Башня пяти миров. Поверь, тогда полетишь – 2

Вот вы, наверное, думаете, что автор, когда поставит точку в конце книги, радуется законченной работе? Ну, вообще-то да, радуется. Ещё радуется, когда получит книжку из типографии – новенькую, красивую, и представляет, как читатели держат её в руках и тоже радуются, что сейчас откроют её и прочитают какие-нибудь интересные приключения. Или, может, не очень радуются, потому что читать их кто-нибудь (например, мама или бабушка) заставляют. Но автор всё равно надеется, что книжка и ему тоже понравится, только пусть откроет и начнёт читать. Ну, вот такие они все, авторы. Хочется им, чтобы их книжки читали.

Но не только авторы радуются, когда их книжки читают. Открою вам страшно секретную тайну: герои книг тоже радуются, когда кто-то открывает книжку и начинает переживать все их приключения, или просто увлекается ими, их жизнью. Ведь они, эти книжные герои, на самом деле живые! Да, да! Живые, как мы с вами! Вы скажете, что такое не может быть, потому что автор их придумал. Ну и что с того, что придумал? А, может, совсем не придумал, а подсмотрел кого-то из соседей и только дал ему другое имя. Может, какие-нибудь книжные Саши, Маши и Павлики на самом деле ходят с вами в один класс или играют с вами в одном дворе, только звать их могут по-другому. Так вполне может быть.

На одной встрече с ребятами меня спросили, как я придумываю книги? Так вот, скажу вам честно, я их не придумываю. Двойников реальных мальчиков и девочек, выбранных мной для новой книжки, в какой-то степени можно, конечно, считать придуманными. Они умеют немножко больше, чем настоящие ребята, и приключения у них бывают уж очень невероятные. Ну, так на то она и книжка, тем более, если книжка эта приключенческая или фантастическая – тут и герои должны соответствовать. Так вот, буквально с первых строчек книги, едва герои обживутся и осмотрятся куда попали, все они оказываются вдруг настолько самостоятельными, что прямо ужас какой-то! Я говорю «самостоятельные» потому, что не хочу называть их просто непослушными хулиганами, так как это будет непедагогично, но порой так и тянет назвать их именно ТАК. Но, вообще-то, на самом деле они ребята хорошие и ведут себя иногда слишком самостоятельно потому, что хотят рассказать вам свою историю лучше, красочнее и интереснее.

Проще говоря, и это как раз самый-самый большой секрет, это не я пишу книгу, придумывая приключения для её героев. Это они, герои книги, просто показывают мне свои приключения, а мне остаётся только записывать их похождения. Иногда они слишком увлекаются и рассказывают мне такие небылицы – что прямо хоть стой, хоть падай! Приходится их тогда приземлять на землю с высот парения разыгравшейся фантазии. Но, представляете, они начинают со мной спорить и доказывать свою правоту! Я говорю, что такого не может быть, а какой-нибудь десятилетний шпингалет с веснушками на носу посмотрит на меня так снисходительно и пожмёт неопределённо плечами, сказав, что это у нас, взрослых, так не может быть, а у них запросто и в порядке вещей. И вдруг понимаешь, что это на самом деле так. То, что кажется невозможным для взрослого человека, в мире девчонок и мальчишек обычное рядовое и ничем не примечательное дело. Даже стыдно становится, что сомневался сначала в чём-то или в чьих-то словах. И понимаешь вдруг, что что-то подобное когда-то давно происходило с тобой самим, и считалось в те времена вполне естественным делом, но вот вырос, повзрослел и забыл.

Вот так мы с моими героями вместе пишем новую книжку. Они рассказывают, а я записываю. Так что особой моей заслуги в приключениях героев вроде как и нет. Ну, если не считать трудов обычного записатора.

Так же случилось и в этот раз. Ну, почти так же. Сам не ожидал, что так получится. Но я не жалею и, скажу честно, даже рад, что поучаствовал в настоящем приключении!

