Мегалион или когда умолкают свирели. Часть 1 Возвращение Светозара

Начало

В век стремительного развития интернета, искусственного интеллекта и робототехники, когда люди чаще общаются друг с другом с помощью всевозможных гаджетов, чем делают это лично, встречаясь где-нибудь на улице или в гостях, в одном тихом провинциальном городке, где жизнь протекала ещё в основном по-старому, размереннее, чем это происходило в других, более крупных, городах страны, произошла невероятная история с одним из самых обычных горожан, о котором я и хочу вам с удовольствием поведать.

А было всё так. В городе, о котором пойдёт речь, на улице Театральной в обычной панельной пятиэтажке, построенной ещё во времена бурных пятилеток и грандиозных строек, когда города на широких просторах нашей страны возникали, как грибы после дождя, проживал мужчина неприметной внешности, лет пятидесяти, с большими добрыми глазами. Седина уже слегка коснулась его головы, но при этом не старила, а даже наоборот, придавала некоторую импозантность. Выглядел он всегда бодрым и полным оптимизма, хотя, как и большинство людей его возраста, тоже иногда впадал в некоторое уныние из-за одолевающих время от времени проблем со здоровьем и неспокойной ситуации в мире.

Григорий Сергеевич был женат на женщине лет сорока, довольно яркой внешности, для нетребовательного ценителя женских прелестей – почти красавице. Её большие глаза с длинными пушистыми ресницами под слегка вздёрнутыми тонкими бровями вместе с ослепительной и немного кокетливой улыбкой успели разбить немало мужских сердец этого небольшого городка. Однако было в её лице и нечто магическое, даже мистическое, особенно во взгляде, что нередко пугало и настораживало людей. Бывало, человек начнёт с ней разговор, а посмотреть прямо не может, крутит головой по сторонам, а в глаза не смотрит. Что-то тяжёлое, недоброе таилось в их глубинах, хотя в целом его жена производила на большинство людей довольно приятное впечатление.

Пара была хороша, но соседи поговаривали, что в семье у них не всё в порядке, лада нет. Детей тоже не было. Кто-то слышал, будто она наотрез отказывалась их заводить, объясняя это тем, что от детей мало прока, но при этом много лишнего шума, а при её очень ранимой психике это недопустимо. Лидия Петровна очень много работала и, как говорили знающие соседи, была на особом счету в администрации города. Случалось, что она подолгу задерживалась на работе, возвращаясь домой поздно ночью, как правило, на автомобиле самого градоначальника, при этом нередко навеселе. Ходили слухи, будто сам градоначальник и есть её любовник, а если и не он, то кто-то из его ближайшего окружения. Водитель всегда подвозил её к самому подъезду и галантно открывал ей пассажирскую дверь, помогая выбраться из автомобиля. Она, небрежно махнув на прощанье ручкой, быстро исчезала в тёмном подъезде уже дремлющего дома. Пожелав ей доброй ночи, водитель спешно уезжал, громко рыча мотором и оставляя клубы едкого дыма, чем немало злил жильцов дома, страдающих периодической бессонницей.

Григорий Сергеевич всегда терпеливо ожидал супругу и, как только она возвращалась с работы, тут же выключал в своей комнате свет и ложился спать. Никто ни разу не слышал, чтобы он когда-либо ругался с ней или скандалил, хотя поводов, с точки зрения соседей, было предостаточно. Всё, что происходило между ними за дверью внутри квартиры, было покрыто тайной. Однако недостаток такой информации с лихвой восполняли сердобольные соседи и жадные до пересудов дамы уважаемого возраста. Поговаривали, что Григорий Сергеевич, а именно так уважительно к нему обращались почти все жильцы дома, вообще никогда с женой не ругался. Напротив, сама Лидия Петровна время от времени устраивала ему шумные скандалы, нарушая покой во всём доме, как специально, поздними вечерами, когда народ уже готовился ко сну. Григория Сергеевича слышно не было, а вот её голос был просто невыносим. За что можно было ругать такого замечательного мужчину, для многих женщин оставалось полной загадкой. Большинство соседей с большим уважением относилось к нему, некоторые его просто жалели, но почти все дружно недолюбливали его жену.

