Погоня

Январь 1993 года был очень снежный. Виктор это осознал, когда просидел три часа на вокзале в ожидании брата, который обещал его встретить на машине. Уже сойдя с поезда, он понял, что на улице очень сильно метет. Но то, что ему пришлось просидеть несколько часов на вокзале, убедили его в том, что мело, не очень сильно, а чудовищно сильно. Сидеть и ничего не делать он очень не любил, но выбора не было, читать было нечего, поэтому он просто сидел и думал. Мысли бегали разные, вплоть до того, что его не поехали встречать. Это наводило тоску. Потому что отсюда до их деревни было порядка девяносто километров и если его не встретят, то надо будет серьезно подумать, о том, как их преодолеть. Но вот, наконец, он увидел свою сноху, появившуюся в дверях вокзала и высматривающую его.

Подхватив свою сумку, он устремился к ней. Торопливо обняв и поцеловав в щеку, он вместе с ней вышел на привокзальную площадь. На расстоянии нескольких метров он увидел отцовскую шестерку и сидящего в ней за рулем брата. Увидев Виктора, брат вышел из машины и обнял его.

– Ты где пропадаешь? – с упреком Виктор обратился к своему старшему брату. – Уже устал вас ждать. Ноги промокли. Я приехал уже три часа назад, а вас все нету.

– Где пропадаешь? – ответил брат. – Ты видел, что творится на улице?

– Ну да. Метет. А что?

– Это здесь метет. В городе. Сейчас выйдем за город, и поймешь все. Видимость два метра и то только обочину видно. Мы сюда вместо двух часов, добирались пять. Со скоростью 15-20 километров в час. Больше не разгонишься. А ты, почему так долго. Садись, сам увидишь.

Этот путь Виктор запомнил на всю жизнь. Это действительно был ад. В свете фар перед ними стояла сплошная стена летящего снега. Дороги не было, от слова вообще. Только справа был виден краешек обочины, по которому они и ориентировали свою машину на трассе. Встречных машин на всем протяжении пути они не встретили. Видно мало было таких дураков, которые бы отправились в дорогу в такое время.

Проехав больше половины пути, они решили остановиться, передохнуть в деревне, стоящей прямо на дороге. Она вся была забита транспортом, который оставался на месте в ожидании лучшей погоды.

Не глушив двигателя, братья вышли из машины облегчиться и покурить. Ветер со снегом буквально срывал их с дороги. Старший брат решил посмотреть на мотор и поднял капот. Взглянув в подкапотное пространство оба ужаснулись.

– Андрей. Не вздумай заглушить мотор. Мы же его больше не заведем, – только и смог сказать Виктор.

Снег, слоем в несколько сантиметров, покрывал все подкапотное пространство. Все было в снегу; катушка, распределитель, карбюратор, свечи, все реле. Просто было не вероятно, что двигатель еще работал. Ведь снег постоянно таял и мочил все контакты и броне провода. Он таяла, но тут же пополнялся новым. И эта кошма из снега только становилась толще.

Брат тоже понял серьезность положения.

– Хорошо, – ответил он – Садись, поехали. Осталось сорок километров до дома.

Они тогда добрались до дома без происшествий. Загнали машину во двор. Гаража не было. Поэтому машина стояла под открытым небом. Вскоре после их приезда домой пурга прекратилась, и начались сильные морозы. Машину они смогли завести только через три дня, после того как сильным морозом выморозило всю воду с контактов. Но это было потом. А сейчас была настоящая встреча с родителями. Застолье. Ведь Виктор приехал на побывку в отпуск. В настоящее время он служил, как говорил его отец Евгений Иванович, на "действительной". Половина из его двухгодовалого срока службы прошла, и его отправили в отпуск на десять дней. Три дня пути, и он дома. Далеко конечно. Даже в наше время добираться матросу из Латвии в Саратовскую область очень долго. Три поезда надо сменить, а потом еще на перекладных. Но он сам выбрал свое место службы и как говорится нечего на зеркало пенять.

