Горечь
– Ничего там не видно, – сказал Дэн. – Мы несколько раз пробовали рассмотреть, что находится внутри, но видели только черноту.
Абсалом распрямился и, щурясь от яркого солнца, посмотрел на подопечных.
– Когда я впервые приехал в эти леса, хутор еще не был заброшенным, – начал он. – Местные рассказывали об этом месте. Они называли его Чертовым Котлом и понятия не имели, откуда он взялся. Говорили, что низина всегда оставалась безжизненной, но никто не знал, по какой причине. Местные опасались ее, обходили стороной. Я ни разу здесь не был, потому что принимал их слова за обыкновенные байки.
– Они что-нибудь рассказывали про черную слизь в расщелине? – спросила Яна.
– Нет. Не думаю, что они вообще о ней знали. И тем более навряд ли пробовали слизь на вкус. – Абсалом с досадой взглянул на Дэна. – Только наркоманы могли додуматься до такого.
Старик отвинтил крышку у канистры и, наклонив ее возле расщелины, вылил бензин внутрь бездонного провала.
– Что вы делаете? – прохрипела Лика.
Лицо наркоманки потемнело и скривилось, превратившись в жуткую гримасу. Мартин удивился странным метаморфозам с внешностью Лики, но по-настоящему он испугался, когда почувствовал легкий запах гари, исходивший изо рта девушки.
– Провожу детоксикацию, – ответил Абсалом.
Он достал из-за пояса тонкий оранжевый цилиндр – фальшфейер, который всегда брал в лес на случай встречи с дикими животными. Абсалом дернул за шнур, и из цилиндра вырвалось яркое красное пламя. Он кинул фальшфейер в расщелину, пропитанную бензином, и недра земли полыхнули огнем.
Лицо опалила волна жара. Мартину на секунду показалось, что из впадины донесся тонкий визг, полный боли и ужаса, будто нечто живое сгорало заживо в беспощадном огне.
Лика с диким воплем набросилась на Абсалома. Остервенело рыча и брызгая слюной, она повалила его на землю. Старик, казалось, опешил от неожиданного нападения: выпучив глаза и раскрыв изумленно рот, он распластался на земле под запрыгнувшей на него девушкой, словно не мог поверить, откуда взялось столько сил в тщедушном теле наркоманки. По-звериному изогнув спину, Лика широко распахнула рот со стекавшей оттуда слюной и вплотную приблизилась к лицу старика.
Мелькнуло черным: изо рта Лики выскользнула упругая блестящая кишка, покрытая слизью, и молниеносно вонзилась в шею Абсалома. Чвакнуло влажным, брызнуло красным – и вот уже тварь, сжимаясь в спазмах, ненасытно тянула кровь из раны.
Абсалом сипло хрипел, бился в судорогах и водил руками по черной земле, не в силах скинуть с себя Лику – казалось странным, что мощный мужик не может совладать с тощей девчонкой.
– Бежим! – раздалось откуда-то сверху, и Мартин обернулся.
Яна отчаянно махала ему рукой, стоя на краю котловины; рядом с ней с ошарашенным видом застыл Дэн, готовый вот-вот сорваться с места. Мартин даже не заметил, когда они успели удрать от расщелины. Он обернулся к Абсалому в то самое мгновение, когда тварь изо рта Лики закончила трапезу: с влажным чмоканьем отлепившись от раны на шее, существо изогнулось в сторону Мартина. У него не было глаз – лишь только круглый черный рот, ощеренный множеством прозрачных зубчиков, напоминавших рыбьи. Но Мартин мог поклясться, что тварь каким-то невероятным образом смотрела прямо на него, словно хищник, учуявший следующую жертву. Лика стояла на четвереньках над распластанным Абсаломом, и ее замутненный взор и маска безразличия на лице говорили об одном: она не отдавала ни малейшего отчета своим действиям и полностью подчинялась воле чудовищного существа.
– Беги, кретин! – завопил с пригорка Дэн.
И Мартин побежал. Спустя мгновение он уже карабкался по склону, выбираясь из котловины. Яна и Дэн, в нетерпении переминаясь на месте, поторапливали его отчаянными криками:
– Быстрее! Она уже рядом!
Мартин кинул взгляд через плечо: сзади, оскалив перекошенную от ярости морду, за ним гналась Лика. Чья-то ладонь схватила Мартина за руку и резко потащила из котловины, помогая ему побыстрее выбраться наверх.
– Бежим! – выдохнул над ухом Дэн.
