Лети на небо!

Вертелся потолок, и книжная полка, и самолётик-лего на полке, и ноут на столе, а больше всего вертелась склонившаяся над ним Динка. Она звонко смеялась, тыча в него пальцем:

– Проиграл! Проиграл! Я дольше кручусь! Не быть тебе лётчиком! Б-а-а-а-а-лбесина!

– И пожалуйста, зато ты во все настолки проигрываешь. А вестибулярный аппарат натренировать проще, чем мозг.

Петька, шатаясь, встал с дивана и полез на полку за коробкой с «Колонизаторами»:

– Ксю скоро придёт?

Торжествующая улыбка сползла с Динкиного лица.

– Н-у-у-у-у понимаешь, так получилось…

За четыре года их дружбы, не слишком сильный в физиогномике Петька научился безошибочно угадывать это смущённое выражение на остренькой мордашке Динки. А уж когда она принялась наматывать на палец один из выскользнувших из заколки локонов, пристально разглядывая ссадины на худых коленках, сомнений не осталось вовсе:

– Ты её не позвала!

– Да нет, я не то чтобы не позвала…

Съёжившись под суровым взглядом друга, она пыталась оправдываться, но Петька не слушал. Всё больше распаляясь, он нарезал круги по комнате:

– Ты обещала! А ведь я хотел напомнить, но подумал, что тебе можно доверять…

Петька остановился, сверля Динку взглядом. Белёсые полоски бровей вздымались над лезущими из орбит голубыми глазами в опушке светлых ресниц – скорее комично, чем страшно. Кроме того, оба знали, если она встанет, кричать ему придётся снизу-вверх. Он не был карликом или хилятиком, а рядом с Динкиной подругой Ксю и вовсе казался великаном, просто девчонки начинают расти первыми, и в тринадцать лет – это особенно заметно.

– Что за шум? – из приоткрытой двери выглядывала излучающая любопытство Петина мама, Инна Сергеевна.

– Ничего.

Петька шагнул к двери, но захлопнуть не успел. Мама, с прыткостью, неожиданной для её тучного тела, проскочила внутрь.

– Как не стыдно, кричать на девочку! Что она тебе сделала?

– Она не выполнила то, что я сказал.

– Тоже мне прынц выискался – слушайся его беспрекословно. Раз не выполнила, значит, причины были. Так ведь?

Инна Сергеевна поощрительно улыбнулась Динке.

– Не были… Я просто забыла Ксюшу с собой взять, а для игры третий участник нужен.

– И из-за такой ерунды ссориться! Давайте я с вами поиграю.

– Нет! – Петька встал между Инной Сергеевной и диваном, пытаясь оттеснить её к двери, – Тебе объяснять долго, и ты всё равно не поймёшь.

– Я, между прочим, школу с медалью закончила, а институт с красным дипломом, – возмутилась мама, переместившись к окну, – это чего-нибудь да стоит!

Она шумно втянула толстеньким коротким носом воздух, словно подкачивая и без того круглое раскрасневшееся лицо. «Всё, теперь ещё на час нотаций!» – пронеслось в голове у Пети. Но вместо наставлений на друзей обрушился пронзительный крик. Мама попятилась к шкафу, с ужасом глядя на подоконник.

– Убери это… это от меня – пробормотала она, указывая дрожащей рукой на маленького жучка.

Петька осторожно накрыл божью коровку ладонью:

– Всё, не бойся, она тебя не тронет.

– Выкинь её! – крикнула мама, выскакивая за дверь.

– Да, видишь, выкидываю, – Петька помахал рукой у открытого окна.

Когда мамины шаги в коридоре затихли, он раскрыл ладонь и поднёс коровку к лицу.

– Динка, смотри, это она!

– Кто?

Девочка подошла рассмотреть жучка поближе. Он был крупней божьей коровки, и чёрная точка на алой спинке вовсе не точка, а скошенный ромбик с заострёнными краями. Совсем как…

– Неужели ты думаешь… н-е-е-е-т, от дачи на машине три часа ехать, она бы не смогла… и времени сколько прошло, а они долго не живут.

Жучок взлетел, но лишь для того чтобы сделать круг по комнате и на этот раз усесться Пете на голову, щекоча кожу под волосами. Петька рассмеялся:

– Это моя Каравелла! Она вернулась.

– Не может быть! Ну, похожа, наверное, жуки такой породы одинаковые, а у вас на всём что летает семейное помешательство.