Человеком Григорий Сергеевич был действительно хорошим: всегда приветливый, доброжелательный, готовый любого поддержать в трудную минуту словом и делом, оказать необходимую помощь, даже если его об этом не просили. Утверждали, что в прошлом он служил в армии, а, дослужившись до майора, уволился и теперь пребывает в запасе, на пенсии. Также поговаривали, что у него в прошлом была семья – жена и двое детей, но однажды в автомобильной аварии он разом всех потерял, сам же отделался только незначительными травмами. Он долго после этого пребывал в депрессии на нервной почве, не узнавал людей и, сплетничали, был в длительном запое, но со временем сумел справиться со своим горем и частично восстановиться. Многие эпизоды из жизни до аварии он напрочь забыл, а поэтому и говорить об этом не любил.

Однако почти сразу после трагедии на его жизненном пути встретилась Лидия Петровна, и они довольно скоро сыграли свадьбу в кругу самых близких друзей. Спустя какое-то время, как рассказывали, они переехали жить с берегов у Чёрного моря в места лесистые и мало заселённые людьми, где хотели начать жизнь с чистого листа. Городишко, в который они переехали, был опрятный, с довольно интересной архитектурой – удобными тихими улочками с домами преимущественно дореволюционной постройки и своей особенной историей. Удивительно красивые парки и скверы, густо раскинувшиеся вдоль центральных кварталов, составляли предмет особой гордости горожан и были излюбленным местом их ежедневных прогулок. Благодаря новому градоначальнику в городе поддерживали почти идеальную чистоту, вдоль улиц, особенно новых, высаживали молодые кедры, ели, можжевельники, обустраивали красивые цветочные клумбы. И воздух наполнялся чудесным ароматом душистой хвои и многочисленных диковинных цветов.

Вокруг города со всех сторон пышно произрастал густой лес. Только река с кристально чистыми и всегда холодными водами, огибая город по периметру, мешала лесу задушить его в крепких объятиях. Она полнилась всякой-разной рыбой, но рыбаков вдоль берега можно было встретить нечасто: в верхнем течении река собирала много лесных коряг и волокла их быстрым течением вдоль всего города. Григорий Сергеевич редко рыбачил, а если и ловил что-нибудь, то больше для удовольствия. Заядлым рыбаком он точно не был, но очень любил рассказывать удивительные байки про рыбалку. Рассказчиком он был хорошим, и, хотя все знали, что истории у него в большинстве придуманные, слушать его любили, потому как окончание любой истории у него всегда было неожиданным и непременно весёлым.

Однако более всего ему нравилось ходить по грибы новыми нехожеными тропами. Благо их в лесу было великое множество, и они буквально манили его таинственностью и нетронутой наготой. Там, в объятьях полной тишины, он по-настоящему отдыхал душой и телом, предаваясь размышлениям о смысле жизни, о своём месте в ней и о человечестве в целом. Где-нибудь, куда едва ли хаживал кто из местных, он обязательно находил небольшую полянку, утопающую в цвете душистых лесных трав, аккуратно устраивал там ложе и предавался любимым размышлениям. Погрузившись в раздумья, Григорий Сергеевич мысленно перемещался куда-то далеко-далеко, где никогда до этого не был, но где почему-то всё оказывалось удивительно знакомым. Там не было бесконечной городской суеты, раздоров и вражды между людьми, войн и конфликтов, все жили простой и одновременно счастливой жизнью. Пролежав так пару часов и насладившись уединением, он неторопливо вставал, отряхивал одежду и тут же где-нибудь невдалеке обязательно находил полянку, полную великолепных белых грибов. Конечно, там были и другие грибы, но более всего Григорий Сергеевич любил именно белый за его чудесный аромат и прекрасный вкус. Собрав урожай в небольшой бумажный пакет, он где-нибудь в сторонке обязательно тщательно перебирал грибы, внимательно осматривая и очищая от листвы и веточек. Только вдоволь налюбовавшись ими и отобрав самые лучшие, он быстро вставал и лёгкой походкой направлялся домой.

Лидия Петровна была полной его противоположностью. Она не любила лес и даже, казалось, побаивалась его угрюмой тишины и загадочности. Не одобряла она и частых походов туда мужа, устраивая ему периодически взбучки, переходящие порой в скандалы. Аргументов весомых у неё почти не было, и потому она всякий раз начинала, примерно одинаково:

– Опять в лес ходил? Ну чего тебе дома не сидится?! Уже забыла, когда в последний раз выходные вместе проводили. Грибы опять приволок? Ну кому они нужны, мужики, если ходят в лес, то приносят в дом добычу. Соседи со второго этажа кабана на днях резали, а ты с кульком листьев приходишь и светишься от счастья, как ненормальный.