Они сорвались с места – и помчали в лес, оставляя за спинами мертвого Абсалома и Лику, одержимую ненасытной тварью.
* * *
Первой сдалась Яна: она остановилась и согнулась, упершись руками в колени. Шумно втягивая воздух, девушка пыталась успокоить сбитое дыхание. Мартин и Дэн, заметив это, прекратили бег и подошли к Яне.
– Я больше не могу, – выдохнула она. – Сердце останавливается.
Мартин поглядел сквозь частокол деревьев, высматривая Лику. Но кроме стволов, листвы и кустов ничего не было видно.
– Кажется, мы оторвались, – прошептал он. – Мы так неслись по лесу, что навряд ли бы она нас догнала.
– Уверен? – скривился Дэн. – Ты видел, как она завалила Абсалома? А он даже не сопротивлялся!
– На теле Арнольда были множественные раны, – вспомнил Мартин. – Словно он тоже полностью сдался перед Осмундом.
Яна выпрямилась и, убрав со лба растрепанные волосы, тихо сказала:
– Возможно, эта тварь впрыскивает в кровь вещество, которое подавляет волю жертвы.
– Ты хоть поняла, что это было? – Дэн пристально посмотрел на Яну, словно ожидая от нее подробного ответа.
– Откуда мне знать? – удивилась девушка.
– Ты же училась на биофаке! – возмутился Дэн.
Яна на мгновение призадумалась, будто вспоминая всех пресмыкающихся, земноводных, червей и прочих гадов, о которых читала за недолгое время учебы в универе.
– Больше всего оно напоминает червягу, – неуверенно ответила она.
– Червягу? – удивился Мартин. – Никогда о ней не слышал.
– Это земноводное, но по своему виду оно напоминает гигантского дождевого червя. Живет в почве, – пояснила Яна. – Но я никогда не слышала, чтобы червяги нападали на людей или выделяли наркотический секрет.
Дэн закусил губу и настороженно огляделся, высматривая опасность среди деревьев.
– Червяга или нет, но эта тварь вселилась в Осмунда и Лику, – проговорил он. – Теперь они шастают где-то рядом и хотят нас прикончить!
– Наверное, Осмунд заразил Лику, когда напал на нее в свинарнике, – предположила Яна.
– Но почему одних людей эта тварь заражает, а из других высасывать кровь? – удивился Мартин.
В ответ ему раздался сухой треск веток и шорох травы. Мартин, Дэн и Яна замерли, прислушиваясь к источнику звуку. Вокруг вздымались бесчисленные сосны, и казалось, что опасность могла таиться за любой из них. Солнце опускалось к верхушкам деревьев. Мартин удивился, как быстро закончился день: еще немного – и на лес опустятся сумерки.
Шуршание повторилось – оно доносилось справа. Обернувшись на звук, Мартин заметил человека, который полз на корточках среди сосен.
– Помогите, – прохрипел он и повалился на землю.
Это был Осмунд. Мартин, Яна и Дэн замерли в нерешительности, опасаясь подойти к надзирателю. Он лежал на сухом валежнике, раскинув руки, и тяжело дышал, не в силах пошевелиться.
– Оно покинуло меня, – прошептал Осмунд. – Помогите.
Дэн медленно, будто ожидая нападения в любой момент, подошел к надзирателю. Мартин и Яна переглянулись, с опаской последовав за ним. Остановившись в трех шагах от Осмунда, они оглядели его: джинсы и рубашка потемнели от крови, лицо словно сморщилось, а рот пузырился черной пеной вперемешку со слизью. Глаза, до этого жестокие и пронзительные, теперь растерянно блуждали по лицам Мартина, Яны и Дэна – и молили о помощи. Но никто из них не решался подойти ближе. Наконец, взор Осмунда замер на Мартине, сфокусировался и потемнел от злости.
– Ты оставил меня в котловине, ублюдок, – просипел надзиратель, и его губы окрасились черной слизью. – Бросил меня на растерзание этой твари!
Осмунд закашлялся, разбрызгивая сгустки перхоты, и наркоманы брезгливо отпрянули.
– Прости, – выдавил Мартин, отведя взгляд.
– Что ты сделал с Ликой? – вырвалось у Яны. – Ты заразил ее?!
Судорога свела перекошенное от боли лицо Осмунда, и он застонал. Восковой лоб заблестел от испарины, кончик носа посинел, глаза помутнели: надзиратель находился на грани жизни и смерти.
