Странный Йоль

Глава 1. Утро после праздника

Скрип-скрип, скрип-скрип, скрип-скрип. Тысячи тонких ледяных снежинок крошились под ногами, издавая звонкий хруст, сопровождающий каждый шаг. Первые розовые лучи позднего зимнего солнца освещали пустынную, укрытую пушистым снежным ковром улицу, делая ее торжественно прекрасной. Что совершенно не соответствовало настроению.

Молодой человек остановился и глубоко вздохнул. В воздух тут же взметнулось облачко пара и мокрыми противными каплями осело на высоком воротнике. Шею неприятно захолодило и мужчина поежился. Вот уже перед глазами замаячили характерные золотые вензеля искомого здания, но он никак не мог заставить себя преодолеть последние метры и переступить его порог.

Полицейский следователь Барнаби Байз был еще совсем юн и зелен, и сейчас стоял прямо посреди улицы, не решаясь приступить к своему первому в жизни оперативному заданию. Особняк, возле которого он топтался, принадлежал едва ли не самому важному человеку Хейлвилля. Мужчина не знал, что именно ожидает его внутри, но определенно догадывался, что ничего хорошего.

Дело в том, что около часа назад в полицейском участке появился совершенно запыхавшийся растрепанный мальчуган и сообщил, что в городском доме Гаспара Кроуна, младшего брата наместника и мецената города Грегори, произошло страшное преступление. Однако на конкретные вопросы подросток ответить не смог, поскольку толком ничего не знал. Лишь пояснил, что его мать, экономка мистера Гаспара, разбудила его спозаранку и велела срочно бежать и привести полицейских, потому что случилась какая-то беда.

Накануне королевство встречало главный зимний праздник – Йоль, традиционно отмечающийся между Самайном и Имболком. Праздник зимнего солнцестояния, знаменующий приход нового года. Йоль всегда праздновали широко и с размахом в каждом уголке Великого королевства, начиная гуляния с раннего утра и продолжая до глубокой ночи. Любимый народный праздник никого не оставлял равнодушным. Поэтому совершенно неудивительно, что на следующее утро после него, во всем полицейском участке только молодой Байз крепко держался на ногах и мог связно произнести несколько предложений подряд, да еще и сложноподчинённых. Накануне Барнаби неважно себя чувствовал, а потому отказался поддержать градус праздничного настроения распитием крепких напитков и пораньше лег спать. Явившись ранним утром в участок, он с ходу получил первое назначение.

В главном вестибюле его увидел дежуривший в праздничную ночь капитан. Смотря на молодого следователя в упор стеклянными глазами и сбивая с ног мощным алкогольным амбре, которого хватило бы, чтоб уложить с десяток королевских гвардейцев, икая и задыхаясь, капитан приказал:

– Эй, ты! Молокосос! Бери этого чмыренка и дуй к его зажравшемуся чмырю! Опять эти белые кости с жиру бесятся!

Глубоко интеллигентный Барнаби справедливо рассудил, что его начальник немного не в себе после тяжелой ночи дежурства и его слова следует расценивать следующим образом: «Уважаемый мистер Байз! Вы главная надежда полиции! Только Вам и более никому я могу поручить столь ответственное дело! Идите за этим юношей в дом его глубокоуважаемого хозяина и разберитесь что там случилось! Полагаюсь на вашу неоспоримую дедукцию и блестящий ум!» исполнительный Барнаби тут же устремился вслед за мальчонкой по нарядным улицам Хейлвилля.

Молодой следователь глубоко вздохнул и решительно вошел в дом вслед за подростком, уже скрывшимся за дверью.

На пороге его встретила пухлая женщина среднего возраста, с красными от слез глазами.

– Прошу Вас, мистер полицейский, – сходу протянула руку она, указывая на двери в конце коридора, – они все там…Мертвые…Это ужасно…

Барнаби, на дух не переносивший женских слез, аккуратно снял цепкую руку женщины со своего плеча и миролюбиво предложил:

– Давайте я сам все осмотрю, а Вы пока немного успокоитесь. Заварите чай, например. Я не отказался бы от чашечки горячего напитка. На улице довольно холодно…

– Да-да, конечно, сей момент, – спохватилась экономка и тут же суетясь умчалась на кухню.

