Любит – не любит

Инга

– Как вас зовут?

– Инга Максимовна Подречная, – ответила Инга и спокойно улыбнулась.

Она уже не волновалась, отметив про себя, что комиссия рассматривает её вполне приветливо. Бойко ответила на обычные вопросы – образование, кто родители, где живёт, ну, и на главный – тоже. Почему вы решили стать стюардессой? Она не стала говорить, как все – с детства мечтала летать, а ответила честно – подруга позвала. Родители разведены, мама вышла замуж и живёт с мужем за границей, а она – Инга – живёт с бабушкой. После школы поступила в университет на психологический факультет, по материальным причинам – на заочное отделение. Работать стюардессой хочет пока не закончит учёбу. Потом постарается устроиться на работу психологом. Думает, что работа стюардессой, общение с людьми поможет ей в будущем.

Ингу приняли на работу, хотя многих тогда отсеяли. Отсеяли даже девушек, которые вполне могли бы стать фотомоделями. Никто за неё не хлопотал, скорее всего, сыграла роль её учёба на психолога и обаятельная белозубая улыбка. Ещё бы! Ведь её бабушка – известный стоматолог! Правда, уже давно на пенсии. Сердечко пошаливало. Когда Инга оканчивала школу, бабушка уже не работала, но ещё мечтала, что Инга тоже будет зубным врачом – почётно и доходно. А мама писала, чтобы Инга поступала на психологический – за границей было так модно иметь своего психолога, значит, дойдёт и до России.

Впрочем, по порядку. Мама с папой развелись, когда Инге было года четыре. Естественно, она ничего не помнила. А вот более позднее время, когда бабушка Мила – мама папы – забирала её к себе на лето, вернее пыталась забирать (Инга больше недели не выдерживала), она помнила отчётливо. Папу она практически никогда не видела, а когда они случайно встречались в огромном доме деда (сначала полковника, а позже генерала), папа смотрел на неё, как на инопланетянку – это дочь. Дочь? Казалось, эта мысль всякий раз вызывала у него недоумение. Гостила же она в этом доме по инициативе бабушки. Инга была первой внучкой, и бабушка питала к ней особые чувства. Впрочем, Инга этих чувств не понимала. Ей было холодно и неуютно в большом доме, сначала в одном, потом в другом, когда дедушке пришлось «поменять дислокацию» – с единственной целью, чтобы стать генералом. Инга стала бывать в гостях «у папы» один раз в год, а потом ещё реже. К тому времени, когда Инга оканчивала школу, у папы было уже трое детей от разных матерей, а дедушке пришлось уехать на Дальний Восток, где он и ушёл в отставку. Инга была там только один раз, ей пришлось кого-то подменить на рейс Москва – Владивосток и из жалости к дедам она заскочила к ним в гости. Надо ли говорить, что дед прослезился, а бабушка Мила «была приятно удивлена».

Мама… Маму Инга любила, хотя почти не помнила. Мама была красивой ухоженной женщиной. Ни один мужчина не мог равнодушно пройти мимо мамы, не отметив её достоинств, хотя бы про себя. После развода с папой мама пыталась как-то организовать семью. Пошла работать продавцом, но через месяц вышла замуж за иностранца и уехала с ним, оставив Ингу на попечении своей матери. Она никогда не допускала мысли о том, чтобы бросить свою любимую «Гусеньку», но муж сначала намекнул, а потом настоял на том, чтобы русская дочка жила в России. А после того, как мама родила ему сыночка, и речи не могло быть о том, чтобы Инга переехала к матери.