– Знаешь, что, – Петины брови снова понеслись вверх, – проваливай к своим нормальным, и чтоб я тебя больше не видел!

– Петь, извини, я не хотела…

– Я сказал: проваливай.

За окном прогремел гром. Ливень обрушился стеной внезапно, как будто кран повернули.

– У меня зонтика нет, можно я останусь, пожалуйста… – Динка жалобно поглядывала то на друга, то в окно.

Петька молча прошёл в коридор. Динка, нарочно копаясь с ремешками на босоножках, продолжала извиняться. Петька вынул с полки зонт и, сунув его Динке, буркнул:

– Себе оставь.

Едва за Динкой закрылась дверь, божья коровка больно куснула Петьку в затылок. Ему пришлось вылавливать коровку на голове и успокаивать.

– Всё хорошо, девочка, тебя никто не обидит, – шептал Петька, – только никогда больше не улетай, обещаешь?

Каравелла потёрлась усиками о Петькину руку и устремилась к дедушкиной фотографии, висящей на стене. Здесь коровка увлечённо закопалась в излучине резной деревянной рамы, не обращая внимания на строгий взгляд дедушки.

Петькин дед, Пётр Васильевич Орлов, в молодости был лётчиком-испытателем, а на пенсии, не желая скучать дома, преподавал в кадетском училище. Домашних он тоже приучил к дисциплине. По первому его требованию Петькин папа Георгий Петрович отрывался от компьютера и шёл выносить мусор, бабушка Алевтина добавляла в борщ чеснока и перца, а у мамы волшебным образом заканчивались приступы удушья. Петька обожал деда, хоть и получал от него иногда увесистые тумаки. Не зря назвали его в честь Петра Васильевича: тонкие стежки Петькиных бровей сходились у переносицы так же строго, как лохматые белёсые заросли на лице деда и, если «парочка упрямцев» что-то решали никто не мог их переубедить. Они вместе клеили модели самолётов, разгадывали задачки из «занятной математики», а ещё у деда был старый невероятно шумный мотоцикл. Каждую поездку на нём Петька ждал с нетерпением.

Дед никогда не болел даже простудой, и его смерть потрясла семью громом среди ясного неба. Оставшуюся после него пустоту в доме мама с бабушкой заполняли слезами, а папа стал засиживаться допоздна на работе. Когда ему предложили место в Дивногорске, все обрадовались переезду. Вот только он пошёл не по плану и в тот день, четыре года назад, Петька впервые узнал о своём «проклятье».

***

Вещи отправили поездом, а сами решили лететь. С первыми лучами солнца в радостном предвкушении Орловы примчались на такси в аэропорт. Он был огромным и светлым. Петька выпросил у отца деньги на горячий шоколад, только чтобы пробежаться из одного конца в другой. А потом он вдруг увидел в окне «дедушкин» самолёт. Конечно не тот, на котором дед улетел последний раз в командировку. Просто похожий. Только горячий шоколад вдруг застрял в горле и стал горьким. А небо заволокли чёрные тучи. Пять часов Орловы просидели в аэропорту глядя на бушующую за окнами грозу и табло с отменой рейсов. А потом мама не выдержала, и они заселились в гостиницу неподалёку. Пока родители оформляли документы, Петька залип в рекламу турфирмы – на экране во всю стену показывали детей, играющих на берегу океана. Вот куда им нужно летать в каникулы – а не на базу отдыха! Чирикнула пришедшая на папин телефон смска и тут же раздался его крик:

– Погода наладилась! Летим!

Орловы снова загрузились на такси и рванули к аэропорту.

– А полетели следующим летом на океан! – предложил Петька.

– Ну… следующим может и не выйдет, а вот через год… если с работой всё будет хорошо… Как раз деньги после переезда останутся… – задумался папа.

– Про ремонт на новом месте не забудь! Я в хлеву жить не собираюсь, – напомнила мама.

– Да чего на нём делать на этом океане? Скукотища! А деньги понадобятся участочек прикупить…

Петька даже спорить не стал – бесполезно. Голубое небо снова заволокли тучи, а между ними мелькнул «дедушкин» самолётик. У Петьки на душе стало совсем паршиво и когда в аэропорту их снова ждала отмена рейса по погодным условиям, он даже не удивился. «Ну и пусть!» – думал Петька, – «Не хотите лететь на океан, сидите на земле!».