Григорий Сергеевич действительно, каждый раз собирая грибы, перекладывал их листьями, чтобы они в пути случайно не повредились. На упреки жены он вяло отвечал:

– Лида, ну что ты опять за своё, одну и ту же пластинку ставишь. Эти соседи, видела, какие толстые, а ты у меня стройная, как берёзка. Да и аромат какой от грибов, чувствуешь? Разве можно сравнивать белый гриб и мясо вонючего кабана?!

Он глубоко втягивал носом воздух, показывая всем видом, как ему приятно дышится, а жена, возмущённо уперев в крутые бёдра руки, повышала градус разговора:

– Да ты посмотри, во что одежду превратил? Только постирала, погладила, и вот опять всё стирать нужно. За тобой в лесу голодный медведь, что ли, гоняется? Все вещи в каких-то ветках, листьях, комках земли. Ладно, кабан тебе не мясо, на худой конец, хоть бы зайца или куропатку принёс. Ну зачем ходить туда без толку, да ещё на целый день?

Григорий Сергеевич, слегка усмехнувшись и махнув безнадёжно рукой, уходил в свою комнату, давая понять, что продолжать этот разговор не хочет. Лидия Петровна не унималась и, уже повторяясь, продолжала бросать ему вслед:

– Друзья твои, взять того же Валерку с третьего этажа или Матвея-собаковода, каждые выходные подработку какую-нибудь находят, деньги в дом несут, а ты неизвестно где целыми днями пропадаешь и заявляешься с пустыми руками, точно Иванушка-дурачок.

Жена в последнее время стала частенько называть мужа Иванушкой-дурачком, особенно после того, как он стал то и дело по-соседски, абсолютно бескорыстно, помогать всем, кто бы к нему ни обратился за помощью, например, занести на этаж тяжёлые вещи, вскопать грядку, помочь с ремонтом машины или ещё чем-нибудь. Он готов был уйти куда угодно, лишь бы не оставаться дома. Это, естественно, злило Лидию Петровну, выводило из равновесия, ввергая в состояние почти ненависти.

– Всю душу в него вкладываешь, а он и поговорить не хочет! – продолжала причитать Лидия Петровна. – Ну что я в нём нашла, за что мне такое наказание, всю жизнь мне загубил, никакой радости, и ещё издевается. Тебе что, больше делать нечего, как по лесам шастать? – уже окончательно отчаявшись, обращалась она к мужу через закрытую дверь. – Соседка с квартиры напротив опять приходила, просила помочь, смеситель в ванной починить. У нас что, бюро добрых услуг открылось, чего они все к нам прутся за помощью или у тебя дома дел нет?

Григорий Сергеевич отвечал ей через дверь что-нибудь невнятное, отмахиваясь, словно от назойливой мухи:

– Ну хватит, успокойся. Смеситель – это пустяк, придёт время, может, и нам помогут.

– Вот именно, ключевое слово «может», – не унималась супруга.

Так проходил день за днём, и вот однажды Григорий Сергеевич неожиданно пропал. Не то чтобы уехал куда или запил, а пропал, и с концами. День не объявлялся, два, неделю, месяц… Полиция успокаивала, что ищут, а человека нет, и никто не знал, куда он мог деться. Соседи поговаривали, что жена всё-таки извела своего мужика, и он, бросив всё, уехал к себе на родину. Лидия Петровна утверждала, что муж, как обычно по выходным, ушёл в лес, оставив записку, а назад не вернулся, но ей из соседей, конечно, никто не верил. Одним словом, ни в лесу, ни где-либо ещё его найти не смогли.

Так прошло без малого десять лет, об этой истории уже все забыли, как вдруг однажды Григорий Сергеевич объявился живой и здоровый, да такой, будто десяти лет и не бывало, даже помолодел с виду.

Лидия Петровна вышла замуж за кого-то из коллег по работе. Одиночеством долго не мучилась, продала квартиру и куда-то упорхнула. Григорий Сергеевич известиями не сильно огорчился, а лишь улыбнулся и с облегчением вздохнул.

Больше эту тему никто не затрагивал, людям было и так всё понятно.