По правде сказать, чай Байз не любил. Еще меньше ему хотелось давиться им в компании плачущей женщины. Но для того, чтобы нормально потом допросить, свидетельницу для начала необходимо было успокоить и пресечь начинающую развиваться истерику. А что успокаивает женщину лучше, чем хлопоты на кухне? Отправив экономку, Барнаби тихонько приоткрыл дверь и осторожно вошел.

В гостиной царил хаос. Некогда нарядно убранная к празднику комната, теперь напоминала поле боя, сплошь усеянное телами павших воинов. Прямо от двери по дорогому паркетному полу тянулись две глубокие колеи, которые уходили вглубь комнаты и обрывались под фаянсовой ванной, стоящей у опрокинутого стола. В ванной лежало тело молодой девушки с длинными медными волосами. Рядом с ней на полу лежал мужчина. Взглянув на него Байз тут же признал коллегу, полицейского следователя из особо важного отдела. Он лежал ничком на полу, придавленный сверху массивным деревянным столом.

Барнаби аккуратно, стараясь не нарушить обстановку, стал шаг за шагом обходить комнату, находя все новые и новые тела. Светловолосый мужчина лежал на боку у окна, запутанный в оборванную портьеру. У дивана, весь заляпанный в красных пятнах и осколках стекла лежал брюнет. Еще одно осевшее тело с темным пятном на лбу было обнаружено у раскрытых створок шкафа. Итого полицейский насчитал пять жертв. Никаких видимых повреждений при первом осмотре, кроме как у мужчины возле шифоньера, выявить не удалось. Значит причины смерти еще предстоит установить. Уже покидая комнату, Байз обнаружил в углу тушку не то козла, не то собаки, с чем-то зажатым в зубах.

Глава 2. Допрос дело тонкое

Прямо в холле, на небольшом столике уже дымились две чашки ароматного свежезаваренного чая. Рядом на блюдце лежали теплые ежевичные кексы. Барнаби прикрыл за собой дверь и присел рядом с ожидающей экономкой. Достав из потрепанной жизнью кожаной сумки блокнот и перо, старательно вывел: «Допрос прислуги».

– Назовитесь, пожалуйста, – попросил он, – как давно Вы здесь работаете?

– Рина Тетелони, – слегка дрожащим голосом произнесла женщина, – у мистера Гаспара я работаю…то есть работала…

Она сбилась и стала шмыгать носом и тереть глаза. Барнаби предчувствуя начинающуюся по новой истерику, поспешил ее успокоить.

– Ну- ну, возьмите себя в руки, – и откусив кусочек свежей выпечки, восхищенно попросил – какие изумительные кексы! Вы просто обязаны дать рецепт для моей матушки!

Миссис Тетелони тут же воспряла духом, активно закивала и что-то затараторила о ржаной муке и вымоченных ягодах. Байзу же оставалось лишь кивать в такт и уверенно рисовать в блокноте каракули, делая вид, что он старательно записывает. Женщины – дай им возможность поговорить на любимую тему, они и нашествие внеземных цивилизаций переживут.

– А теперь давайте вернемся к сегодняшнему дню, – мягко повернул разговор мужчина.

– Я встала рано утром и пошла в гостиную, намереваясь привести ее в порядок после праздника… – пояснила экономка уже более-менее ровным голосом, – и обнаружила в гостиной тело хозяина и всех его гостей…

Пока миссис Тетелони подробно описывала все, что она увидела в комнате и что при этом чувствовала, за стеной послышался странный шум. Прервавшись на полуслове, экономка и следователь изумленно уставились в сторону комнаты, откуда доносилась возня. А через мгновение двери гостиной распахнулись, и в коридор один за другим, хромая и держась за головы, стали выходить «трупы».

Тонкая душевная организация немолодой экономки второго потрясения за день не пережила, и женщина кулем осела вниз. Да и полицейский, по правде сказать, держался на голом энтузиазме. Барнаби, как человек образованный, понимал, что вероятнее всего произошла какая-то чудовищная ошибка и что сему обстоятельству наверняка есть разумное объяснение, но эта мысль теплилась где-то глубоко на задворках сознания. Поэтому сейчас страж порядка взирал на происходящее с широко раскрытым ртом, застыв на стуле каменным изваянием, так и не донеся кекс до рта.