Так и вышло – стоило Орловым уехать из аэропорта – погода налаживалась, они возвращались – возвращалась и гроза. На вторые сутки бабушка заговорила о сглазе и проклятье, а мама о «знаках», которые нельзя игнорировать.

Вот так короткий перелёт Орловых превратился в трёхдневное увлекательное путешествие на двух автобусах, поезде и машине. Петьке дорожные приключения очень понравились, а новая квартира понравилась ещё больше. В ней даже бабушка забыла о «проклятье», а мама перестала ворчать. Петька забежал в пустую, залитую солнцем комнату: – «Моя! Эта будет моя!». В воздухе ещё пахло обойным клеем и стружкой, мама поспешила распахнуть окно, и тут же в комнату влетела божья коровка. Она села на папину руку и он, присмотревшись, воскликнул: «Люся!»

Папа купил Люсе аквариум, и каждый вечер приносил ей свежую траву и мелких жучков. Мама с самого начала невзлюбила домашнюю питомицу, а в один прекрасный майский вечер окончательно возненавидела. Папа тогда пришёл домой с широченной лукавой улыбкой на лице и протянул маме что-то конусовидное, завёрнутое в газету.

– Посмотри, что я нашёл!

– Это… мне… так неожиданно…

Мама развернула газету и ошарашено уставилась на берёзовую ветку.

– Что это?!

– Да вот же, – Папа отогнул недавно проклюнувшийся клейкий листочек, – сколько тли! Люське на неделю хватит.

Мама кричала долго, переходя с визга на рыдания, и закончила только охрипнув. Петя не разобрался, почему она так расстроилась. Но на всякий случай закрылся в своей комнате и решил деревья и тлю домой не носить.

Люсю после того случаю папа отвёз к бабушке. Та как раз обживала недавно купленную дачу в Земляникино, и Люся стала её первым домашним животным. А летом и остальная семья на дачу перебралась. Божья коровка обзавелась десятью подружками-соседками по аквариуму, Петя тоже завёл подругу. Вернее, Динка к нему сама навязалась. Вначале гуляла по другую сторону забора и всё время норовила рядом с ним оказаться, чтобы глупость какую-нибудь спросить, а потом нашла щель, и они начали лазать друг к другу в гости.

***

Следующим летом Петьке исполнилось десять и «на юбилей» папа обещал свозить их с мамой на «наше море». Петька знал, что настоящее море или океан от «нашего» отличается температурой и солёностью. И на карте «наше море» называется «озеро Байкал». Знал, но радовался ужасно: они с папой распланировали маршрут вдоль моря и приключения на каждый день. Накануне отлёта Петька никак не мог уснуть и решил коробку шоколадных конфет доесть, рассудив: раз завтра улетаем, то бабушка подумает, что конфеты мама с собой забрала, а когда вернёмся – мама подумает, что их бабушка съела. Прокрался на кухню – а там мама с бабушкой чаи гоняют! Петька в коридоре затаился и разговор их услышал.

Бабушка поездке совсем не радовалась, говорила:

– Не надо вам лететь… предчувствие у меня не хорошее, а вдруг опять начнётся… это…

И мама не радовалась:

– Ну что «это», Мама? Зачем вы меня пугаете, я сама «проклятья» боюсь, аж сердце болит и дышать нечем!

– Так может останетесь, на дачу поедем…

– Не могу, Гошка уже билеты купил – знаешь какие дорогущие!

Мама начала всхлипывать и полезла за ингалятором, бабушка принялась её утешать. Разочарованный Петька вернулся в кровать и вдруг обнаружил что радость его куда-то улетучилась и дело не только в конфетах. А что если «проклятье» и правда их не пустит на море? Петьке снились страшные чёрные тучи, подбирающиеся к самолётику. Проснулся он от грохота – за окнами бушевала гроза. Папа в чём-то убеждал перепуганную зарёванную маму. Петьке стало его жалко – зачем спорить, если всё равно собираешься сдаться? Но себя жалко было ещё больше.

И конечно они поехали в Земляникино. Родители так до конца и не помирились и Георгий Петрович, для вида покопавшись на грядках, ушёл в поход с друзьями – не зря же снаряжение для Байкала купил! Хотел Петьку с собой взять, да мама не пустила. В день его возвращения Петька ежеминутно поглядывал на дорогу, мама с утра начищала дом, а бабушка лепила пельмени. Он вернулся за полночь, весёлый, загорелый, пропахший рыбой и костром. Бросил на веранде рюкзак и побежал в гостиную:

– Ну, как мои девочки? Скучали?