Конечно, все в доме сразу узнали о возвращении Григория Сергеевича, и, поскольку он остался без жилья, бывшие соседи наперебой предлагали ему ночлег и всяческую помощь. Григорий Сергеевич, довольный таким вниманием, всем улыбался и отвечал:

– Спасибо, дорогие мои, вот только немного осмотрюсь и приду.

Его осыпали вопросами:

– Григорий, где же ты пропадал-то? Мы тут уже все думки передумали. Не тяни, рассказывай, где был и что случилось?

– А ты, Григорий Сергеевич, оказывается, ещё тот гулёна, – смеясь, подхватывали разговор любопытные женщины. – Уж не подженился ли ты где? И годы, смотри-ка, тебя совсем не берут!

– Ах ты, старый развратник, – не унимались другие, более активные дамы, кокетливо ему подмигивая. – Рассказывай быстрей, где пропадал, небось новую жену, ещё моложе и краше, нашёл?

Тот, ничуть не смущаясь таким вниманием, как это бывало с ним раньше, улыбался и тоже шутливо отвечал:

– Я, дорогие мои, и вправду слегка загулял, вот только, – и, ненадолго задумавшись, добавил: – До сих пор не пойму, наяву это со мной произошло или во сне, и как ко всему этому относиться.

Григорий Сергеевич встал, махнул рукой, показывая соседям, чтобы следовали за ним. Во дворе он сел в детскую беседку, приглашая остальных последовать его примеру. Когда люди весёлой гурьбой окружили его, мужчина вновь заговорил:

– Хотите верьте мне, дорогие мои друзья, хотите нет, но со мной произошла просто невероятная история…

Неожиданная встреча в лесу

По выходным Григорий уходил в лес, если позволяла погода и не было важных или неотложных дел. В субботу, в которую всё и произошло, он, как обычно, начал собираться в поход. Погода с самого раннего утра была чудесная, по-весеннему тёплая и ясная. На деревьях весело щебетали птички, дружно прыгая с ветки на ветку и возвещая о наступлении нового дня. Солнце первыми робкими лучами коснулось верхушек деревьев, и густой воздух пришёл в движение, заполняя свежестью и ароматом минувшей ночи улицы и дворы ещё дремлющего города.

Настроение у Григория соответствовало погоде, и он в предвкушении удачного дня ловко собирал видавший виды походный рюкзак, где всегда заблаговременно лежали самые необходимые предметы – компас, ложка, кружка, соль, спички, большой ножик в чехле и небольшая верёвка. Термос с чаем и бутерброды он обычно готовил перед самым выходом.

Пока он совершал все эти приготовления, жена мирно спала в своей кровати, свернувшись клубком и досматривая последние сны. Известно, что сон под утро у людей, как правило, некрепкий, и они вполне могут домысливать его по своему усмотрению, меняя тему сна и даже ход событий. Именно это и было любимым занятием супруги, поэтому Григорий старался как можно быстрее и тише собраться и выйти из дома до её пробуждения. В противном случае, проснувшись, она непременно начала бы вспоминать сон, как это делала частенько, пересказывая его во всех подробностях, а он этого как раз и не любил.

Собравшись, Григорий оставил на кухонном столе короткую записку: «Я ушёл на прогулку в лес. Скоро буду».

Выйдя из подъезда, он глубоко вдохнул свежий воздух и быстрым шагом двинулся за пределы города.

Солнечный диск уже заметно приподнялся над горизонтом, когда Григорий вошёл в свой сказочный мир, где он всегда испытывал ни с чем не сравнимое чувство душевного покоя и умиротворения. Проснувшийся лес встретил его пронизывающей прохладой и тишиной, лишь кроны вековых деревьев слегка покачивались, словно приветствуя и приглашая в гости. Сердце Григория вновь радостно забилось в ожидании чего-то нового и, возможно, очень интересного.

Преодолев с большим трудом несколько ручьёв, которые прежде можно было перешагнуть, но теперь по весне превратившихся в бурные и полноводные потоки, он вышел туда, где годами натоптанная людьми тропа заканчивалась и путнику предстояло решить, идти вперёд или возвратиться обратно. Наш герой, конечно, не искал лёгких путей и смело пошёл навстречу неизвестности.