Вереница страждущих между тем чинно прошествовала через коридор в малую столовую по соседству. Последней в колонне шла уродливая хромая собака. Увидев на столике выпечку, она отделилась от остальных и доковыляв до Байза, бесцеремонно сгребла с тарелки всю сдобу и тут же, громко чавкая, умяла. Затем, пошарив лапой по пустой тарелке и не найдя ничего съедобного, вдруг выхватила кекс из рук Барнаби и запихнула себе в рот. Хрюкнув от удовольствия, псина довольно оскалилась и внятным человеческим голосом просипела:

– Наше вам с кисточкой за кексик, – и отсалютовав остолбеневшему полицейскому, направилась вслед за остальными.

Сраженный такой неприкрытой наглостью Барнаби наконец-то отмер и тут же бросился в столовую.

Вызов врача, приведение в чувство несчастной экономки, осмотр пострадавших – все это заняло немало времени. Прошло несколько часов, прежде чем полицейскому удалось допросить каждого участника событий и шаг за шагом восстановить картину предыдущего дня.

Глава 3. Гаспар и Грегори Кроун

Утро вчерашнего дня.

Гаспар

Гаспар вскочил с кровати едва рассвело. Многолетняя привычка, выработанная необходимостью объезжать рано утром любимого коня. Но сейчас в этом не было необходимости. Каир остался в загородном поместье, а Гаспар вот уже неделю жил в Хейлвилле, в городском доме Кроунов на Бон-стрит. После болезненного развода старший брат Грегори рьяно взялся за исполнение обязанностей перед советом и занимался организацией благотворительного бала в городской ратуше в честь празднования нового года. Нежно любя брата и видя отчаяние, с которым тот погружается в пучину работы, Гаспар добровольно вызвался ему помогать, о чем, конечно, тут же и пожалел.

Бесконечный выбор елочек, рюшечек, шариков свечечек, которыми должен быть украшен главный зал, подбор ресторана, составление меню и прочая дребедень вызывали в нем лишь стойкую головную боль и тошнотворный ужас. К концу недели младший герцог был настолько измотан, что уснул, клюнув носом в декольте одной из лучших девочек мадам Тофаны, и даже не успев расстегнуть пряжку ремня. Это была самая дорогая и самая бестолковая ночь за всю его жизнь. Поэтому, наутро Гаспар без сожаления вычеркнул из своего словаря понятие бескорыстная братская любовь и уволил совесть, напрочь отказавшись быть ее реципиентом.

Однако, грандиозный план выведения старшего братца из хандры все же стоило довести до конца. Поэтому, он решил не оставлять Грегори киснуть в одиночестве или еще хуже, встречать новый год в компании дражайшей матушки в родовом поместье. Леди Вильгемина обладала удивительной способностью за считанные минуты доводить до белого каления даже самых кротких праведников. Хотя после того, как раскрылся ее тайный роман с собственным дворецким Альбертом ее светлость немного подрастеряла спесь. Гаспар с удовольствием наблюдал, как его мать, некогда грозная женщина, прячется по углам как шаловливый подросток, отправляясь на тайное свидание с возлюбленным и застенчиво рдеется, стоит только упомянуть имя дворецкого в ее присутствии. Постоянное место их страстных свиданий – фамильная молельня, держалось в строжайшей тайне, и поэтому, естественно, о нем знала каждая собака в поместье.

Сейчас же Гаспар справедливо решил, что брату необходимо общество добрых друзей, способных развеять скуку и пригласил на ужин старинного друга Рэдмонда Тэтчерда и компанию молодых детективов, с которыми очень подружился. Уж кто-кто, а они точно смогут поднять настроение Грегори.

Решив, что уместнее всего будет встретиться на балу в городской ратуше, а затем веселой компанией оправиться домой, младший герцог разослал приглашения и велел экономке подготовить гостиную к приходу гостей.

***

Грегори

Празднично украшенный зал сверкал красными и золотыми бликами гирлянд и мишуры. В воздухе витал терпкий запах хвои, смешанный с ароматом мандарина и гвоздики. Огромные вазы с икебанами из пуансеттии, остролиста и падуба стройными колоннами вытянусь вдоль стен. Грегори стоял посреди пока еще пустой бальной залы и с чувством удовлетворения осматривал результаты проделанной работы.

Через несколько часов ратуша наполнится людьми в нарядных костюмах, зазвучит мелодия зимнего вальса и пары закружатся в вихре танца. Все. Кроме него.

Удел Грегори весь вечер слушать нудное ворчание старого мэра о том, что теперь балы уже не те, что в прежние времена. Хотя эту сомнительную радость можно свести к минимуму, если показаться в начале торжества, а потом незаметно улизнуть домой и встретить новый год в своей постели, в крепких объятиях благословенного сна. Но как только он переступил порог собственного дома, прямо в коридоре его встретил Гаспар и все планы тут же обратились в пыль. Неуемный энтузиазм младшего братца никогда не сулил ничего хорошего.

