал он, а затем, не дождавшись ответа, легонько постучал ладонью по ее щеке. – Похоже, она без сознания.

Мартин, Яна и Дэн сгрудились рядом, наблюдая за тем, как Абсалом приводил наркоманку в чувства. Он похлопывал ее по щекам и тряс за руки. Лика застонала, приходя в себя. Открыв глаза, она с недоумением уставилась на собравшихся.

– Где я? – промямлила Лика.

– Ты в свинарнике. – Абсалом помог ей подняться. – Что случилось?

Лика пошатывалась: тонкие как спички ноги едва удерживали вес тщедушного тела. Мартин протянул руку, и наркоманка вцепилась в нее холодными пальцами, стараясь не упасть.

– Я кормила свиней, – дрожащим голосом начала она. – Вдруг оборачиваюсь – сзади стоит Осмунд. Помню, я еще спросила у него, где он был все утро, ведь мы вас обыскались.

Лика вопросительно посмотрела на Мартина замутненным взглядом, словно ожидая от него комментариев, но Абсалом ее поторопил:

– Что было дальше?

– Он на меня набросился, – всхлипнула Лика. – Повалил на землю, вцепился руками в шею, а потом…

Она замолчала и растерянно оглядела собравшихся.

– Дальше я не помню, – тихо обронила Лика. – Открываю глаза – и передо мной уже вы стоите.

Сжав губы, Абсалом остановил строгий взгляд на Мартине.

– У тебя есть, что добавить? – мрачно спросил он. – Где вас черти с утра носили с Осмундом?

Отпираться не было смысла: существо внутри Осмунда представляло смертельную опасность для всех обитателей «Юдоли», и чем быстрее Мартин обо всем расскажет, тем лучше. Он шумно выдохнул и начал свой рассказ. Вывалил все, как было – ничего не скрывая и не приукрашивая.

Несмотря на обилие фантастических элементов, Мартин старался, чтобы его история звучала правдоподобно, а потому во время рассказа, превозмогая себя, поочередно смотрел в глаза каждому из собеседников. Абсалом, Яна, Дэн и Лика внимательно его слушали, но вскоре интерес на их лицах сменился недоверием, а затем – отвращением, когда Мартин рассказал о том, как бросил Осмунда помирать у расщелины в котловине.

Мартин знал, какой эффект произведут его слова. Его будут считать ничтожеством и трусом, оставившим в беде человека, но ему было все равно: он проходил через ад самоуничижения каждую ночь, когда к нему в кошмарах являлась Алина.

Закончив рассказ на том, как тварь, вывалившаяся изо рта Осмунда, высасывала у Арнольда кровь, Мартин потупил взор, ожидая вопросов или какой-нибудь реакции. Яна и Лика с ошеломленным видом переваривали информацию о страшной смерти Арнольда, а Абсалом с Дэном смотрели на Мартина со смесью недоверия и брезгливости. Его история оказалась настолько невероятной, что всем потребовалось время на ее осознание. Наконец, Абсалом нарушил тишину:

– Он правду говорит про «горечь»? – спросил он у Дэна. – Все это время вы втихаря ходили к котловине и употребляли какую-то дрянь?

Щеки Абсалома побелели, желваки вздулись, а на лбу запульсировала жилка – он был в ярости, но пытался себя сдержать. Дэн словно сжался в размере в два раза и, стыдливо отведя взгляд, кивнул головой. Абсалом вновь посмотрел на Мартина:

– Я не знаю, что за дурь вы пробовали, но мозги она тебе знатно накренила.

– Вы мне не верите? – с вызовом бросил Мартин. – Наверное, и в убийстве Арнольда подозреваете?

– Это маловероятно. Учитывая, сколько крови он потерял, ты бы не смог его убить, не запачкавшись, – неожиданно спокойно и рассудительно сказал Абсалом. – А верить тебе или нет – решать не мне, а полиции.

– Нам нужна помощь! – взвизгнула Лика, вскинув руки к лицу. – Осмунд нас убьет!

Наркоманку сотрясала мелкая дрожь, и Яна ее обняла.