– Оно управляло мною, – прошептал он, и с каждым словом голос его становился все тише. – Оставило меня и перешло в Лику. Оно искало.
– Что искало? – Дэн приблизился к Осмунду, чтобы не упустить ни единого слова. – Что ему надо?
Осмунд не ответил: его взгляд остекленел, набрякшие веки сомкнулись, и почерневший от слизи рот с хрипом втянул воздух в последний раз.
* * *
Ночь обрушилась быстро и неумолимо: казалось, еще недавно они стояли возле трупа Осмунда, как вдруг отгорели всполохи заката, и сумрак, подсвеченный светом ржавой луны, пропитал пустоту между деревьев.
Они решили оставить Осмунда там же, где он умер, и не стали его хоронить. Несмотря на его предсмертное признание, что существо из расщелины переселилось в Лику, страх подцепить неведомую заразу был настолько велик, что они не осмелились даже прикоснуться к телу надзирателя, чтобы проверить пульс.
Мартин, Яна и Дэн оказались в глухих дебрях и понятия не имели, как выбраться к берегу с лодкой. Блуждать в потемках по зарослям, где за любым деревом могла скрываться Лика, одержимая тварью, казалось безумством, поэтому после недолгих споров они решили заночевать на одной из полян, а уже утром с первыми лучами солнца двинуться на поиски реки.
– Я думала о словах Осмунда, пока вы разводили огонь, – тихо сказала Яна.
Они устроились возле костра: Дэн, свернувшись комочком на земле, дремал в ожидании своего дежурства; Яна сидела рядом с Мартином, прижавшись к нему, и огненные блики плясали на ее бледном лице. Ухала сова, и трещали цикады, наполняя ночь муторным ожиданием чего-то страшного и неминуемого.
– О каких словах? – спросил Мартин. Он вызвался дежурить первым, и теперь с тревогой вглядывался в сгустившуюся за костром тьму, где оживали неясные тени, одной из которых могла оказаться Лика.
– О том, что ищет эта тварь, – ответила Яна. Ей предстояло дежурить после Мартина, но, не в силах заснуть, она составила ему компанию возле костра.
– Может, ей просто жрать охота.
– Почему же тогда она не напала на нас раньше, когда мы ходили к расщелине?
Мартин пожал плечами, не зная, что ответить. Он ощущал тепло, исходившее от Яны. Чуть поколебавшись, он приобнял ее за плечи. Девушка не отпрянула, и сердце Мартина забилось в груди как птица о клетку: впервые за долгое время после смерти Алины кто-то по-настоящему был ему дорог.
– Я думаю, оно пробует людей на вкус, – после паузы прошептала Яна, опуская голову на грудь Мартина. – Ты рассказал, как кровь Осмунда после драки с тобой попала в расщелину. Что, если она понравилась существу? Вштырила его.
– Типа как наркотик? – ухмыльнулся Мартин. – А существо, значит, ищет новую дозу? Теперь я понимаю, почему тебя отчислили с биофака.
Отстранившись, Яна с улыбкой толкнула его в бок.
– Спи давай, умник, – фыркнула она. – Моя очередь дежурить.
– Все равно не усну, – помрачнел Мартин. – Не смогу.
Яна внимательно на него посмотрела: всполохи костра плясали в ее черных, как ночь, глазах.
– Почему ты решил завязать? – вдруг спросила она. – Ты не рассказал об этом на собрании.
В голове у Мартина вспыхнул образ Алины – распухшее лицо, налитые кровью глаза, перетянутая веревкой шея. Секрет, который он так долго хранил, теперь не имел никакого смысла: эта ночь могла стать последней в его жизни.
– У меня была девушка, – тихо начал Мартин. – Ее звали Алиной. Как и я, она сидела на «смеси». Но если я превратился в параноика, то Алине не давали покоя мысли о самоубийстве. Много раз она заводила разговоры о смерти как о единственном способе оборвать нашу зависимость.
– Но ты не обращал внимания на ее слова?
Мартин кивнул. Горло стянуло узлом, в груди ныло и жгло, и в голове таял предсмертный лик Алины.
– Однажды я пришел к ней домой. – Слова давались с трудом. – Мы накурились. Я забился в угол, кайфовал – или думал, что кайфовал. Алина подставила табуретку под люстру, скрутила петлю на веревке…
Он запнулся. Губы затряслись, глаза заслезились. Мартина била крупная дрожь. Яна взяла его за руку, и он тут же безвольно обмяк, будто его тело вырвали из ледяных тисков, что не давали дышать полной грудью все эти годы.
