Сила любви

Его разбудили звуки. Они винтами вкручивались в его сны, разрушая хрупкую конструкцию сновидения, во власти которого Кай хотел побыть ещё некоторое время. Аномально жаркая погода способствовала плохому сну, и по утрам он неизменно просыпался с тяжёлой головой. Вчера была пятница, а значит, на сегодняшнее утро он возлагал особые надежды, во чтобы бы то ни стало ему нужно было поспать ещё хотя бы два часа. Всю неделю он только и думал о выходных… только в его планах не было никаких противных звуков, вторгающихся в его грёзы.

Не желающий сдаваться и открывать глаз Кай думал перевернуться на другой бок и закрыть лицо подушкой, но ни одно из этих действий выполнить у него не получилось. Во-первых, он не мог пошевелить руками, а во-вторых, у него под головой не обнаружилось подушки. К тому же он не лежал, а был прислонён спиной к чему-то жёсткому и давящему на рёбра. Он сидел на стуле с упавшей на грудь головой. Затёкшая шея подавала неприятные импульсы.

Не успев даже задуматься о столь странном положении, Кай сразу же заметил и следующее звено в цепи непонятного, с которым ему предстояло столкнуться в ближайшие секунды. Постепенно пробуждающийся мозг медленно усваивал поступающую информацию, тем самым давая молодому человеку время хоть немного приготовиться. На нём была рубашка, он ясно видел небольшое пятно от кофе, которое он пролил на работе в пятницу. Рубашка уходила под ремень брюк. Как могло получиться, что он заснул сидя да ещё и в одежде?

Голову наполнял цветной туман, а ещё гул тех самых звуков, заставивших его пробудиться. Они проникали, проникали, проникали в его голову, и единственное, что он мог сделать – это попытаться отвернуть голову. Мысли без образов скакали перед ним, а вместе с ними пришло кристально ясное осознание того, что он находится не у себя дома. По привычке Кай попытался поправить сползающие на нос очки, но опять же не смог пошевелить руками.

Его руки и ноги оказались привязанными, через живот проходил широкий ремень, притягивающий его к жёсткому стулу. Кай дёрнулся изо всех сил, но без результата, прямо перед его стулом находилась хитроумная конструкция, вызывающая самые неприятные ассоциации. Не оставалось сомнений в том, что это устройство использовали с единственной целью – причинять боль.

Одурманенный рассудок заставил голосовые связки исторгнуть крик отчаяния. Кай не знал, где находится. Почему он привязан к стулу? Зачем сюда принесён этот страшный инструмент? И как он сам попал сюда? Его крик отражался от гулких, щербатых стен, заглушая даже противную мелодию, доносящуюся откуда-то сверху. Эхо его завываний привело к неожиданному эффекту, Кай сначала даже не обратил внимания на ещё одну фигуру, сидящую чуть в стороне от него.

Длинные волосы ниспадали на грудь, пряча от посторонних взглядов лицо, но ему не было нужды видеть лицо, ведь он и так его прекрасно знал. Кай смотрел на него перед сном и первым делом замечал по утрам, когда только открывал глаза. Не было нужды смотреть на платье или выглядывающие из-под него босоножки. Это была Герда.

Его собственные мысли и страхи вылетели в трубу, это была она. И он видел верёвки, которыми её красивые кисти были крепко привязаны к ручкам стула. Те самые пальцы, крашеные лавандовым лаком, что так искусно массировали ему спину, сейчас оказались прижатыми к грязной мебели.

– Герда? Герда! – Он рвался к ней, стремясь разорвать собственные путы, освободиться от верёвок и прийти на помощь ей. Приспособление, установленное перед его стулом, мешало хорошо её видеть, но всё же он заметил волнение, пробежавшее по её длинным локонам.

Она тоже приходила в себя, Кай видел это и безостановочно продолжал называть её по имени, он повторял два слога её имени и совершенно не думал над тем, что будет с ней, когда она откроет глаза. Сейчас его волновало только то, чтобы она окончательно пробудилась.

– Посмотри на меня, Герда! Посмотри! – Ремни мешали ему, но он изо всех сил старался высвободиться из их пленяющих объятий. – Подними голову, Герда! Это я! Я тут! Я с тобой!

Да, они действительно были вместе, но это никоим образом не меняло общей картины. От того, что они находились вместе, хватка верёвок ничуть не слабела, да и пугающее устройство прямо перед ним не теряло своей однозначности.