Георгий Петрович склонился над аквариумом, где на охапке травы мирно спали божьи коровки. Одна, две, три… одиннадцать – все на месте. Пересчитав, обернулся к жене:

– Ты им тлю ловила?

– Тлю? Тлю?! – Инна Сергеевна шумно вдохнула и кинулась на мужа, – А тебя не интересует моё здоровье или как наш сын?

– Почему же, интересует, но я вижу: вы здоровы, а сына забыть покормить сложнее, чем коровок, он и напомнить может.

Ноздри Инны Сергеевны раздувались как у беговой лошади. Когда она раскрыла рот, Пете показалось, что ей просто не хватает воздуха, и опять нужно будет искать ингалятор. Но это был приступ ярости, а не удушья:

– Здоровы? Да я неделю пластом лежала, мне так плохо было, три раза скорую вызывали!

– И что же ты в больницу не поехала?

– Потому что на мне ребёнок! Ты знаешь, что твой сын в дождь убегает на озеро? А знаешь зачем? Он прыгает с тарзанки! В грозу! И у меня нет никаких сил его удержать…

Инна Сергеевна разрыдалась, бабушка присела рядом её утешать. Георгий Петрович, минуту потоптавшись на месте, обернулся к Пете:

– Ты знаешь, что в грозу купаться опасно?

– Знаю. Так я не виноват, она сама начинается, когда я купаться иду.

– А зачем ты с тарзанки прыгаешь, тебе разве не объясняли, если не осторожно прыгать, можно шею свернуть?

– Я осторожно. Мне нужно прыгать, иначе, когда лётчиком буду, голова закружится, если самолёт перевернётся.

Одна из божьих коровок зашевелилась. Папа тут же подхватил аквариум в руки и, приговаривая: «ай-ай-ай разбудили Люсю, иди ко мне, девочка», ушёл в спальню. Петька направился за ним. Беспокойная коровка вылетела из аквариума и села на папину ладонь. Георгий Петрович достал из кармана помятую спелую земляничину и положил рядом с коровкой:

– Вот тебе, Люська, гостинец.

– А откуда ты знаешь, что она Люська? – спросил Петя.

– Сам назвал, в честь одной школьной подружки: она мне коровку подарила, – улыбнулся папа.

– Нет, смотри, их несколько таких – одну от другой не отличишь, – Петька вытащил из аквариума еще трёх божьих коровок с двумя точками на спинах и посадил рядом с Люсей. Коровки дружно принялись уплетать земляничину.

– Так кажется, а ты присмотрись внимательней.

Петька долго смотрел на коровок и, наконец, заметил:

– У Люси спинка оранжевее и одна точка ближе к мордочке, чем другая.

– Точно! Ещё вот тут, сбоку маленькая тёмная крапинка. – Папа раскрыл ладонь и поднёс к самому лицу Пети. – Видишь?

– Угу. А у твоей подружки сколько коровок живёт?

– Не знаю, – папа вдруг погрустнел, – Мы лет двадцать не виделись… и эта Люся, видишь ли, не та, что она мне подарила. Та улетела, а эта к нам на новоселье заглянула, помнишь?

Петька кивнул:

– Наверное, это та самая вернулась. Коровка же маленькая, ей трудно было тебя обратно найти.

– Может быть. Никто не знает, сколько живут божьи коровки. Они каждую осень собираются в стаи и улетают, а куда – не известно.

– И наши тоже улетят?

– Нет, наших мы не отпустим.

***

На следующее утро Пете с Динкой выпала почётная обязанность сажать коровок на кусты роз, покрытые тлёй (гадкими жучками-вредителями). От прополки клубники друзей не освобождали, но бабушка начала полоть раньше и они, не сговариваясь, тянули время. Петька выбирал стебель, кишащий розоватыми тельцами, и командовал: «открывай!». Динка, таскавшая за ним банку с коровками, снимала крышку. Петька выбирал коровок с возрастающим числом точек, чтобы выстроить их в линейку, как в школе на физре. На первый стебель коровку с одним пятнышком, на второй – с двумя, на третий – еще одну с двумя…

Он велел Динке сфоткать то, что получится на телефон. Но коровки то и дело перелетали с места на место, сбивая «строй». Фотографии получались совсем не такие, как он хотел.

– Сколько можно копаться! – крикнула бабушка.

– Ещё пять минуточек!