– Она повесилась на моих глазах, а я просто лежал в углу и наблюдал, – выпалил Мартин. – И не остановил ее.
Он посмотрел со страхом на Яну, ожидая увидеть в ее взгляде осуждение и отвращение. Она была первым человеком, которому Мартин рассказал правду: родственникам и полиции он сообщил, что находился в отключке, когда повесилась Алина. Но к его облегчению лицо Яны, освещенное огненными всполохами, выражало понимание и сочувствие. Она обняла Мартина и опустила его голову к себе на колени.
– Тебе надо поспать, – проговорила она, поглаживая его по волосам. – Скоро рассвет.
– Я малодушная тварь, Яна, – промямлил он, проваливаясь в вязкую дрему, наполненную вкусом соленых слез на губах и образом мертвой Алины, навсегда отравившим его существование.
* * *
Что-то холодное и мокрое упало на лицо. Мартин разлепил веки. Сонно моргая, он сфокусировал взгляд.
Ночной мрак сменился серой мглой раннего утра. Костер потух, от углей поднимался сизый дымок. Невесомый туман укутывал прогалину, на которой они устроили привал. Воздух, напитанный влагой, оседал на листве и скатывался с нее крупными каплями росы – она и разбудила Мартина.
Тело задубело, мышцы и кости ломило после сна на стылой земле, зубы выстукивали мелкую дробь. Мартин осмотрелся: рядом, свернувшись в позе эмбриона, лежала Яна. Она сдала ночное дежурство Дэну и теперь забылась в беспокойном сне: под глазами темнели круги, между бровей пролегла складка, бледные губы сжались в тонкую нить. Место, где расположился на ночь Дэн, пустовало, и в груди кольнуло тревогой: куда он исчез?
Зашуршали заросли, и из кустов появилась темная пошатывающаяся фигура. Мартин испуганно подскочил, ожидая увидеть перед собой Лику, но человек подошел ближе, и в серой мгле Мартин с облегчением узнал Дэна.
– Где ты был? – выдохнул Мартин, надеясь, что приятель не заметит дрожь в его голосе и трясущиеся от страха руки.
– Поссать ходил. – Дэн сплюнул и с кривой ухмылкой покосился на Мартина, а затем на Яну. – Собирайтесь, голубки. Пора идти.
Яна, разбуженная голосами, поднялась с земли и сонно уставилась на парней. Мартин улыбнулся девушке. Поймав его взгляд, она просияла в ответ.
– Я нашел путь к реке. – Дэн махнул в сторону леса. – Вспомнил эти места. Мы с Абсаломом ходили сюда собирать ягоды. Там, за оврагом с поваленной сосной, есть тропинка, которая ведет к берегу.
– Не надо было ходить без нас… – начал Мартин, но Дэн его оборвал:
– Ты поменьше болтай и побыстрее собирайся.
* * *
Они выбрались к реке, когда солнце поднялось над деревьями. Заросли расступились, и перед ними открылась узкая песчаная полоса, за которой темнели тяжелые воды реки. Моторная лодка Абсалома, вытянутая на берег, тускло поблескивала алюминиевыми бортами.
– Черт, бензина нет! – ругнулся Дэн, проверив топливный бак.
Новость не удивила Мартина: не зря же Абсалом прихватил с собой канистру с топливом, когда они спешно покидали «Юдоль». Вот только весь бензин он вылил в расщелину… Но Мартин кое-что вспомнил:
– Когда Абсалом привез меня на лодке, он спрятал в схроне канистры с бензином!
– Ты помнишь, где он? – спросил Дэн и, когда Мартин кивнул, рявкнул: – Тащи их сюда, а мы пока спустим лодку на воду.
Мартин взобрался на пригорок, на ходу вспоминая дорогу, которой вел его Абсалом несколько недель назад. Тропинка, заросшая травой, виляла под ногами и вскоре вывела Мартина к небольшой роще. Взгляд напоролся на дощатый настил, присыпанный валежником и травой. Крышка схрона показалась Мартину немного сдвинутой в сторону, но не было времени присматриваться. Схватившись за край доски, он потянул настил на себя – и тут же отпрянул в сторону.