Каю показалось, что в один момент противное, надоедливое звучание зацикленной мелодии стало сильнее прежнего, и именно оно способствовало тому, что девушка окончательно очнулась. Она, как и он первым делом попыталась опереться на руки, и, лишь убедившись в невозможности этого действа, стала поднимать голову.

После нескольких попыток ей удалось откинуть с глаз чёлку. Обычно Герда заправляла выбивающиеся локоны за уши, но сейчас они свисали грязными лохмами, обрамляя бледное лицо, ещё хранящее печать полного непонимания. Кай и представить себе не мог, что Герда может выглядеть столь уязвимой и беззащитной, но и его положение было не сильно лучше.

– Герда! Посмотри на меня! Давай, смотри только на меня! – Она всё равно увидит эти стены, увидит верёвки и ту страшную штуку, установленную возле Кая. Благо около неё ничего подобного не наблюдалось.

Герда подняла голову, и её большие карие глаза, про красоту и глубину которых он любил шептать ей на ушко, нашли его. Её взгляд, как стрелка компаса, сразу притянулся к магнитному полюсу его лица. Она напоминала послушного домашнего зверька, угодившего в западню, и от такого сравнения Кай сразу же пришёл в полнейшее отчаяние. Потому как её незащищённость полностью следовала из его невозможности хоть немного двинуться.

Он старался удержать её взгляд, сердечно желал, чтобы в этом страшном и абсолютно непонятном месте она смотрела только на него, но разве бредущий по высокому мосту может удержаться от того, чтобы не посмотреть себе под ноги? Карие глаза забегали по убогим стенам и тёмным углам, из которых пахло плесенью и разложением. Ещё недавно они были наполнены сном, теперь – слезами.

– Ммм… – Приглушённо донёсся до Кая звук её голоса. Лицо выражало вопрос, а губы между тем оставались плотно сдвинутыми.

– Да, девочка моя, смотри на меня и говори! Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь. – Он и сам был близок к слезам. Все его устремления сосредоточились исключительно на ней.

– Ммм… – Не размыкая рта, продолжала мычать Герда. – Ммм…

Догадка пришла к Каю ещё до того, как он сумел всё хорошо разглядеть, а увидев толстые нитки, вновь принялся кричать. Он просто выпускал воздух из лёгких, как будто это облегчало их совместную боль. Её губы были крепко сшиты.

Не имея возможности видеть собственное лицо, она тоже поняла, что с ней сделали. Герде удалось просунуть язык сквозь плотно стиснутые зубы и самым его кончиком нащупать несколько швов. Крик разрывал её горло, он заставлял челюсти раздвигаться, из-за чего нить натягивалась, и прошитые насквозь губы начинали кровоточить.

Кай разделял страдания Герды вместе с ней: эти губы часто бывали испачканы растаявшим шоколадом, она любила горький; во время их маленьких праздников она красила их помадой, предпочитая тёмные оттенки, которые так не вязались с лёгкими и цветочными платьями. Герда крутила головой, ни на что более не способная, а Кай надрывал горло за их обоих.

Искажённая динамиками мелодия вновь усилилась, визгливые ноты шпильками жалили слишком возбудившийся мозг Кая, а когда он понял, что больше не в состоянии тягаться с музыкой, бессильно свесил голову на грудь. Слёзы на щеках мешались со слюнями на подбородке и вместе падали на пропотевшую рубашку.

Герда мычала и несколько раз ударилась головой о спинку стула, от навязчивой мелодии чесались десны, и Кай принялся ожесточённо растирать их сухим языком. Он успокоит Герду, обязательно её успокоит, вот только пусть сначала прекратится эта надоевшая мелодия, непрерывное звучание которой совершенно отупляло. Ему казалось, что ни одной связной или логичной мысли никогда не появится в его голове.

Музыка не выключилась, просто стала тише, а потом из невидимых динамиков стал доноситься голос.

– Приветствую вас, мои голубки. Вам оказана великая честь оказаться сегодня в храме Купидона и проверить на прочность ту связь, что дана людям свыше и называется Любовь. – Если бы не причмокивания, то можно было предположить, что голос принадлежит какому-нибудь механическому существу из фантастических фильмов конца прошлого века. Изменённый динамиками и искривляющей акустикой замкнутого подвала он напоминал те объявления, что можно услышать на станциях метро. – Я дал вам время немного прийти в себя. Имейте в виду, что я достаточно долгое время ждал и очень надеюсь, что это время потрачено не впустую. Поэтому, если вы готовы, то мы можем приступать!