Он с отчаянием посмотрел на пасущихся коровок и вдруг заметил одну лишнюю. Незнакомка была ярче и крупнее папиных коровок.

– Ты кто такая? А ну иди в конец строя! – возмутился Петька.

Она тут же перелетела на куст рядом с последней из рассаженных Петей коровок.

– Хотя, нет! Ты тут самая большая, давай-ка лучше туда.

Стоило Петьке махнуть рукой, как коровка заняла место в начале «строя».

– Видели? Видели! Она меня слушается! – радостно закрутил головой Петька, и чтобы окончательно убедиться, протянул руку, – Ко мне, девочка!

Коровка села ему на руку, и принялась наглаживать мордочку передними лапками, словно умываясь. Динка восторженно ахнула и защёлкала камерой на телефоне.

– Ишь командир! Весь в деда! – засмеялась бабушка. Мелькнувшее воспоминание осветило радостью её сухонькое лицо. С трудом разогнувшись, она подошла к розовым кустам.

– Ну что же ты, Петруша, отпускай коровку на небо и желание загадывай.

– Зачем? – насторожился Петька.

– Я знаю! – встряла Динка, – Надо сказать: божья коровка лети на небо, в твоём доме пожар и детки плачут. Тогда она улетит.

– Ещё чего! – Петька, накрыл коровку ладонью, – Я её себе оставлю.

Он слегка приподнял ладонь и поднёс руку с коровкой к глазам:

– Даже у папы такой красивой нет. Пятнышко, как маленькая молния.

– Это Перун её молнией шуганул, – заметила бабушка.

– Кто? – хором спросили Динка и Петька.

– Перун-громовержец.

– А-а-а, это как Тор! – догадался Петька.

– Не знаю я никакого Тора, – насупилась бабушка, – А Перун по небу на огненной колеснице катается, и молнии на землю метает. Была у него жена-красавица Дива, и сбежала она на землю, а он так разозлился, что ударил в неё молнией. Разлетелась тогда Дива на миллион божьих коровок, да у каждой на спине след.

– И правильно, не надо было убегать, – одобрил Петька.

– Может, ей скучно было на небе или он её обижал, – вступилась Динка, – А они так и не помирились?

– Отчего же, помирились и каждую осень божьи коровки стаями летят обратно на небо и рассказывают Перуну о добрых и злых людях, которых они повстречали на земле и, если кто божью коровку убьёт или обидит, тому не поздоровится. А ещё, замечу, они передают мечты, на кого садятся, тот и должен загадывать…

– Да! Да! Давай: лети на небо, твой дом горит и детки плачут…

Петька шарахнулся от подруги и крепче прижал коровку к груди.

– Смысл ей туда лететь, если дом горит, она же не пожарник!

Динка, оторопев, замолчала, а бабушка принялась объяснять:

– Когда дождь с громом и молниями, это Перун детей проверяет – кто ни огня, ни воды не боится, тот его сын. А остальных коровка летит защищать: кого из пожара, кого из наводнения, кого от других бед.

– Эй, кто-нибудь грузчику дверь откроет? – из-за забора послышался сердитый голос Петиной мамы. Она ходила в магазин и сейчас, нагруженная продуктами, стояла у калитки. Динка бросилась открывать, бабушка последовала за ней.

Петька осторожно приоткрыл ладони. Коровка попыталась выбраться, и была тут же засунута в банку.

– Посиди-ка пока здесь, я тебя папе покажу и выпущу, – шепнул ей Петька.

Однако папа с рыбалки не торопился, и Петька пустил коровку полетать по гостиной. А когда она исследовала подоконник, горшок с алоэ, обеденный стол, потолок и стены, Петька решил проверить таланты своей питомицы.

– А ты правда желания исполняешь? – спросил Петька у коровки. Она села на учебник математики, деловито потопталась и замерла, поглядывая на Петьку.

– Хм… а говорить ты не умеешь… надо как-то иначе… А если так… – Петька осторожно переложив коровку на стол, раскрыл учебник на первой попавшейся задачке. Он закрыл рукой условия оставив только варианты ответов и коровка сразу села на «да».

– А ты много желаний выполняешь?

Коровка перелетела на «нет».

– Три?

– Нет.

– Два? – с надеждой уточнил Петька, хотя уже вспомнил, что бабушка говорила только об одном желании.

– Нет.

– Ладно-ладно, понял. Только одно. Любое?

– Да.

