t

Я люблю жанр "биография" и все его разновидности, и мне очень хотелось роман про реальную историческую личность, но не в рамках "исторического романа", а в рамках лихого вымысла. К тому же, я очень люблю творчество Льва Николаевича Толстого и самого графа, как фигуру обросшую слухами, стереотипами и живущую своей отдельной жизнью в головах жителей России и ближнего зарубежья. У каждого есть свой личный граф Толстой, но теперь он есть еще и вот такой, кем-то выдуманный, но заново себя собравший. Этот роман предвосхитил все мои запросы и пожелания, из-за чего и стал самым любимым в творчестве Пелевина. Мне не только дали, то что я хотела, но еще и то, о чем я не подозревала, что хочу.Роман развивается по принципам матрешки, мы снимаем верхний слой и обнаруживаем нижний, думая, что это последний слой, но под ним оказывается еще один. Мы обманываемся вместе с героями, подчиняемся убедительному дискурсу, принимаем на веру окружающую реальность, даже не подозревая, что никакой реальности не …Далее

Бог умер. Ницше. Ницше умер. Бог. Оба вы педарасы. Vassya Pupkin. Я не могу оценивать Пелевина малым количеством звёздочек, вот уж так вышло. В случае с t по этому поводу даже не пришлось заморачиваться, поскольку Виктор Олегович снова погрузил меня в нирвану, заставляя вместе с графом кагбэ Толстым пересматривать взгляд на автора, читателя и смысл вообще, если он существует, конечно. Психодел с элементами приключений, экшна, трэша с мёртвыми душами, романтики. И как тут написать отзыв, не создав при этом свою особую вселенную, в которой опять отвечать придётся несчастному графу. Да, что изменится от юбукв в итоге, если весь мир - это и есть нагромаждение букв, которыми мы иногда управляем, а чаще они управляют нами. Грандиозно, что и говорить. Если бы я курила, то по окончании чтения, стоило бы сходить покурить. А так пойду в нирвану ненадолго погружусь. Или по привычке поищу Внутреннюю Монголию, штоле.

Завязка такая: граф Т. неожиданно осознает, что он не человек, а персонаж коммерческого романа, находящегося в стадии написания. Он главный герой постмодернистского исторического детектива про [как бы] Льва Толстого, который ищет [как бы] Оптину Пустынь. Проницательный граф Т. не только трезво понимает свое незавидное положение, но и получает возможность беседовать с создателем романа, писателем Ариэлем Брахманом. Из этих разговоров граф Т. узнает, что его роман пишет даже не один человек. Ариэль – лишь высокооплачиваемый редактор эпохи борьбы либеральных и силовых чекистов (начало правления Дмитрия Медведева). А над миром графа трудится целая бригада литработников. Один из них отвечает за эротику и гламур (Митенька), другой за экшн, перестрелки и сцены с боевыми искусствами (Гриша Овнюк), третий расписывает наркотические трипы (Пиворылов), четвертый – духовные метания героя и метафизику (не помню имя). А Ариэль следит за сюжетом, общается с заказчиками и сводит концы с концами. Короче…Далее

В кулуарах жэжэшных окололитературных кругов, в среде тридцатилетних интеллектуальных снобов становится как-то комильфошно и трендово говорить, что Пелевин-де уже не торт. «Старый» Пелевин был торт, а «новый», стало быть, не торт. Да что уж там, раньше и экзистенциализм был экзистенциальней, и трансценденция трансцендентней. Ага.Сейчас у нас есть возможность сравнивать романы «раннего» и «позднего» Пелевина (ничего, если я буду использовать устоявшуюся терминологию?), мгновенно переключаться между ними, игнорируя более чем десятилетний между ними промежуток. Поздний — это у нас, понятное дело, t, а ранним можно взять хоть «Чапаева», хоть «Поколение П», не суть важно.За прошедшие годы Виктор Пелевин, несомненно, отточил свое писательское мастерство, и, что называется, «прокачал скилл словесного изящества». Но, что гораздо важнее, он, кажется, привел в порядок свои мысли и «причесал» идеи. В раннем творчестве автор грамотно вбрасывал публике целый ворох всяких разных вещей, в которых каж…Далее

Не будь я Монголом пустынных степей, Не знай я Пелевинской фени, Книгу эту Не смог бы прочесть. Прочесть Без унынья и лени.