Герда глядела под потолок, откуда доносился голос. Её подбородок был усеян капельками крови, и она оставила попытки закричать. В её распоряжении остались только глаза и уши, и она очень внимательно впитывала в себя всё, что доносилось сверху.

– К чему приступать? – Правилами неведомой ему игры Кай был наделён возможностью говорить за них обоих. – И кто ты такой? Зачем мы привязаны и как очутились в этой дыре?!

На фоне приглушенной мелодии недолгое молчание прозвучало осуждением.

– Выбирай слова, Кай! Мне представлялось, что человек с твоим кругозором обязан понимать то, что оболочка не всегда отображает истинную суть предмета! Да, здесь ты видишь кирпичные стены, но не представляешь себе их наполнения. Это храм! Храм Купидона, в котором единственно царит Любовь. И сам я есть Купидон! – Голос полнился негодованием, но уже в следующую секунду сменился ласковостью. – Я всегда прощаю моим гостям гнев и вспыльчивость, ведь я искренне надеюсь на то, что они сумеют понять и принять моё испытание. Я не прошу от людей благодарности, но всё же они должны быть благодарными, потому что лишь я один в стенах собственного храма делаю их счастливыми. – Механический смешок сильно ковырнул по нервам. – Я и вас сделаю счастливыми и позволю найти ответ на самый главный вопрос жизни.

«Кай? Твой кругозор? Откуда ему всё это известно?» – Кай лихорадочно пытался хоть что-то понять.

– Я ничего не понимаю. – Безнадёжно пролепетал Кай, произнося это, он старался игнорировать размещённое над его руками приспособление.

– Поначалу никто не понимает. – Успокаивающе произнёс голос. – Поэтому из Хаоса и был создан Купидон. Эрос, Эрот, Амур, вечный спутник прекрасной Афродиты – я раскрываю людям глаза, я несу любовь и делаю этот мир лучше! Сейчас вы ещё не понимаете, как сильно вам двоим повезло, одно то, что вы стали гостями моего храма, говорит о том, что вы достойны этого. Я долго за вами наблюдал, я изучал ваши привычки, я смотрел, как в вашей квартирке расцветают ростки любовного семени, я видел, как вы ухаживаете за ними. И я решил выбрать вас, помочь довести это ответственное дело до конца.

Каю с трудом верилось, что это в самом деле происходит с ним, но ни в одном сне лицо Герды не могло выражать подобного испуга. К тому же сны никогда не пахли сыростью, потом и кровью. Герда часто-часто дышала, смотря преданными глазами в лицо озадаченного Кая. Ему показалось, или в их глубине поселилось маленькое предчувствие надежды?

– И что же нам предстоит сделать? – Вопрос Кая напрашивался уже давно, а параллельно с ним он пытался найти в переменившемся и жестоком мире хоть какую-нибудь точку опоры для себя и Герды. – К чему мы должны будем приступить?

Механический голос не изменился, но Кай не сомневался в том, что Купидону доставили удовольствие его вопросы.

– В храме Купидона гости проходят испытание своей любви. Только и всего. Не пугайся, Кай, тебе не придётся сражаться с драконом за свою принцессу, варварство подобного рода осталось в детских сказочках. Однако и моё испытание будет иметь достаточно глубокие корни. Нет ничего проще и нет ничего сложнее игры в «Вопросы и Ответы». Эрудиция, Кай, эрудиция и проверенная любовь – вот краеугольные камни, на которые должно опираться человечество! Эрудированным людям не нужна политика, любящим – нет нужды воевать! Всего две таких очевидных вещи, но ими принято пренебрегать. Я призван это исправить. – Снова причмокивание и звук облизываемых губ, видно, у Купидона очень быстро пересыхало в горле. – А ты, Кай, обладаешь эрудированным мозгом и прекрасной Гердой, и сейчас я проверю, насколько хорошо ты умеешь пользоваться первым и как сильно ценишь вторую.

«Вопросы-Ответы? Это уже напоминает Алису в Стране Чудес. В Стране удолбанных Чудес и механических маньяков. В Стране античного безумца и его садистских наклонностей».