Инга сначала страдала, но потом привыкла. Мама, как могла, помогала, правда, урывками. Она могла целый год не присылать ничегошеньки, даже на пропитание дочери, потом прислать бриллиантовое кольцо. Пока бабушка работала, они с Ингой жили очень даже неплохо. Инга всегда была послушной девочкой, она знала, что хорошо учиться – это её работа. Бабушкина работа давала им не только средства существования, но многое другое. Они ездили каждый год на море. Могли себе позволить всякие деликатесы, удобную мебель, всякие милые мелочи. Потом у бабушки случился «сердечный приступ», а точнее, инфаркт и подруги убедили её, что лучше она живая поможет Инге своей пенсией и маленькой заботой, чем оставит её одну одинёшеньку. Инга узнала об этом разговоре через несколько лет и полностью поддержала бабушкиных подруг. Она очень любила свою бабушку. Та была для неё всем – мамой, папой, бабушкой, дедушкой и, конечно, подругой. Нет, подругой в первую очередь.

Бабушка очень хотела, чтобы Инга стала зубным врачом. Но на стоматологическом была такая бешеная плата! Бабушка только вздыхала, а Инга, чтобы не сильно расстраивать бабушку, рассказывала ей байки про известных преуспевающих психологов. Сама она не знала, кем бы ей хотелось быть, поэтому верила – по привычке, маме, успокаивала, как могла бабушку, и без проблем поступила на психологический. На первый курс они с бабушкой наскребли денег, а потом решили, что нужно всё же пойти работать, а учиться можно и заочно.

Инга сразу ощутила разницу – после первой же зарплаты, когда она накупила всякой вкусной еды, бабушке – дорогое лекарство, себе новые сапоги и куртку. Они с бабушкой каждый раз планировали, что нужно купить в первую очередь, что – позже. Иногда спорили до хрипоты, бабушке всегда хотелось, чтобы Инга купила себе какую-нибудь дорогую вещь, Инга же обходилась вещами подешевле. Мама присылала подарки всё реже и реже, но письма писала задушевные. Она скучала по Родине, но ни разу не приехала навестить свою дочь и маму. Какие-то странные отношения были у неё с мужем. Инга не обижалась на неё, – привыкла.

После школы разбежались все – кто куда, а уже через год заскучали – по безмятежному школьному времени, по детству и школьным друзьям. На первом курсе у Инги не нашлось ни минуты, чтобы встретиться со школьными друзьями. А летом, когда она думала, куда бы пойти работать, чтобы перевестись на заочное обучение, случайно встретилась в супермаркете со своей лучшей подругой (заметьте, лучшей!) – Наташей, которая не стала поступать в институт, а сразу устроилась работать стюардессой. Наташа все уши прожужжала, как это здорово – весь мир твой. Сегодня ты – на Севере, завтра – на юге, сегодня – в одной стране, завтра – в другой. А люди какие! А ты сама! Идёшь по салону самолёта, красивая, смелая и обольстительная, ловишь на себе восхищённые взгляды, улыбаешься приветливо, как богиня!

На самом деле всё оказалось не так уж и безоблачно, не так уж и сказочно. В тот год на каждое место был конкурс, а в другое время, когда девушки увольнялись «пачками», кто по состоянию здоровья, кто разочаровался в «небесной» профессии, а кто и просто устал, – набирали всех подряд. И красивых, и не очень, умниц и конкретных дур, которые так заморачивали голову всему экипажу, что хотелось тоже уволиться и сидеть себе где-нибудь, да хоть за прилавком, мило улыбаться (а уж этому их выучили в первую очередь) и… Впрочем, от таких работниц очень быстро избавлялись.

Инга не могла пожаловаться на свой экипаж. Ей как-то везло на людей – спокойных и доброжелательных. То, что в авиакомпаниях психология была на первом месте, было немаловажно и для неё, она даже считала, что сам Господь бог послал ей тогда подругу, чтобы она смогла пойти работать по своему выбору и для своего удовольствия. В самые трудные минуты, когда нелётная погода, люди озлобились и не особенно обдумывают то, что говорят, она выходила в салон со своей обворожительной улыбкой и проговаривала приветствие с таким видом, будто все пассажиры – её самые ближайшие родственники, которых она так долго звала в гости и вот, они пришли и сейчас их ждёт нечто невероятно приятное. И люди верили ей, успокаивались, пристёгивались, если надо было, и даже засыпали в креслах.