Упрекнуть в легкомысленности Григория было, конечно, нельзя, поскольку он, как опытный следопыт, подмечал каждую деталь, каждую мелочь вокруг, отмечая местонахождение крупных ориентиров на схеме местности, которую непременно рисовал с помощью магнитного компаса. Именно потому он всегда очень легко находил дороги и тропы, ведущие обратно домой. Это была несложная наука выживания, которую он хорошо знал, так что уверенно сходил с любой тропы, если она заканчивалась или в этом возникала необходимость. Так было и в этот раз.

День выдался прекрасный. Сквозь набирающую силы листву прорывались то тут, то там солнечные зайчики и виднелась чистейшая синева бескрайнего неба. Времени в запасе было ещё много, а дорога через живописные места обещала быть интересной и приятной.

Григорий легко и уверенно шёл по заранее проложенному маршруту. Сухие веточки весело хрустели под его ногами, звонким эхом отражаясь по всему лесу. Спустя километров пять он наткнулся на небольшую полянку, спрятанную за густыми рядами какого-то кустарника. Подойдя поближе, Григорий определил, что это был молодой ракитник, сквозь который хорошо просматривалась сама поляна, густо покрытая ровной высокой травой. Многочисленные и разноцветные цветочки на ее верхушках гурьбой тянулись к теплым лучам весеннего солнца. В самом центре поляны высилась молодая стройная ёлочка, будто подросток одиноко застывшая под строгими взглядами плотно обступивших её взрослых деревьев.

Григорию предстояло пройти сквозь молодые побеги ракитника, покрытые многочисленными тонкими иголочками. «Буквально через месяц ракитник пышно зацветёт жёлтыми цветками-мотыльками и сквозь него ничего не увидишь. Пройдёшь рядом и не обратишь внимания», – думал он про себя.

Слегка отогнув тонкие ветви, Григорий внимательно осмотрел поляну. Почти у его ног тихо журчал небольшой родник, едва заметный в густой траве. Деревья по краям поляны плотно смыкались, образуя почти идеальный непроницаемый круг. На первый взгляд поляна не выглядела чем-то необычной. В какой-то момент у Григория, даже возникло желание прекратить исследование и поискать что-нибудь более привлекательное, но любопытство оказалось сильнее.

– А собственно, почему бы и нет, – вслух проговорил наш путешественник и раздвинул ракитник, предварительно спрятав кисти рук в рукава куртки.

Как только он оказался на поляне, в глаза сразу же бросились перемены в её облике. Так, например, маленький родник превратился в большой, и его воды, где-то совсем рядом срываясь вниз, шумели подобно водопаду. Ёлочка, что росла посередине, стала роскошной пушистой елью. Бывшая ровной трава местами оказалась сильно примятой, словно на ней совсем недавно устроил лёжку крупный зверь.

– Очень странно, – коротко отреагировал Григорий, начиная слегка волноваться и усиленно тереть глаза, словно сомневаясь в увиденном.

Он стал осматриваться пристальнее и заметил, что деревья вокруг растут не стройными рядами, как ему казалось до того, а хаотично, будто их проредили и неожиданно состарили.

– Очень странно, – повторил он. – Галлюцинация какая-то.

Чувство тревоги усиливалось и всё больше овладевало незадачливым грибником. Где-то глубоко в животе начинал зарождаться неприятный страх, но привычка исследователя, пока ещё брала верх.

– О Боже! – вырвалось у не на шутку разволновавшегося Григория. – Как я этого сразу не заметил?

Ракитник с внутренней стороны покрывали те самые жёлтые цветки-мотыльки, которые должны были появиться только через месяц. Григорий тихо говорил сам с собой:

– Мне ведь это не кажется? Только что с внешней стороны цветов не было, а тут… – он растерянно смотрел на цветущий ракитник. – Тут пышное цветение! Как же так? – спрашивал он сам себя, но ответов не находил.

Наш герой, хоть и был от природы человеком любознательным и, даже любителем небольших приключений, на какое-то время растерялся от увиденного. Данная ситуация явно выходила за рамки его понимания, а потому требовала дополнительного осмысления, но уже в более подходящей обстановке.

Однако, вновь раздвинув колючие ветви ракитника, усыпанные жёлтыми цветками, Григорий с ужасом обнаружил, что с внешней стороны недавно игравший солнцем день сменился вечером и на лес опустились сумерки и прохлада. Он кинул взгляд по сторонам, посмотрел на небо, к чему-то прислушался и быстро отпрянул назад.