– Это как… экзамен? – Привычное слово прозвучало в очень неподходящем контексте. – Ты будешь задавать мне вопросы, а я на них отвечать? – Кай покосился в ту сторону, откуда примерно доносился голос Купидона.

– И нет ничего проще этого. – Заверил его покровитель влюблённых.

Кай пребывал в нерешительности, но эрудиция, о которой так много распинался их пленитель, вкупе с инстинктом самосохранения подталкивали его к принятию предложения Купидона. Тем более он не знал, чем может грозить отказ. У них не было выбора. Герда едва заметно кивнула.

– И в чём будет заключаться этот экзамен? Какие… какие у него будут правила, ведь, как я понимаю, отказаться от него мы не можем? – Кай не верил, что после его вопроса на них развяжут верёвки и отпустят домой, но всё же не сумел промолчать. Какой бы хвалёной эрудицией он не обладал, это не мешало обыкновенной надежде проскальзывать в мыслях и отражаться в словах.

Механический голос снова переменил тембр, возможно, в нём можно было разобрать возмущение. Постоянные помехи и эхо не давали так же просто определять эмоции, как при общении вживую.

– Я ничего не навязываю своим гостям. В храме Купидона я не буду вас принуждать, однако в противном случае, вам просто не удастся выбраться из этой комнаты. – Голос констатировал факт. Для него ситуация имела только два возможных варианта действий, он был готов принять любой из них. Но решить должны были его гости.

Услышав о возможности остаться в душном кирпичном подвале навсегда, Герда возобновила попытки вырваться из верёвочных пут. Она скребла ногтями по подлокотникам стула, вертела головой и с новой силой пыталась разорвать нитки, сдерживающие её рот. Кай никак не мог ей помочь, находясь в связанном состоянии в другом конце комнаты, он не имел никаких иллюзий по поводу слов неведомого Купидона. Если они хотели в самом деле убраться из этого места оставалось лишь принять игру в Вопросы-Ответы. Только для начала он собирался прояснить все правила этой древней забавы.

– Хорошо. – От стонов Герды, от надоевшей мелодии, от слов похитившего их безумца у него кружилась голова и начинало подташнивать. Кай старался перебороть собственную слабость. – Мы сыграем в вопросы-ответы, но сначала проясним все детали. – Не зная, где располагается Купидон, Кай обращался к потолку. – Если игра, то должны быть правила. Я хочу узнать их перед тем, как мы начнём!

Из динамиков донеслись звуки, отдалённо напоминающие ликование.

– И нет ничего проще. – Снова повторил Купидон. – В моём храме не бывает лжи, а в моих словах не будет подводных камней. Конечно, я расскажу тебе правила. Чистые, честные, прозрачные! Всё как в доисторические времена! Я задам тебе десять вопросов, десять вопросов из разных тем. Я изучал тебя, Кай, поэтому можешь поверить, что ответы тебе наверняка знакомы.

«Слишком просто, он не договаривает! – Кай чувствовал, что уже попался в ловушку, но только никак не мог определить её границы. После того, что он видел кругом, ему не верилось, что всё будет так просто. – Всего десять вопросов, но что, если я затруднюсь с ответами?»

Не оставалось сомнений в том, что Купидон прекрасно представлял ход его мыслей, поэтому после небольшой паузы, внушившей пленникам возможный путь исхода, Купидон продолжил:

– За каждый твой правильный ответ я буду отрубать тебе палец. А если ошибёшься, я выстрелю ей в голову.

С миганием и треском загорелась лампочка, расположенная за спиной сидящей Герды, и в её свете отчётливо выступили из темноты угла металлические очертания дробовика, направленного ей ровно в висок. Повернув голову в ту сторону, её большие, карие глаза оказались на одном уровне с широким обрезом ствола, в глубине которого в смертельном ожидании замерли дробинки. Герда резко качнула головой вперёд, вжала её в плечи, попробовала оторвать стул от бетонного пола… Теперь кровь с её подбородка окрасила шею и добралась до разреза лёгкого платья.

Напуганный не в меньшей степени Кай остался совершенно равнодушным к её страданиям, потому как с полным понимаем теперь разглядывал устройство, установленное перед ним самим. Жуткий смысл конструкции, укреплённый словами Купидона, не оставлял никаких сомнений.