Первые дни отпуска проходили в неге и почти в безделье. Основное его занятие состояло из уничтожения домашней пищи. Мать, увидев его исхудалого, принялась методично откармливать младшего сына. Виктор и сам был не прочь. Тем более мамкины деликатесы были не очень разнообразные, но очень вкусные.

Вначале девяностых кормежка в армии была очень плохой. Государство перестало заботиться об офицерах, не говоря уже о простых солдатах и матросах. Даже в самой России снабжение было очень плохим, что уж говорить о снабжении армии, которая находилась теперь уже в бывшей братской республике. Части выводили оттуда. Вывозили весь боезапас и все что могли увезти, а вот ввозить продовольствие, очень часто забывали. Поэтому весь контингент страдал от его нехватки.

Но все это было там, почти за две тысячи километров от его дома. Там остались и слякоть, и влажность и разгнивающие ранки на всем теле. Здесь он был дома. Это главное.

Через пару дней после приезда отец, вернувшись, домой, позвал его.

– Витька. Меня на охоту позвали. Поедешь со мной?

– Ты еще спрашиваешь. Конечно, поеду. Когда выезжаем?

– Послезавтра. В шесть утра мы должны быть в Ивановке. Готовь ружье.

– Есть товарищ капитан запаса, – радостно вскричал Виктор и рванул доставать ружье.

Облавная охота. Великая вещь, о которой, он всегда мечтал и очень редко бывал на ней. Ведь именно на ней можно было увидеть кабанов и косуль, лосей и оленей. В тех местах, где они жили, водились в основном зайцы и лисы. Иногда можно было встретить куропатку. На прудах были утки. Вот и вся живность доступная для него тогда. Что поделаешь – степь. Копытные водились в их районе только в пойме Иргиза там, где были пойменные леса и в лесополосах. Старых, Сталинских лесополосах, которые пересекали весь район. Но они были далеко, и попасть туда без машины было проблематично. Да к тому же Виктор тогда еще даже не знал где и как можно добыть, именно добыть лицензию, на копытных. В их районе, как, наверное, и везде, охота на копытных была прерогативой районного начальства, только они "охотились" законно, по лицензии. Все остальные должны были или смотреть на них с завистью или браконьерствовать. Виктор не любил этого.

Раньше, когда он был еще ребенком, зачитываясь книгами о природе, о животных, об охране диких зверей он проникался ненавистью к этим извергам, как он их считал, принимая мысли из книг или статей за свои. Только когда он вырос, он, наконец, стал понимать, что не все можно отнести к браконьерству, хотя под это определение и попадает любое нарушение установленных правил охоты. Он рад бы был заплатить за лицензию, на ту же косулю или кабана, но таким как он их просто не продавали. Он никогда не стрелял зайцев летом или весной. Или никогда не добывал утку по прилете. Его этику охоты воспитали Виталий Валентинович Бианки и Александр Николаевич Формозов, Петр Александрович Мантейфель и Михаил Михайлович Пришвин. Но он также никогда не упускал возможности потропить русака, не всегда имея путевки.

И вот сейчас, после того как он уже больше года не брал в руки ружье, ему предоставляется такая возможность. Попасть в круг избранных и поехать на настоящую охоту. Охоту на копытных.

Ружье было вычищено до блеска и не один раз. Еда на весь день приготовлена. Термос с чаем налит. Все было готово, когда его разбудил отец и велел собираться.

Сам Евгений Иванович был довольно пассивным охотником. Вся его охота состояла из веселых посиделок и приятного общения с людьми, после процесса. Он не горел охотой как сын, которому привил любовь к ней, сам того не подозревая. Он принадлежал к бывшему руководству района, сейчас он был фермером, но связи остались. Все руководители хозяйств в районе знали и уважали его, поэтому он и сумел организовать эту охоту, для сына. Ему он, разумеется, ничего не сказал. Не к чему сыну знать о чрезмерной отцовской любви.

Они прибыли на место встречи заранее, но все равно одна машина уже была на месте. Вышли из машины и поздоровались с присутствующими. Все они были известны Виктору. Быстро переложив все свои охотничьи принадлежности из шестерки в "буханку», принялись ждать остальных. Люди постепенно подтягивались. Кто пешком, кто на машине. Собралась довольно приличная компания из почти двадцати человек. Расселись по трем машинам и тронулись в путь.