«Вот чертовщина!» – первое, что пришло ему в голову. На поляне, где он находился, по-прежнему было светло, а за ракитником вечерело.

– Там уже вечер, а здесь всё ещё день, но ведь и там был день только что, – зачем-то проговаривал вслух Григорий.

Незадачливый грибник искал объяснение происходящему, но в голову ничего разумного не приходило. В это самое время он вдруг услышал тихий человеческий стон. Нервы Григория от напряжения натянулись, как струны. Он замер и через мгновение вновь услышал едва различимый женский голос. Спустя несколько секунд голос вновь прозвучал, и, хотя разобрать слов было по-прежнему невозможно, стало ясно, что кто-то совсем рядом просит о помощи.

Вначале Григорий похолодел от охватившего его ужаса. «Так и с ума можно сойти», – подумал он. Однако по мере того, как призывы о помощи повторялись, он постепенно успокаивался. Звуки из леса с каждой минутой становились всё слабее, и казалось, что они вот-вот совсем прекратятся. Григорий за это короткое время успев совладать со страхом и, собрав волю в кулак, быстрым шагом двинулся на голос.

– Чему быть, того не миновать, – непрерывно повторял он, углубляясь в ветхий лес.

Спустя шагов пятьдесят он остановился, обнаружив метрах в десяти впереди себя лежащую среди поваленных деревьев молодую женщину лет двадцати пяти, не больше. Её ноги были придавлены обломанными ветвями сухостоя. Роскошные тёмные волосы, разбросанные по сторонам, тоненькие косички с вплетёнными цветными лентами у лица, странное одеяние из лоскутов тёмной ткани и шкур мелких зверьков придавали ей экзотичный вид. Григорий подошёл ближе и осторожно, будто чего-то опасаясь, произнёс:

– Уважаемая, вы слышите меня?

Лицо девушки было бледным и исполненным муки. Она прерывисто дышала и едва шевелила губами. Приоткрыв глаза и увидев перед собой Григория, она тихо прошептала:

– Пить, пожалуйста, пить.

Григорий в волнении бросился доставать термос с чаем, но, сообразив, что это не совсем то, достал кружку и быстро побежал к роднику на поляну. Вернувшись, он помог девушке сделать несколько глотков, слегка приподняв её голову. Она жадно выпила воду из кружки и, не глядя на Григория, заговорила:

– Простите меня, что потревожила вас, но помогите мне, пожалуйста, освободиться. У меня почти не осталось сил.

Тут Григорий разглядел, что обе ноги девушки зажаты между обломками сухого дерева. Видимо, при падении, а такое с сухостоем в лесу случается регулярно, тяжёлые ветви словно замком сомкнулись вокруг её ног.

«Из такого капкана в одиночку не выбраться, тем более хрупкой девушке», – подумал он и уже вслух почему-то шёпотом добавил:

– Конечно, конечно, вы только не волнуйтесь и, пожалуйста, не разговаривайте, не тратьте напрасно сил. Я вам обязательно помогу!

Он стал осматриваться. Их окружал старый дремучий лес. Могучие деревья толщиной в два обхвата были столь высокими, а их кроны настолько широкими, что вниз почти не проникали солнечные лучи, но при этом вокруг было необыкновенно светло, будто невидимые маленькие фонарики подсвечивали из укромных мест всё это пространство. То там, то тут лежали огромные стволы и ветки валежника, образуя почти непроходимые завалы. Картина была похожей на сказочную, однако ей не хватало некой законченности. Казалось, ещё немного, и из-за гребня завала покажется спина какого-нибудь лесного зверя, например, медведя.

Несмотря на абсурдность произошедшего, всё это лишь увеличивало количество вопросов и частоту ударов взволнованного сердца нашего путешественника. «Тот лес за ракитником, по которому я шёл, был гораздо моложе этого, – размышлял Григорий и тут же сам с собою не соглашался: – Да о чём я говорю, он был не просто моложе, он был абсолютно другой».

Но думать об этом было некогда, нужно было найти подходящее бревно. С трудом взобравшись на лежавший неподалёку большой камень, Григорий, оглядевшись, нашёл нужное. Взяв длинный и достаточно прочный тонкий стволик, он вернулся и просунул его под валежник. Максимально аккуратно, чтобы не нанести девушке дополнительных травм, Григорий слегка раздвинул ветви и затем осторожно высвободил её ноги. Та, едва слышно простонав, тут же потеряла сознание.