Руки Кая крепились на небольшой столешнице, зафиксированные на запястьях крепкими кожаными ремнями. Далее на каждый палец приходилось по две металлических скобы-перемычки, они в максимально разведённом положении закрепляли каждый палец: у его основания и в области ногтя. И над каждым пальцем возвышалась конструкция из металлических стержней с двумя направляющими, по которым должно было опускаться маленькое лезвие, расположенное в верхней части стержневой конструкции и удерживаемое в таком состоянии пружинным механизмом. Кай смотрел на десять гильотин, нацеленных на его пальцы. В соответствии с символикой Купидона заточенные пластины имели форму сердечек и опускались ровно на сустав, соединяющий нижнюю и среднюю фаланги пальцев.

«Он распял мои пальцы» – бессмысленно подумал Кай, продолжая изучать приспособление, прилаженное к его конечностям.

– Да, знаю, поначалу сводит с ума. – Механический голос выбрал дикторский тон. – Знаю, пугает и выглядит крайне отталкивающе, но такова цена истинной любви. Уже сейчас, Кай, ты мог бы начать кричать, чтобы я спустил крючок и дал тебе возможность уйти невредимым, но ты так не поступил. А ведь я могу, могу тебя услышать… Я ничего не решаю в вашем испытании, я лишь исполняю ту волю, что выходит из твоего рта. Я лишь наблюдатель и никак не главное действующее лицо.

Пока из-под потолка нёсся голос пополам с помехами, Кай пытался высвободить пальцы. Они были потные и влажные, но, увы, недостаточно. Металлические перемычки острыми краями впивались в кожу, царапали ногти, но прочно держали каждый палец в индивидуальном захвате. Кай пробовал помочь им кистью, но и та оказалась практически неподвижной. Ему не удалась убрать пальцы с траектории лезвия.

– Твои попытки ни к чему не приведут, Кай. Но могу тебя немного успокоить: пока ты был без сознания, я ввёл тебе небольшое количество обезболивающего, возможно, сейчас ты чувствуешь головокружение или тошноту. Твоё сознание немного затуманено, но не настолько, чтобы полностью лишить тебя возможности думать. Ты не будешь чувствовать боли, ощущения станут притуплёнными. Ты практически ничего и не почувствуешь. Однако не стоит забывать про быстротечность действия подобных препаратов, по этой причине в твоих же интересах отвечать как можно скорее. – Купидон рассказывал об этом, словно вёл оживлённую торговлю поддержанными автомобилями на городской распродаже. Он сильно гордился своей предусмотрительностью и сноровкой. – Ну а насчёт Герды я тоже позаботился, пришлось зашить ей рот, чтобы она не кричала и не мешала тебе активно соображать. Ведь от твоих ответов не в последнюю очередь зависит и её жизнь тоже. Не так ли, детка?

Отвернувшаяся от дула дробовика Герда изучала руки Кая, зажатые и готовые к предстоящей разделке. Она вся зависела от Кая, от того, что тот предпочтёт, один только он имел в данный момент власть над её жизнью. И через какие бы мучения ему не предстояло пройти, она очень надеялась, что он выберет именно этот путь. Ей не хотелось умирать. А ещё больше не хотелось перед смертью мучительно страдать от увечий и той боли, что злее бешеных собак. Одна мольба заключалась в её глазах.

На самом краю она превратилась в эгоистку и желала лишь того, чтобы Кай не оказался таким же.

– Почему бы мне тогда просто не молчать? – Безнадёжностью Кая можно было наполнять межзвёздные пространства. – Почему мне не сидеть молча, не давать правильные или неправильные ответы?

– Потому что в один момент мне это надоест, и я нажму на все кнопки сразу. – Лаконично и спокойно ответил сокрытый Купидон. – Не в моих правилах вмешиваться в ход испытания, но всё же в моей власти ограничить его время. Не думай юлить и долгое время обдумывать ответы, Кай. Я буду предупреждать, когда время заканчивается.

Выбор без выбора, среди этих зол не было меньшего, обе дороги вели к одному завершению.

Конечно, у него была мыслишка. Мерзкая, поганая, дьявольская мыслишка завершить весь этот спектакль одним предложением, единственным неверным ответом… Он открыл рот и сквозь губы выплюнул слово:

– Давай.

Механический голос сразу ожил, послышались смешки и что-то вроде хлопков. Купидон ему аплодировал.