Как-то так получилось, что она летала всегда с одним и тем же экипажем – первый пилот Владимир Николаевич Ченцов, уже пожилой человек, был им всем, как отец родной. Но и когда ей приходилось летать с другим экипажем, она чувствовала себя в своей тарелке несмотря на то, что работа бортпроводника скорее физическая, чем умственная (шутка ли стюардесса за один полёт дальним рейсом должна пройти почти 5 км на каблуках, ни разу не присев), при этом всегда улыбаться, своим видом внушая людям уверенность. Вот она такая хрупкая девушка – и не боится летать, да ещё и ходит по салону, шутит, улыбается, предлагает выпить, ну, чего бояться?

Она побывала и за границей. Правда в Америку – где жила мама – ей ни разу не пришлось слетать. Так, Европа, Турция, Китай, а ну-ка, вылетай.

Два года проскочили – пролетели. Бабушка каждый раз провожала её в полёт, хоть бы это было утро, день или ночь, заглядывала в глаза, старалась подбодрить, а сама украдкой вздыхала.

– Бабушка, выброси всё из головы сейчас же. Будешь думать о плохом, оно тут же и приключится, – Инга знала, что бабушка очень переживает за неё, скучает и каждый раз боится, что Инга вернётся и не застанет её в живых.

– А я и не думаю о плохом. Я вот думаю, что бы тебе такое заказать?

– Вкусненькое?

– Да. Ты и так всегда что-нибудь привозишь. Но мне хочется заказать. Чтобы ты, как в «Аленьком цветочке» обо мне всё время думала.

– Бабуленька, я и так о тебе всё время думаю. Особенно, когда настроение плохое.

– А что у тебя бывает плохое настроение?

– А ты думаешь, когда ходишь по салону туда-сюда, рот до ушей, так и настроение должно быть аналогичное?

– Аналогичное чему?

– Тому-сему, – Инга целовала бабушку в седую макушку, потом в мягкую щёчку и упархивала.

Всё это время она ни с кем не встречалась. В школе были у неё парни, но как-то по-быстрому дружба начиналась и заканчивалась. Бабушка переживала и по этому поводу, но опять же по-своему.

– Ни за что не умру, пока внучка не увижу, – Инга никогда не поправляла бабушку, что речь идёт о правнуке.

– А внучку?

– А без разницы. Ты – летай, летай. Налётывай свои часы и годы, а я тебя поджидать буду. То из полёта, то пока ты не влюбишься, гордячка такая.

– Я – гордячка?

– А что ж у тебя и парня-то нет? Небось, носом крутишь? У такой красавицы, должно быть, отбою от парней нет. Перебираешь?

– Не выдумывай, бабка, не заговаривайся. Знаешь же, что мне некогда.

Инге, действительно, было некогда. Спланировать свою жизнь можно было только на время сессии, но как раз в это время было ещё более некогда, чем во время работы. А на работе, когда и куда лететь, можно узнать в лучшем случае за три дня до вылета – у диспетчера планирования. Но и за эти три дня может всё перемениться и придётся срываться с постели в три часа ночи, и быстро собираться, и выезжать на такси, и выходить в салон свежей, отдохнувшей, с обаятельной улыбкой приглашая всех в полёт.

В их экипаже был молодой штурман, который оказывал знаки внимания Инге, но она всячески старалась перевести их в дружеское русло. Если бы она рассказала бабушке об этом молодом человеке, та непременно начала бы говорить о замужестве и «внучке». Инга думала по-другому: «Успеется». «Придёт пора, влюблюсь и выйду замуж», – говорила она бабушке, да и себе тоже. Она действительно не чувствовала себя влюблённой в Сенечку – Семёна Алексеевича, и, хотя весь отряд подшучивал над его якобы неразделённой любовью, она не замечала его любви. Ну, не так любовь ей представлялась.