1. Матик

Авторский тираж книги «Поверь, тогда полетишь!» доставил мне курьер. Первым делом я побежал на почту и отправил Павлику три экземпляра книжки. Рассчитал так: одну сестрёнкам-подружкам Павлика; одну тёте Лизе и одну для Элика. Для самого Павлика посчитал отправлять книжку в Глухолесье нецелесообразным. Отдам ему здесь, когда вернётся после каникул, а их ещё добрая половина лета и даже чуть больше. Вложил в бандерольку записку, чтобы Павлик позвонил мне, как только получит книжки. Всё, что обещал, сделал и на этом успокоился, засел за написание новой книжки под названием «Корректировщик» – это продолжение истории ребят… Ну, не скажу, пока не допишу, а то вдруг не получится чего-то…

Короче говоря, в повседневной жизни почти ничего не изменилось. А лето за окном играло всеми красками, какими только можно. Как-то незаметно отцвела сирень, а потом так же быстро засыпали пухом улицы и дворы старые тополя. В один из дней, возвращаясь с покупками из ближайшего магазина, учуял запах цветущей липы. Остановился и огляделся. Двор, который знал не один десяток лет, вдруг показался незнакомым. С удивлением посмотрел на когда-то тоненькие, посаженные жильцами тополя, вымахавшие выше пятого этажа. А вот берёзка, которую сам посадил когда-то, шумит свисающими длинными и тонкими ветвями, тоже выросла, но немного ниже тополей. Много машин стало. Владельцы потихоньку обживают газоны, устраивая для своих машин персональные парковочные места, укладывая на траву бетонные плиты. А вон площадка, где всегда мальчишки гоняли мяч. Даже ворота на своих местах, да вот только на поле всего три мальчугана… Когда-то были полнокровные футбольные команды, а сейчас редко можно увидеть на нём юных футболистов. Впрочем, может это сейчас так, потому, что многие уехали из города на каникулы? Хотя и в мае там было не намного больше игроков.

Почему-то стало немного грустно. А когда грустно, что полагается делать? Правильно – полагается грустить! Вот и я сел на скамейку у подъезда и загрустил. Спросите, о чём я вдруг загрустил? А я не знаю. Просто загрустил и всё! Вот сидел так один на скамейке и грустил. Долго грустил. Целых две или три минуты, пока не пискнул сигнал открывшейся двери подъезда, и оттуда не появилось незнакомое мне существо лет девяти или десяти. Скажу вам, всех представителей мальчишечьего племени в своём подъезде я знаю поимённо и чуть ли не с детсадовского возраста, а то и раньше. Но этот представитель племени юных охламонов мне был незнаком.

Буквально вижу, как возмущённо оскорбились некоторые читатели, в основном, конечно, взрослые. Как это я посмел незнакомого мальчика сразу причислить к охламонам, ведь в их понятии это бестолковый, ленивый, и к тому же неопрятно одетый человек. В общем – что-то этакое отрицательное. А вот напрасно возмущаются! Если разобраться, слово «охламон» совсем даже не оскорбительное и не несёт в себе чего-то отрицательного. Корни у этого слова греческие. Есть у них такое слово, как «охлос» означающее в переводе на наш язык «толпа» или «масса людей». Есть у них и слово «монос», означающее по-нашему «один». Вот и выходит, что «охламон» это просто «один из толпы» или «один из массы». Поэтому, если назвать человека охламоном, это совсем не значит оскорбить или унизить его. Проще говоря, охламон – это один из многих, или, коротко, «один из».

Ну, так вот: появившийся из дверей «один из…» вовсе не был похож на какого-то оборванца или неряху, часто ассоциируемых с вполне благородным и благозвучным словом «охламон». Этот представитель мальчишечьего племени был вполне интеллигентного и опрятного вида.

Худенький мальчуган был одет в новую белую футболку, заправленную в серые трикотажные шортики, по современной моде несколько длинноватые, белые носочки и такие же кроссовки. На левой коленке темнела недавно полученная болячка. Честно говоря, я в своей жизни очень редко встречал мальчишек, у которых не были бы ободраны коленки. Этот человечек не был исключением. Наиболее вероятная причина болячки была в руках мальчика – он вышел с самокатом.

Едва он посмотрел в мою сторону, у меня что-то ёкнуло в груди. На меня глянули необычайно большие для обычного мальчишки серые глаза с большими, как крылья бабочки, ресницами. Несколько растрёпанная причёска его скрывала уши, нос курносый, тонкие губы. Прикрыв глаза, я попытался прогнать наваждение, уж больно сильно мальчишка был похож на героев недавно законченной книжки. Именно такими большеглазыми были мальчишки-эльфы. Слишком я увлёкся своими книжными героями, что они мне теперь в каждом уличном ребенке видятся! Вот открою сейчас глаза, наваждение исчезнет и мальчишка будет самым обычным!