– У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – с ходу заявил он.

– Еще как смогу, – устало отмахнулся Грегори, – хочешь, проверим?

Гаспар пропустил вопрос мимо ушей и продолжил:

– Я знаю, что ты собираешься сегодня делать! Покажешься для виду в ратуше, а потом поедешь домой, запрешься дома в полном одиночестве с какой-нибудь скучной книгой.

– Не угадал, – торжествующе произнес старший, – я собирался лечь спать. А вот тебе не мешало бы закрыться не с очередной юбкой, а с книгой. Начни с азбуки или детских сказок – они с картинками.

– Я не дам тебе тухнуть здесь в одиночестве! – отмахнулся младший Кроун, – Рори, сегодня же Йоль – главный праздник года! Самое время для веселья! И мы, черт возьми, прекрасно повеселимся!

Услышав ласковое обращение, Грегори невольно расплылся в улыбке. Так младший брат называл его в детстве, а теперь только когда хотел выразить свою привязанность. То есть почти никогда.

– И почему тебя в детстве Крампус1 не забрал? Хотя я каждый год его об этом просил? – задумчиво потер подбородок герцог.

– Просто он не забирает тех, кто еще хуже него. Боится конкуренции, – улыбнулся Гаспар, – а теперь давай тебя прибарахлим. На балу ты должен сверкать, нас ждет насыщенная программа!

И позвав камердинера, младший брат поволок старшего переодеваться к празднику. Поднимаясь по лестнице вслед за неуемным Гаспаром, Грегори серьезно задумался, а не написать ли письмо Крампусу снова?

Глава 4. Кристоф Карье и Рэдмонд Тэтчерд

Крис

Приглашение Гаспара отпраздновать новый год у него, застало Криса за работой в детективном агентстве. Он как раз занимался одним крайне важным делом – разнимал Киру и Шныря, стоя между ними и предотвращая очередную драку ведьмы и ее фамильяра.

Дело в том, что этим утром, делая уборку, подруга обнаружила под лестницей несанкционированную заначку высокоградусной чертячьей настойки. Да к тому же выяснилось, что на ее приготовление Шнырь извел весьма редкие ведьминские ингредиенты, которые трудно достать. И теперь, взбешенная Кира грозилась оторвать своему фамильяру рога, а шкуру пустить на горжетку. Шнырь тоже не оставался в накладе и клятвенно заверял, что за хвост обрежет ей косы, а воротника из него не получится, потому что чертяка тонкий и тощий, а Кира большая и толстая. Услышав такое несправедливое обвинение в свой адрес, подруга от возмущения покрылась красными пятнами и заорала:

– Ну, все! Я на тебя сейчас десяток заклятий вечной трезвости навешаю!

– А я на тебя жалобу в комитет инквизиции накатаю! За жестокое обращение с фамильярами! – парировал чертяка, выглядывая из-за спины друга.

– Ах, Ты! – заверещала Кира и потянулась руками к мохнатому горлу своего неугомонного помощника.

– Успокойся, – пытался вразумить ее Крис, обнимая за плечи и удерживая от дальнейших посягательств на чертячью шкуру.

Как раз в этот момент в гостиной запиликал почтовик, оповещая о приходе корреспонденции. Все трое застыли и уставились на ларец. Первой отмерла Кира и проверив артефакт, потянула другу конверт:

– Тебе пришло, – пояснила она и с любопытством уставилась на письмо.

Вскрыв и пробежавшись по строчкам, Крис сообщил, что Гаспар Кроун приглашает его встретить Йоль вместе, в городском особняке герцога.

– Оооо… – разочарованно протянула подруга.

Несколько дней назад Кира и Крис договорились отпраздновать зимний праздник вместе в своем агентстве и теперь, когда у друга появилась возможность провести этот вечер в более интересной компании в высшем обществе, она, конечно, расстроилась.

Но, только Крис открыл рот, чтобы заверить, что не променяет ее с чертякой ни на каких герцогов, как почтовик запиликал снова, оповещая об еще одном письме. На этот раз на имя подруги.

– О, Гаспар пригласил и меня! – удивленно-радостно воскликнула она.

И после недолгих обсуждений, решено было праздновать Йоль вместе с Кроунами.