Стас

Когда в их отряде появился новый бортпроводник – Станислав – все стюардессы заняли боевую позицию. Станислав был не просто красавец – это было избалованное до нельзя существо с изысканными манерами аристократа, весь такой тонкий, загадочный, неповторимый и недосягаемый. Его родители – очень обеспеченные люди – души в нём не чаяли. Не то что работать, но и учиться ему не надо было, но Стасу хотелось «повидать жизнь», «пообщаться с людьми». Он тоже учился на психолога. Надоело учиться очно, захотелось мальчику полетать, перевёлся на заочное отделение, ушёл в авиацию. Не обошлось и без небольшого скандала – мама страшно боялась, что он разобьётся, что его украдут в заложники, да и просто совратят распутные девки. Но Стас хотел летать бортпроводником, и маме пришлось уступить.

Никто никому ничего не рассказывал, но абсолютно все всё знали о Стасе. Знали, что стоит ему только заикнуться, что вроде бы не плохо было бы… И, он ещё не договорит, а уже ему это самое принесут. Мама его смирилась с мыслью, что мальчик хочет необычно развлечься, ему, видите ли, не нравится путешествовать по туристическим путёвкам, ему хочется познать жизнь со всех сторон. Что ж. Он всегда делал то, что хотел, тем более что ничего беспутного он и не хотел. В полёт его ставили на удобные рейсы, причём, если девчонки узнавали, куда полетят, чуть ли не перед вылетом, то он заказывал сам, куда полетит. В полёте он обслуживал пассажиров, но только если сам того захочет. Никто не спорил, потому что он летал всегда запасным. Мог просидеть весь рейс в салоне, а мог бегать по рядам с обаятельной улыбкой, предлагая иностранным бабушкам виски с содовой. Ему, почему-то, больше всего нравилось обслуживать иностранных бабушек. Те были в таком неописуемом восторге от него, что каждый раз исписывали всю книгу отзывов, рассыпаясь в любезностях и благодарностях. Однажды Инге пришлось обслуживать полёт крутых артистов. Они заказали весь рейс, поэтому половина самолёта была пустой. Весь полёт им что-то было нужно, бортпроводницы с ног сбились, а Стас сидел в хвосте самолёта и дремал. Правда, его заметила одна из певиц, потребовала, чтобы её обслужил «вон тот смазливый мальчонка за особую плату», но Стас наотрез отказался, сказавшись больным. Девчонкам-стюардессам это очень понравилось, и они потом долго вспоминали этот эпизод и подсмеивались над Стасом, что у него срочно болят зубы при виде знаменитостей.

Стас держался со всеми ровно и одинаково. Он переспал со всеми стюардессами, которые приглашали его к себе в постель, а с остальными оставался в дружеских отношениях. Не дружить было и невозможно. Инга ни разу в жизни не встречала человека столь вежливого и покладистого. Своей вежливостью Стас добивался в жизни абсолютно всего, чего хотел. С виду казалось, что хочет он немногого, но на самом дел его желания были столь необычными, что люди, которые встречались ему на пути, не совсем и понимали, что выполняют его волю, а не свою. Никто никогда не видел, чтобы он ругался или хотя бы поднимал голос. Никто никогда не видел его пьяным или хотя бы просто неопрятным. Скоро девочки привыкли к его экзальтированности и уже больше не мечтали выйти замуж за такого необычного красавчика.

С Ингой у Стаса сразу установились дружеские отношения. Во-первых, они учились на одном факультете, правда, на разных курсах – Стас часто просил у Инги курсовые или просто конспекты. Во-вторых, Инга ни разу не дала повода Стасу для секс предложений. Они оставались просто друзьями, даже когда в одном из дальних аэропортов им пришлось спать в одной постели, правда, одетыми, по причине перегруженности гостиницы.