Открыл. Наваждение никуда не делось. То есть никакого наваждения не было, а мальчик был. Всё тот же большеглазый и красивый. Шальная мысль тут же прилетела в голову: «Интересно, а ушки у него острые или нет?» Но я тут же устыдился и прогнал её.

– Здрасьте! – звонким голосом поздоровался мальчик и улыбнулся обаятельной улыбкой.

– Здравствуйте, молодой человек! Позвольте поинтересоваться, вы кто?

– Я тут живу. Уже неделю целую.

– Во как! А я и не знал! Один живёшь или с родителями?

– Мама, папа, сестрёнка и я. Мы тут квартиру купили и переехали.

– Ага, понятно! В двадцать седьмой квартире, значит?

– Да.

– Ну и я тут живу. Можешь звать меня дядя Витя, а как мне тебя называть?

– Матик, – сказал мальчишка, ойкнул, смутился и тут же поправился: – Матвей, то есть… Это сестрёнка меня так называет, ну и мама тоже.

– Матвей – это хорошо! Имя такое солидное, настоящее мужское, – кивнул я и улыбнулся. – А Матик мне тоже нравится! Звучит красиво и ласково. Ничего, если я иногда тоже буду так к тебе обращаться?

– Можно, – чуточку подумав, кивнул мальчик. – Я привык. Да и ребята уже знают это.

– Да? Ты, похоже, время зря не терял. Уже со всеми во дворе перезнакомился? С кем-нибудь подружился?

– Нет, не со всеми. Люди же на каникулах, многие разъехались на лето. Вот август придёт, тогда со всеми познакомлюсь, а пока только с Витей с шестого этажа и с Настей с третьего.

– Да, сейчас многих нет в городе. Ну да ничего, успеешь ещё со всеми перезнакомиться. У нас во дворе ребята общительные и интересные. Не только в нашем подъезде, в соседних тоже хорошие ребята живут. Да сам скоро увидишь.

– Я понимаю, – опять кивнул Матвей. – Только без друзей время долго тянется. В старом доме у меня были два друга, мы с ними целыми днями вместе играли – было весело и интересно. А тут пока ещё новые друзья появятся!

– Ты же с Витей и Настей подружился вроде бы? Сам же сказал.

– Пока только познакомился. Витю вчера на дачу увезли, а Настя… ну, она же девочка, ей интереснее с моей сестрёнкой, чем со мной.

– Тогда сочувствую тебе. Остаётся только на самокате кататься, что полезно, так как на свежем воздухе и какие-никакие, но физические нагрузки, или в компьютере зависнуть, что совсем не полезно и даже вредно.

– Мама с папой тоже говорят, что вредно, если больше трёх часов в день.

– Правильно они говорят.

– Наверное. Поэтому я больше трёх часов за компьютером не сижу.

– Зато больше времени остаётся для прогулок и игр на улице. Или можно ещё книжку почитать. Ты читать книжки любишь?

– Если интересные только.

– Ну, это уж само собой разумеется – неинтересную книжку читать неинтересно. Что-нибудь сейчас читаешь?

– Я начал читать одну книжку, но она на компьютере, а мне больше трёх часов не разрешают. Поэтому не каждый день получается.

– А не пробовал бумажные книги читать?

– Конечно, читал! – возмутился мальчик. – Я, всё-таки, в четвёртый класс перешёл! У нас дома есть несколько книг. Только я уже всё прочитал, кроме толстых книг для взрослых, а новые мы давно не покупали. В магазине дорого, а в интернете дешевле, да ещё там можно бесплатно иногда скачать.

Ну вот, дожили… Десятилетний мальчишка знает, что в интернете можно бесплатно скачать… При таких знаниях с раннего детства разве можно ожидать, что настоящие бумажные книги будут покупать в магазине? Это вам не семидесятые или восьмидесятые годы прошлого века, когда за хорошей книжкой в магазинах очереди выстраивались. Другие времена, однако!

– Да, в электронном виде, конечно, дешевле, но зато бумажную книгу можно с собой в постель взять и под одеялом с фонариком читать, как мы читали когда-то.

– Зачем книжку под одеялом читать с фонариком? – удивился Матвей.

– Чтобы быстрее прочитать, потому что завтра утром её надо будет отдать другому мальчику или девочке из класса. У нас на хорошую книгу очередь была, кому когда читать.

– Да ну! Правда, что ли?