В яме на канистрах с бензином лежала Лика. Сцепив руки на груди и подтянув ноги к животу, она тихо стонала. Дневной свет, упав наркоманке на лицо, заставил ее приподнять голову. Подслеповато сощурившись, Лика повернулась к Мартину, и он заметил черную слизь, которой были испачканы ее губы и подбородок. Волосы девушки спутались, почернели от грязи; лицо болезненно осунулось и потемнело. Лика что-то прохрипела, черная слизь запузырилась во рту, и Мартин скривился от ужаса и отвращения.
– Дэн… – с трудом, словно каждое слово вызывало у нее боль, прошептала наркоманка.
Лика могла не продолжать, Мартин все понял: выдавленное ею слово означало, что тварь перебралась из тела Лики в Дэна. Скорее всего, произошло это во время его ночного дежурства, но какая теперь разница: Дэн остался наедине с Яной, которая понятия не имела, какая опасность ей угрожает!
Мартин бросил последний взгляд на Лику. Как и Осмунд до нее, наркоманка умирала, ей оставались считанные минуты, и Мартин ничем не мог ей помочь. Он развернулся и ринулся обратно к реке.
Скатившись с пригорка, Мартин не сразу понял, что происходило на берегу. Повернувшись к нему спиной, Дэн стоял на четвереньках в лодке; его тело выгибалось от спазмов, словно парня рвало. Яну не было видно. Мартина обдало холодом, ноги обмякли: он знал, что будет дальше. Сделав шаг-другой к лодке, он застыл в ужасе, когда перед ним открылась полная картина.
Изо рта Дэна осклизлой черной кишкой свисала тварь из расщелины. Изгибаясь и пульсируя, она присосалась к ямке между ключиц на шее Яны. Бледная и безжизненная, девушка лежала на дне лодке под раскоряченным над нею Дэном, в то время как тварь мощными глотками тянула из нее кровь.
– Н-нет… – вырвалось у Мартина.
В нем боролось два желания: броситься на помощь Яне – или бежать прочь, подальше от кошмарной твари, уничтожавшей обитателей общины одного за другим.
Мартин выбрал второе: он попятился назад. Словно почуяв его взгляд, Дэн обернулся. Тварь с жирным чваком отлепилась от шеи Яны и изогнулась в ту же сторону, куда смотрел Дэн.
Сердце бешено таранило ребра. Застыв на месте, Мартин с ужасом наблюдал, как Дэн, не сводя с него остекленевших глаз, выбирался из лодки. Тварь свисала у него изо рта, хищно вытянув голову с частоколом мелких зубов. Мартин сделал шаг назад, но зацепился за корягу и неуклюже шмякнулся на песок.
Он и моргнуть не успел, как к нему подлетел Дэн и, повалив его на спину, припечатал распластанные руки к земле, не давая возможности пошевелиться. Мартин хотел брыкнуть Дэна ногой, но не смог: тварь сжалась пружиной, а затем стремительным броском втолкнулась в распахнутый от испуга рот Мартина.
Упругая склизкая кишка заскользила по языку и нёбу, ввинтилась в глотку и пищевод, оставляя во рту вкус горечи. В глазах вмиг потемнело, словно их вырвали с мясом, и Мартин исчез в черной пучине забытья.
* * *
Мартин очнулся. Немного гудело в ушах, и горло саднил горький привкус, будто он наглотался дыма от костра. Казалось, что ничего не изменилось: у него все так же были две руки, две ноги и голова на плечах, и всеми конечностями он мог без труда шевелить. Но Мартин знал, что внутри него обитало нечто новое – жадное до свежих чувств и эмоций, растворенных в крови будто самый желанный наркотик.
Существо, поселившееся внутри Мартина, искало удовольствие: оно перепробовало несколько вкусов, выбирая тот, что понравится больше всего. И наконец-то остановилось: кровь Мартина имела особую сладость. Его малодушие приводило существо в полный восторг, наполняло радостью, силой и желанием искать дальше.
Мартин поднялся и осмотрелся. Дэн с испачканным черной слизью ртом валялся в зарослях камыша и тихо постанывал: отработанный продукт, он сдохнет через несколько часов, как сдохли до него Осмунд и Лика.
Яна лежала на дне лодке – с застывшим взором и уродливой раной на шее, распустившейся кровавым цветком. В ее крови было слишком много сочувствия, и его вкус не понравился существу.
Мартин подошел к кромке воды и уставился вдаль. Там, на другом берегу реки, обитали люди. Много людей. Их переполняли эмоции и чувства: они радовались, грустили, наслаждались, тосковали, ликовали, сердились…
Существо внутри содрогнулось в предвкушении.