Одно время Инга почувствовала на себе обаяние этого парня. Несколько дней она ходила под впечатлением – поговорив с ним в первый раз по поводу какую воду предпочитают пить в полёте люди разных возрастов, национальностей и полов. В другой раз он помог ей разнести ужин – заболела её напарница. Инга чувствовала себя рядом с ним, как в капсуле – уютно, тепло и в то же время свободно, а, встретившись с ним взглядом, «заболела». Ей показалось, что она встретила свою любовь. К счастью, некоторое время они не летали вместе, Инга отвлеклась, а когда снова с ним увиделась, поняла, что этот уникум – не для неё. Она даже стала изучать его со стороны, как психолог, – как такое создание находит себе место в жизни. Одно время даже подумывала, что будет писать дипломную работу о людях, которые не умеют вести себя, как все. Но до диплома было далеко, а Стас был очень рад, что в женском коллективе обрёл друга в лице Инги, что она не пыталась его пасти, чтобы потом «оженить» или просто надоедать своими проявлениями влюблённости, которыми доставали его другие девушки.

Иногда Инге перепадали полёты за границу. За границу летал постоянный состав, только в Турцию летали все, стараясь соблюсти негласную очередь, чтобы за сезон успеть загореть и накупаться. Рейс был очень удобным – утром прилетели, вечером улетели. Пять часов, как минимум, можно купаться в синем море.

Стас очень любил летать за границу, но в постоянный экипаж не хотел, чтобы ни от кого не зависеть. Со временем весь их отряд привык к его странностям и, если бы не его доброжелательность, то эти странности воспринимались бы, как капризы избалованного мальчика. Мажором его никто не называл, даже за глаза.

В тот день всё было, как всегда. Чтобы быстрее попасть на пляж, все работали дружно и через два часа после посадки, устроившись в гостинице аэропорта Ататюрк, также дружно ехали на побережье пролива Босфор. Владимир Николаевич тоже поехал с ними. Погода была чудесная – не жара, но искупаться очень хотелось. Чудное место! Одна мысль, что ты купаешься в Европе, а вон там, совсем рядом – Азия, приводила в восторг.

Всем экипажем они дружно резвились в воде, играя в волейбол, постепенно команда таяла, выбираясь на берег, чтобы поваляться на горячем песке.

Все собрались кучкой, только Стас уселся в шезлонг под навесом, сославшись на то, что не любит загорать. Мужская часть команды была, конечно, рада – они не то, чтобы не любили Стаса, но интуитивно ревновали к девчонкам, которые дружно его баловали. Сенечка разместился поближе к Инге, пытаясь развлечь её разговорами об устройстве самолёта ИЛ-86, который сильно отличался от ТУ-154. Инга делала вид, что ей интересно, а сама исподтишка посматривала на Стаса. Какие-то девушки заметили их красавчика, и пытались с ним познакомиться. Стас закрылся журналом и, кажется, захрапел. Девушки передёрнули плечами и отошли. Инга усмехнулась и повернулась к Сенечке.

– Сень, а вот скажи, ты был когда-нибудь в деревне?

– Нет, а к чему это ты?

– Не знаю, но очень хочется в деревню. Вот чтобы луг был, речка, берёзки…, – Инга сделала мечтательное лицо, наблюдая, как лоб Сенечки собирается в хмурую волну. Ещё бы, он – про самолёты, а она про речку. Тьфу, эти девчонки! Так тебе и надо, Сенечка, ехидно подумала Инга, которой до чёртиков надоели его рассказы о том, что ей было совсем не интересно.

– Пошли купаться, – предложил Сенечка, и Инга охотно согласилась.

Как всё-таки здорово – вода, солнце, молодое упругое тело. Э, э, – а вот это уже лишнее – Сенечка под видом попытки помочь ей плавать допустил «вольности». Инга отхлопала его по загорелому торсу (кстати, мужественный и накачанный!) и, нырнув, быстро поплыла. Сенечка за ней. Ему не составило большого труда догнать её и, делая вид, что пытается помочь ей, опять дотронулся до «запретных мест».