– Честное слово!

– Офигеть!

– Ну а что ты хотел? Интернета в те времена, когда я был таким, как ты, не было. И планшетов не было. И сотовых телефонов со смартфонами тоже не было. Много чего раньше не было из того, что есть сейчас.

– А что было?

– Было кое-что, чего сейчас нет. Но, Матик, об этом за пару минут не расскажешь. Ты же собрался покататься?

– Ага!

– Беги, катайся. Может, ещё с кем-нибудь из ребят познакомишься. А захочешь выбрать книжку почитать, настоящую, бумажную, приходи ко мне, у меня большая библиотека дома. Только обязательно спроси разрешение у мамы или папы, а ещё лучше приходи вместе с кем-нибудь из них – познакомимся.

Пообещав обязательно зайти, Матвей укатил на своём самокате. Приглашая его зайти за книжкой, я не был уверен, что он на самом деле забежит ко мне когда-нибудь. Ну не любят современные дети сейчас читать книжки так, как мы когда-то читали. А если и читают, то, конечно, больше электронные варианты, чем бумажные. Во многих семьях на самом деле может стоять выбор, что сегодня купить: книжку для ребёнка или что-нибудь из продуктов. Такие времена настали. Но, как говорится, было бы предложено, а примут предложение или нет – это уже их дело.

На следующий день я снова увидел Матвея, правда, издалека. Я отправился на прогулку, а он занимался на спортивном пятачке – есть у нас такое место во дворе, где с десяток разных тренажёров установлено. Видел меня мальчик или нет, не знаю. Через двор кричать как-то неприлично, а подходить и отвлекать его от занятия я не стал. А на третий день небо затянуло серыми тучами, и зарядил какой-то совсем не летний, а скорее похожий на осенний, дождик. Во второй половине дня дождик перешёл в ливень, а к вечеру вообще разразилась гроза.

Честно говоря, я люблю дождь. Не те струи воды, что называются дождём, а именно ДОЖДЬ. Да, вот так, как написал большими буквами. Тот дождь, что для людей лишь потоки льющейся с небес воды – только прикрытие, камуфляж настоящего ДОЖДЯ. Настоящий ДОЖДЬ – это живое существо, которое может рассказать о многом. Он может не только разговаривать с теми, кто способен его услышать, но даже петь и играть музыку. Надо только уметь слушать.

Настоящий ДОЖДЬ могут слышать почти все мальчишки и девчонки, если, конечно, сами захотят этого. А те, кто захотел услышать и смог это сделать, уже бонусом получают возможность разговаривать с ним и даже петь вместе песни. Да! И не возражайте мне, потому, что я знаю это наверняка! Способность слушать и беседовать с дождём пропадает у большинства людей, стоит им только вырасти. Или, вырастая, люди становятся менее любознательными, чем были в детстве, или, что скорее всего, просто забывают свои возможности за горой свалившихся уже взрослых проблем и забот. Но некоторые взрослые всё-таки могут слышать дождь и даже разговаривать с ним. Я тоже не забыл это умение, которым обзавёлся ещё мальчиком, и всегда рад поговорить со своим давним другом, когда он появляется за окном.

Вот и в этот раз шаловливый ветерок швырнул в моё окно горсть дождевых струй, довольно громко пробарабанивших по стеклу. Это было приглашение поговорить. Я вышел на лоджию и открыл одну из створок окна.

– Привет! Давненько тебя не было. Где пропадал?

– Дела были. Чего мне твой город мочить, когда вода на полях нужна. Вот теперь всё, что надо, взошло, можно и твой город помыть. А то, смотрю, запылились тут без меня.

– Ну а как же! Кому, кроме тебя, под силу всех умыть сразу?

– Совсем обленились! – проворчал Дождик. – Вот раньше, помнится, поливальные машины по улицам ездили, смывали лишнюю пыль и грязь. Деревья и трава умытыми были и водой напоенные. А сейчас что?

– А что сейчас?

– А сейчас ещё только июнь, а некоторые деревца уже засыхают, потому что никто их не напоит лишний раз. Ну и не лишний раз тоже не напоят. Раньше ваши дворники знали своё дело, не то, что нынешние!

– Тут ты всецело прав, друг. Но изменить это не в моих силах.

– Да знаю я. И в силах не в твоих, да и дело это не твоё. Не обращай внимания, это я так, по-стариковски ворчу.