Ввиду новых обстоятельств, Крис пораньше ушел из агентства, мотивируя это необходимостью подготовки к сегодняшнему вечеру.

Переступив порог собственного дома, барон первым делом приказал своему камердинеру сложить несколько ящиков фирменного фамильного пороха разного состава и пропорций и лично доставить это все в городскую резиденцию Кроунов. Крис готовил сюрприз для друзей в виде праздничного фейерверка.

***

Рэд

Рэдмонда письмо Гаспара также застало во время работы. Хотя в его случае иного варианта просто и быть не могло. Уже несколько месяцев Рэд все свое время и силы посвящал поимке таинственных черных магов, но пока ни на шаг не приблизился к разгадке. Вот и теперь, лишь взглянув на приглашение, следователь только собрался черкнуть пару сухих строк вежливого отказа, как следом прилетела небольшая записка о том, что детективы из агентства приняли приглашение и будут на празднике в полном составе.

Рэд усмехнулся краешком губ. С недавних пор, очаровательная ведьма Кира стала его нечаянной слабостью. Заканчивая очередной трудодень, он все чаще ловил себя на мысли, что спешит скорее оказаться у ее дома. Пройти по мощеной дорожке вдоль ухоженного палисадника, отворить дубовую дверь, услышав при этом мелодичный перезвон колокольчика. Подкупить вездесущего фамильяра коробкой свежих пирожных или бутылкой бренди и приказать не появляться на втором этаже до утра. Эта ведьма с несносным упрямым характером занозой засела в его сердце, тяжелым наркотиком вошла в кровь и с каждым днем ему требовалась доза все больше и больше.

Гаспар Кроун поступил весьма хитро, указав невзначай, что Кира приняла его предложение встречать праздник вместе, и верно рассчитывая, что Тэтчерд не сможет отказать себе в удовольствии провести вечер в ее обществе.

Следователь посмотрел на часы и нахмурился. Черкнув на листке бумаги короткое «согласен», бросил обратно в почтовик и стал нервно перебирать кипу бумаг на столе. Времени оставалось не так много, а еще нужно было успеть закончить все рабочие дела и заскочить в ювелирный за подарком.

Глава 5. Кирсана Кирстон и чертяка Шнырь

Кира

Сборы к зимнему балу в ратуше были в самом разгаре. Весь шифоньер выпотрошен подчистую, а по спальне развешаны комплекты платьев и туалетных принадлежностей. Посреди всего этого торжественного хаоса стояла Кира в белой батистовой сорочке и кружевных панталонах. Крестив руки на груди, ведьма нервно топала ножкой, мучительно раздумывая какое же платье выбрать.

На празднике соберутся все сливки города, перед ними нельзя было ударить в грязь лицом. Возможно, там даже будет полицейский следователь, Рэдмонд Тэтчерд, а уж для него Кире хотелось выглядеть особенно привлекательной.

– Розовое или золотое? Вот в чем вопрос… – бормотала ведьма, переводя взгляд с одного наряда на другой.

– А какая разница? – донесся из недр шкафа ворчливый голос чертяки.

– Хочу всех поразить, – задумчиво пояснила она.

– Ааа…Так ты тогда прямо в сорочке иди! Хвост ставлю, что никто равнодушным не останется, – посоветовал фамильяр и вылезая, грустно добавил, – А галстука-то нет…

– На кой он мне нужен? – удивилась Кира и потянулась к одному из платьев, – все-таки золотое.

– Не тебе, а мне. Как же можно на балу без галстука? – посетовал тот.

– А кто тебе сказал, что ты туда пойдешь? – нахмурившись уточнила ведьма.

– Постойте- постойте! Как это я не пойду? Как это вы там без меня будете? – возмущенно затопал ножками чертяка.

– Прекрасно будем, – заверила его Кира, – Зачем ты там вообще нужен?

– Штаны подержать, – предположил Шнырь.

– Кому? – сбитая с толку она присела на край кровати.

– Да хоть бы и Крису, – строил теории фамильяр, – Ну или этому…Как его? Следователю твоему!

– При чем тут он? Вообще-то, штаны на нем прекрасно держаться, – произнеся последнюю фразу, Кира слегка покраснела.

– Ну не скажи… – задумчиво протянул Шнырь, – он когда вечером приходит, так они у него еще на лестнице спадать начинают! Я сам видел! Ану, как и на балу спадут? А я, вот он, уже тут как тут, стою их за лямки придерживаю!