– Сень, ты что? Озверел?

– Да, это ты точно подметила. Я не просто озверел, я скоро буду на людей кидаться, как бешеная собака.

– Лечись.

– Есть только одно средство, но оно мне недоступно.

– Живи скромнее, насобирай денег и купи.

– А что? Это идея. Только ты ещё не знаешь, что это за средство. Говорят, что оно не продаётся.

– Ой, ли? Разве в нашей моно капиталистической стране есть что-то такое, что нельзя купить?

– Ловлю на слове.

– Лови. Что же это за лекарство?

– Это ты. И ты прекрасно знала, что я так скажу. Вот я тебя и поймал на слове. Сколько тебе заплатить, чтобы ты стала моей?

– Пошёл вон.

Инга круто развернулась и поплыла к берегу. Ей не нравился этот разговор, но она сама виновата. Она действительно, знала, что он скажет, что лекарство – это она, зачем было его провоцировать? Недовольная больше собой, чем Сенечкой, у которого на уме всегда были только две вещи – самолёты и Инга, Инга и самолёты, она вышла на берег и улеглась рядом с Владимиром Николаевичем, который уже переместился под навес. Не то, чтобы возраст не позволял ему долго быть на солнце, он знал во всём меру. Сенечка демонстративно улёгся на песок рядом с Машей и Викой – девчонками из экипажа.

Инге не хотелось портить такой чудесный день, она присела и стала искать взглядом Стаса. Он сидел под другим навесом, но уже не прикрывался журналом, а разговаривал с какими-то молодыми людьми. Судя по всему, ему нравилось это занятие гораздо больше, чем отбиваться от назойливых девушек. Вот они над чем-то похохотали, потом Стас очень внимательно и даже, похоже, с удивлением слушал одного из молодых людей, потом они все встали и куда-то пошли. Инге стало интересно, а что же дальше? Куда это он собрался, если через два часа они все поедут в аэропорт, а поодиночке ходить им никуда не разрешалось. Она даже не поленилась встать и, следуя украдкой за ними, пошла в ту же сторону по пляжу. Впрочем, укрываться особенно и не надо было. Молодые люди дошли до места, где продавались напитки, и купили что-то, Инге не было видно, но. если Стас выпьет алкоголь, его могут не допустить к полёту. У Стаса проблем не будет, они будут у Владимира Николаевича. Инга поспешила назад, чтобы «настучать» на своего напарника. Он мог подвести всю команду. Владимир Николаевич не разделял её беспокойства, но всё же нехотя поднялся и пошёл следом за Ингой.

Между тем, молодые люди шли уже на стоянку автомобилей. Увидев это, Владимир Николаевич забеспокоился. Если Стас уедет, где гарантия, что он успеет к вылету? Всё-таки не дома. Они с Ингой заспешили, но всё же не успели. Едва молодые люди подошли к шикарной серой машине с ртутно-голубым отливом, явно показывая, какая это хорошая машина, как вдруг, спутники Стаса молниеносно закрутили ему руки и засунули внутрь машины. Машина, взвизгнув тормозами, помчалась к выезду.

Инга с Владимиром Николаевичем остолбенели. В купальных костюмах, без денег и документов, о какой погоне можно было говорить?

– Вы – русские? – пожилой мужчина уже во второй раз спрашивал их.

– Да, – Владимир Николаевич едва очнулся от шока.

– Проблемы?

– Да. У нас на глазах только что украли человека из нашей команды. Времени в обрез, а у нас с собой ни документов, ни одежды, ни денег.

– А вообще они есть?

– Да, есть, – Владимир Николаевич посмотрел на мужчину уже с надеждой.

– Тогда садитесь. Догоним вряд ли. Это «Aston Martin» – спортивная машина, но проследим, куда поехали.

Машина мужчины была намного проще той, которая уже уехала со стоянки, но она так рванула с места, что Инга с Владимиром Николаевичем только молча вцепились в подлокотники.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.