– Когда это ты ворчуном стал?

– Долго живу, много видел, много сейчас чего вижу. А ещё больше слышу. Знаешь, интересно бывает иногда услышать о ком-нибудь знакомом. Так удивительно, порой, слухи переплетаются, что вроде бы предмет слухов в одном мире находится, а говорят о нём ещё и в других мирах.

Я усмехнулся в душе – это я уже слышал от Дождя, когда «Лабиринт Гроя» в некоторых местах обсуждать начали. Это ведь Дождь рассказал мне, что книжка эта неведомыми путями добралась до Запределья и стала там довольно популярной. Впрочем, неведомыми путями – это только с нашей точки зрения, а с точки зрения жителей Запределья ничего неведомого тут нет. Ну, черти – народ специфический, пронырливый, было бы странно, что они оставят без внимания книжку об одном из их мальчиков.

– Если ты опять про книжку о чертёнке, то эта новость совсем не новая. Наверное, ты на самом деле старым стал, раз одни и те же слухи дважды приносишь.

Дождик возмутился, протестующе застучал дождинками по стеклу и подоконнику, даже маленький вихрь бросил мне в лицо горсть капель. Но я не обиделся. Наоборот, улыбнулся и засмеялся. Такие пикировки между нами обычное дело.

– Ничего не старые слухи! Я бы сам не стал говорить тебе одно и то же второй раз. Это совсем другое и даже из другого мира. Но если не хочешь, могу не говорить.

– Говори уже, раз начал. Интересно, что ты там ещё услышал. Опять обо мне или о ком другом?

Желая слегка помучить меня, мой собеседник на некоторое время умолк, лишь мерно постукивал каплями по стеклу и подоконнику. Характер он выдерживал, понимаете… Но я тоже ждать умею, ведь не мальчик уже. Наконец, ему надоело испытывать моё терпение, и я услышал:

– Ты, вроде бы, мне друг, но почему не сказал, что написал новую книжку? Работаю я, значит, в значительном отдалении от сего места, можно сказать даже в другом мире, и, вдруг, слышу знакомое имя. Прислушиваюсь, а это, оказывается, обсуждают новую книжку одного товарища, который забыл сообщить о ней своему старому другу. Пусть тебе будет стыдно за это!

– Мне уже стыдно! Давай, не тяни уже! Что ты там нового услышал?

– О, друг мой! В одном городе есть дворец королевского семейства целого народа. Как я понимаю, ты сам никогда этот народ не видел, но сумел сочинить о нём книжку. Так вот я подслушал, что книга очень там всем нравится и королевский совет принял какое-то решение, чтобы укреплять связи между мирами.

– Какое решение-то?

– Тут я не уверен, что услышал всё правильно. Вроде бы они хотят то ли обмен послами устроить, то ли чего-то другое наподобие этого. В общем, там какие-то колдуны или волшебники чего-то придумали и могут отправлять их народ в ваш мир. А мальчик из вашего мира у них уже очень даже известный и даже популярный.

– В этом мире, конечно же, живут летающие люди, которых у нас называют эльфами, да?

– Можно подумать, что тебе было трудно догадаться, если я уже упомянул твою новую книжку.

– Это не трудно. Трудно поверить в другое.

– Во что это тебе трудно поверить?

– В то, что ты смог подслушать разговор летающих людей, которые на самом деле эльфы. Они же не по-русски там разговаривают, у них свой собственный язык есть. Синдарин называется. Ты разве знаешь язык эльфов?

Дождик помолчал, нервно бросая в стекло горсти брызг. Явно сердился. Потом я услышал:

– Вот по человеческим меркам ты взрослый, даже почти старый человек, но иногда ведёшь себя на уровне несмышлёного первоклассника. Неужели трудно понять за полсотни лет нашей дружбы и общения, что я знаю абсолютно все языки на этой планете? Все существующие и все давно забытые. Также сразу буду знать все языки, которые появятся в будущем. А поскольку на этой планете несколько разных миров со своими обитателями, то и языки жителей других пространств я знаю тоже. И не задавай глупых вопросов, типа «Почему?» Потому, что я дождь, а дождь идёт сразу на всех пространствах этой планеты, сколько бы их ни было. Планета-то одна! Эх ты! До элементарных вещей не додумался, хоть седая борода! Короче говоря – ты меня своим недоверием обидел, поэтому вторую часть того, что я услышал, сейчас я тебе не скажу!