Ведьма закатила глаза и, пресекая эти пустые пререкания и странные обсуждения чужих штанов, решительно встала и отчеканила:

– Так! Никуда ты не пойдешь! Ты наказан за свои утренние проделки! Сиди дома и осознавай содеянное!

Фамильяр мгновенно надулся от возмущения, но спорить не стал.

– Я уже все осознал, – обиженно засопел он и повернулся в сторону выхода.

– И что именно? – рассеянно уточнила хозяйка, меняя выбор в пользу розового наряда.

– Что-что? – сердито пробурчал Шнырь в дверях, – что в следующий раз, заначки надо лучше прятать!

***

Шнырь

Чертяка был обижен. Нет, не так. Чертяка был очень обижен. Прямо до зубовного скрежета. Вредная Кира оставила его киснуть дома в одиночестве, а сама умотала веселиться с друзьями на балу. А Шнырюшка тут один. Голодный, холодный. Видите ли, он наказан. И за что?! Подумаешь, браги лишнюю бутыль наварил. Да она же маленькая совсем, всего-то десять литров. Это ж даже заначкой не назовешь! Так, горло промочить. Ну и что, что под лестницей спрятал, а она пролилась, там все равно один хлам валялся! Обувь она, видите ли, испортила. Да если Шнырь захочет, он своей хозяйке сто-пятьсот таких купит! Тухлей… Туфлёв… Или как там правильно? А уж как она орала, когда узнала, что он ее травы трогал! Ох, что было, что было!

– Ах, ты, черт лысый! Зараза рогатая! Пропойца потусторонняя! – верещала ведьма, – Все на свое проклятое пойло извел! Где я теперь новые ингредиенты достану?!

А Шнырь настаивал на своем. Он всегда настаивал на своем, но сегодня утром обнаружил, что свое вдруг закончилось и пришлось взять Кирино. Из всех ее бесценных редких трав, чертяка выбрал самую редкую и самую бесценную – мандрагору. Потому что на ней всегда самая крепкая настойка получается. Ну и подумаешь, взял с полки последний корень. Да он, Шнырь, он ста тысяч таких корней стоит! Вот! А когда не балуется, то и весь мильён! А она его, бесценного такого, метлой – метлой! Одно слово – ведьма! Эх, не ценит его хозяйка, не ценит.

Вздохнув, Шнырь плеснул в стакан горькую из многострадальной заначки и отхлебнул. Потом еще. И еще.

По мере того, как пустела бутыль, глаза чертяки наливались задорным хитрым блеском, а в голове рождались гениальные идеи того, как заслужить прощение. Когда от настойки остались только воспоминания, Шнырь уже был полон энтузиазма и незамедлительно приступил к выполнению намеченного плана по реабилитации себя в глазах хозяйки, а в случае успеха (в котором чертяка ну ни капельки не сомневался) и всеобщего восхищения.

Главная идея состояла в том, чтобы внезапно появиться в доме Кроуна в разгар празднества загримированным под Зимнего Старца и одарить всех присутствующих подарками. Гости, конечно же, обрадуются, а Кира растает и, подумав про себя, какой замечательны у нее фамильяр, простит ему сразу оптом все прошлые грехи и выдаст индульгенцию на будущее. Ну и сам чертяка, разумеется, в накладе не останется, потому что на приемах в высшем свете обычно исключительно вкусно кормят и можно наестся всяких вкусностей от пуза на год вперед. На это, собственно говоря, Шнырь и рассчитывал.

Дело оставалось за малым, найти что подарить, соорудить костюм и обзавестись средством передвижения, куда все это добро можно будет сложить. И фамильяр деловито приступил к работе.

Подарки нашлись тут же: уважаемому герцогу – бутылку игристого, сделанного из редкого сорта ночных фиалок. Крис купил ее у какого-то ужасно важного винодела в самой столице, а Кира отложила, чтобы потом всем вместе отпраздновать ею годовщину открытия детективного агентства. Но это ничего страшного, они обойдутся. Ему, Шнырю, нужнее. А пить вообще вредно для здоровья, это уж он по себе знал.

Крис – любит читать, значит ему надо книгу дарить. Чертяка как раз недавно, в поисках очередной заначки, обнаружил у Киры под подушкой книжечку. Красивую такую, с картинками. «Любовная любовь» называется. Сути иллюстраций чертяка не понял, но яркие цвета ему понравились. Она-то и пойдет на подарок другу.