– Вот я тебя отпущу и стану лётчиком? И никакое проклятье не помешает?

– Да.

– Хм… а если ты врёшь? Ты… может ты просто наугад в клеточки садишься…. Ну-ка давай проверим!

Петька открыл учебник на таблице умножения.

– Сколько будет трижды три?

Коровка уверенно села на девятку. И дважды два она знала и семью девять.

– Сколько людей в нашей семье?

Коровка села на четвёрку.

– А вот и нет! – подскочил Петька, – Пять! Я, мама, папа, бабушка, дедуш…

Петька осёкся на полуслове и к горлу подкатил ком. Чтобы проверить догадку, он написал в тетради равенство: «пять минус один равно четыре». Коровка села на портрет деда, а с него перелетела на «да».

***

Когда папа вернулся, новая коровка спикировала к нему на плечо, не дожидаясь представлений.

– Моя коровка, – отрекомендовал Петя.

– Ого! Да это не коровка, а целая Каравелла! – восхитился папа, – сделаем ей отдельный домик?

– Давай! – Петя бросился в сарай за ящиком, и замер на полдороги, вспомнив, – Бабушка сказала, я должен её отпустить и тогда она исполнит мою мечту.

– Меня она тоже когда-то уговаривала выпустить Люсю, ну, ту, первую.

– И ты выпустил?

– Нет, она сама выпустила, когда я в школе был. Я с ней потом неделю не разговаривал.

В папином голосе заклокотала разбуженная обида, и Петька встал на защиту бабушки:

– Коровки должны Перуну желания приносить, иначе он рассердится.

Папа нахмурился, в тишине было слышно, как семенит по его рубашке Петькина Каравелла.

– Видишь ли, – наконец заговорил папа, – Ты можешь отпустить коровку, но нет никакой гарантии, что она донесёт твоё желание адресату. Её может склевать ворона или смыть дождь. А если оставишь дома, она будет рядом, в безопасности. А мечты… мечты – штука сложная. Иногда сам не знаешь, чего хочешь, а потом уже поздно.

Каравелла сделала круг по комнате и приступила к изучению крошек на столе.

– Т-а-а-к, из чего будем строить дом? – очнулся от грустных мыслей папа.

– Из коробки, той, что с мамиными лежачими сапогами.

Петька достал из шкафа большую прямоугольную коробку и вытряхнул оттуда мамины сапоги с длинными голенищами.

– Ох, и попадёт нам от мамы… – тяжело вздохнул папа и, засунув сапоги в пакет, убрал на место.

Они выложили дно коробки мхом и еловыми шишками, а сверху пристроили мокрую тряпочку-поилку и ветку малины, покрытую тлёй. Очень довольный своей работой Петька собрался посадить Каравеллу в новый домик, но её не было ни в гостиной, ни в прихожей. Петька с папой обшарили спальню, и продолжили искать на кухне, даже перебрали ведёрко с клубникой.

– Что, пришли мне помочь варенье варить? – засмеялась бабушка, помешиваю ложкой в кастрюле с ягодной смесью.

– Ба, тут коровка моя не пролетала? – спросил Петька и… увидел Каравеллу. Она с аппетитом уплетала варенье, сидя прямо в ложке.

– Много их ваших летает, – проворчала бабушка и понесла ложку ко рту.

– Не-е-е-т! – Петька с разгона выбил у неё из руки ложку и, не удержав равновесие, снёс кастрюлю с плиты. На двухголосый вой боли прибежала мама. Кипящее варенье с Петькиной спины и бабушкиных ног смыли тут же. Присыпанные содой ожоги почти не болели и, увидев спасённую Каравеллу на люстре, Петька совсем успокоился.

А вот мама разошлась не на шутку. Она схватила аквариум с коровками и побежала выкидывать на улицу. Папа встал у неё на пути, убеждая передумать. «Ах так!» – взвизгнула мама и швырнула аквариум об пол. Крепкое стекло лишь дало несколько трещин, коровки гурьбой кинулись наутёк. Мама отшатнулась в сторону и там, где только что стояла её нога, все увидели раздавленного жучка.

– Ты убила Люсю!

Оттолкнув маму, папа быстро вышел из кухни. Мама побежала за ним:

– И куда ты собрался, на ночь глядя?

– Не твоё дело, – он бросил на неё короткий полный ненависти взгляд и, подхватив не до конца разобранный походный рюкзак, вышел за дверь, – у Серёги переночую, а за остальными вещами потом зайду.