– Не Осмунд, а та тварь, что в него вселилась, – мрачно поправил Дэн и, зыркнув на Мартина, тихо добавил: – Если, конечно, это правда.

В его взгляде читалось презрение вперемешку с разочарованием: Мартин выдал тайну «горечи» и косвенно стал причиной гибели Арнольда. Теперь он навсегда будет для Дэна предателем и сволочью. И пока Мартин подбирал слова, чтобы хоть как-нибудь оправдаться, его перебила Яна:

– Но как мы вызовем помощь? – она обратилась к Абсалому. – У вас есть телефон?

Старик отрицательно покачал головой:

– Отсутствие связи с внешним миром – одно из правил «Юдоли» и залог вашего полного исцеления.

Дэн не выдержал и фыркнул:

– Полного исцеления?! – возмутился он. – Неужели ты еще не понял, что мы выздоравливали благодаря «горечи», а не тебе, старый хрыч?! И теперь все пошло к чертям собачьим!

Кулаки Абсалома сжались, а лицо побагровело: вот-вот могла начаться драка. Мартин на всякий случай сделал шаг назад, чтобы не оказаться в эпицентре разборки. Но глава общины сдержал себя: выдохнув сквозь сжатые губы, Абсалом смерил Дэна взглядом, полным разочарования, и спокойно проговорил:

– Вот, что мы сделаем. Мы вместе пойдем к берегу реки – там ждет лодка. Мы сядем в нее, доплывем до одного из поселков на противоположном берегу и вызовем оттуда подмогу.

– А как же Арнольд? – всхлипнула Лика. – Неужели мы его бросим здесь?

– Ему уже ничем не помочь. К тому же тело нельзя трогать, пока не приедет полиция, – пояснил Абсалом. – Идем спокойно и без суеты, оглядываемся по сторонам: если видите Осмунда – тут же даете знать. Все понятно?

План казался простым и разумным, и обитатели «Юдоли» согласно кивнули.

– Но вначале вы отведете меня к «горечи», – неожиданно добавил Абсалом, и в его голосе прозвенели такие ледяные нотки, что никто из его подопечных не осмелился возразить.

* * *

В дневном свете путь к котловине выглядел иначе, чем ночью. Косые лучи солнца пробивались сквозь листву, под ногами стелилась едва заметная тропа, и в кронах щебетали птицы.

Несмотря на царившую вокруг идиллию, Мартина не отпускала тревога: где-то поблизости бродил обезумевший Осмунд, внутри которого обитала неведомая тварь, жадная до крови, и от одной только мысли об этом к горлу подкатывала тошнота. Действие «горечи» подходило к концу: Мартин больше не чувствовал странную легкость, которая уберегала его от неприятных эмоций последние часы. С каждой минутой беспокойство и страх нарастали, готовые с головой захлестнуть Мартина. И чтобы отвлечься от дурных мыслей, он сосредоточился на дороге.

Дэн шел впереди, уверенно маневрируя среди стволов, помеченных крестами. За ним, то и дело озираясь по сторонам, топали Яна с Ликой; Абсалом замыкал шествие. В руке он держал канистру с бензином. «Чтобы заправить мотор», – как пояснил старик. Мартин слышал его прерывистое дыхание за спиной, но не решался обернуться.

Вскоре лес окончился, и перед путниками распахнулась котловина. Пение птиц исчезло, и стих легкий ветер: казалось, впадина втягивала в себя не только звуки, но и малейшее движение воздуха. При дневном свете Мартин заметил одну деталь, на которую не обратил внимания во время ночных вылазок: верхушки подпиравших котловину сосен чернели обугленными стволами, словно обожженные катастрофическим огнем с небес.

– Веди к расщелине, – скомандовал Абсалом, обращаясь к Дэну.

Дэн послушно повел группу к центру котловины, где темнел узкий провал. Запах гари в этом месте ощущался сильнее. Мартина передернуло, когда он увидел на земле свой фонарик, которым ночью ударил по голове Осмунда. Абсалом неодобрительно покосился на Мартина и, подняв фонарик, посветил им в расщелину.