– И раз мы серьёзно перешли к испытанию, скажу тебе, Кай, что я в тебе не сомневался. Осталось проверить, насколько в вас самих крепка любовь, привёдшая вас в мой храм. Да начнутся игры. – На секунду визгливая мелодия возвысила свою громкость, резко ударив по ушам, затем она снова вернулась на прежний уровень. – Первый вопрос будет достаточно простым в честь нашей красавицы Герды!

Слово «нашей» Кай постарался пропустить, а ещё он сосредоточился исключительно на рисунке собственной рубашки. Пятнышко от кофе, нарушающее симметрию полосок, стало центром, на котором он решил сосредоточиться. Он боялся смотреть на Герду, хотя не сомневался в том, что она не отрывала от него глаз.

– Назови мне столицу Уругвая, Кай. – Первый вопрос слетел с потолка и достиг четырёх ушей.

Вопрос и в самом деле оказался простым, Кай сразу увидел правильный ответ, за ним не было нужды ходить далеко. Но ему нужно было собраться с собственной храбростью и врождённой боязнью боли, чтобы заставить себя говорить.

В момент наибольшего напряжения к нему стали приходить сонмы воспоминаний.

…Они гуляют по Набережной и ещё боятся держать друг друга за руки. Он купил два мороженых, и Герда успела испачкать нос и щёки ванильным пломбиром. Он находит это очаровательным и собирается ей про это сказать, как она неловким движением роняет свою порцию, и та моментально растекается по горячему асфальту… Кай отдаёт ей своё мороженое и потом, краснея, всё же говорит про испачканный нос и щёки…

– Монтевидео. – Отвечает он. И как бы ему хотелось сейчас оказаться на набережной и откусить холодного пломбира, но вместо этого в грязной кирпичной комнате раздаётся механическая похвала, а потом сжатая пружина высвобождает лезвие.

Тонкая пластина спокойно входит в сустав, навсегда отделяя мизинец на левой руке от всего остального туловища. Боль приходит, но по большей части она в голове, руки, кисти словно сильно заморожены и нервные рецепторы в них спят. Кай смотрит на отсечённый палец, и столешница над его коленями начинает наполняться кровью.

– Первый есть! Ваша любовь поднялась на одну ступень крепости, но сколько ещё идти? – Купидон сделал паузу, но, не дождавшись никакой реакции от Кая, продолжил. – Хорошо, посмотрим, какой вопрос значится под номером два. Какой слоган у печенья, выпускаемого под маркой «Oreo»? Что они пишут на коробках? И какую фразу повторяют в рекламе?

А здесь Кай не сразу нашёлся с ответом, на этом вопросе ему пришлось включиться в процесс скорейшего копания в собственной голове. Слоган «Oreo», да кому вообще приходится запоминать такие вещи? Слоган, чёртов слоган всё ускользает от него! Три слова. Там точно три слова. И Кай точно помнил, что звучат они довольно пошло, но в каком порядке они идут? Лизни – печенье нужно лизнуть и макнуть в молоко. Лизни, обмакни и… и? И что-то третье… что ещё делали ужасно довольные люди в глупой рекламе?

– Кай? – Механический голос Купидона ворвался в его метящиеся мысли. – Ты начинаешь задерживать мяч на своей половине. Я начинаю тянуться к курку.

– Я вспоминаю! Вспоминаю, дай пару секунд. Дай немного времени, и я назову этот грёбаный слоган! – Выкрикнул Кай, а сам закрыл глаза.

Из многих тысяч к нему пришло одно воспоминание, заставившее его мысли двинуться в верном направлении.

…она абсолютно ничего не знала про Бэтмена и ей были неинтересны рассказы про него. А ещё ей не нравилось печенье «Oreo». Поэтому она осталась достаточно равнодушной к эпизоду биографии Тёмного Рыцаря, в котором он оставляет именно это печенье на могиле павшего Охотника…

Третье слово всплыло, пробуждённое воспоминанием.

– Облизни, обмакни, покрути… – Выпалил он и тут же спохватился. – Нет! Подожди нет, в другом порядке. Покрути, облизни, обмакни… – И снова звучало не совсем правильно. Кай чувствовал ошибку, не походило на оригинал, какое-то слово выбивалось из ряда. – Нет-нет, ещё раз… Покрути, облизни, обмакни…