Руководил охотой Петр Иванович. Он знал все места возможного расположения дичи, поэтому повел бригаду по одному ему известному маршруту.

Виктор сидел, откинувшись на спинку неудобного сидения в буханке, и пытался унять разбушевавшееся сердце. Как давно он мечтал об этом дне. Как давно он хотел ощутить этот азарт в крови, когда предвкушение охоты, сильней, чем сам процесс. Вот сейчас он, наконец, погрузится в это. Целиком и полностью.

Ехали долго. Мощные уазики с трудом пробивали целину свежевыпавшего снега. Наконец добрались, пришла команда выгружаться. Виктор, как самый молодой, попал в загонщики. Сначала выгрузили стрелков и расставили их по номерам. Потом настала очередь загонщиков. Их отвезли приблизительно на километр и высадили, дав направление для движения и команду, через десять минут начинать движение.

Загон предстояло делать по Сталинским лесополосам. Это лесополосы, шириной порядка семидесяти метров, расположенные друг от друга на расстоянии трехсот метров. Их было четыре штуки. В каждую поставили по одному загонщику.

Выждав положенное время, Виктор двинулся в заданном направление. Он знал, как вести себя в загоне, ведь он был уже не первый для него. Производя как можно больше шума криками и стуками, он шел и с нетерпением ждал выстрела, который бы показал, что охота удалась. К сожалению, загон был пустым.

Во время следующего он был стрелком. Лесополосы периодически пересекались грунтовыми дорогами, которые пересекали их. Вдоль этих дорог шли короткие полосы, соединяющие основные. Получалось, что лесополосы шли не просто линиями, а как бы прямоугольниками. Длинна разрывов основных лесополос, была порядка пятидесяти-ста метров. Вот перед таким разрывом и ставили стрелков, по обеим сторонам лесополосы.

Загон начался. Виктор понял это, когда до него донеслись отдаленные крики загонщиков. С нетерпением сжимая ружье в руках, он напряженно вглядывался и вслушивался во все, что происходило впереди. Но впереди была тишина. Краем глаза он увидел, как из середины лесополосы вышел красавец олень, с большими ветвистыми рогами, и не спеша перешел из одной лесополосы в другую. Таким образом, уйдя из загонов.

Разочарование юноши было не передаваемым. Богатое воображение сразу нарисовало картину, в которой олень выходит прямо на него, и он валит его одним выстрелом в лопатку. Заслуженные лавры победителя. Красивые рога на стене. Все это пролетело перед его мысленным взором за мгновение. Потому что уже через минуту он увидел, как по следу прошедшего оленя, почти уткнувшись носом в снег, шел один из охотников. Увидев эту картину, Виктору стало очень смешно, и остатки мысленного миража исчезли из его головы. Пройдя половину расстояния между лесополосами, охотник вернулся.

Загон окончился также неудачно, как и первый. Все собрались в кружок, обсуждая дальнейшие планы. Та ищейка, что гналась за оленем, Виктор узнал его по собачьей шапке, яростно доказывал, что нужно гнаться за секачом, который ушел из загона. Похоже, правду из всех присутствующих знал только он. Поэтому послушав еще немного крик души "ищейки" Виктор вмешался.

– Во-первых. Ты плохой следопыт, – начал он.

Услышав такое, "ищейка" опешил.

– Это не секач, а взрослый олень с большими рогами.

– Во-вторых, мы никогда не сможем поймать в загоне в лесополосе, взрослого оленя, – добавил Виктор. И окинув присутствующих охотников насмешливым взглядом, он спросил – или я не прав?

Все застыли. Руководитель охоты посмотрел на него и спросил.

– Ты уверен?

– Я что, по-вашему, кабана от оленя отличить не смогу? – вопросом на вопрос ответил Виктор.

Петр Иванович посмотрел на ищейку и насмешливо спросил. – Ты видел, того за кем шел?

– Нет, – смущенно ответил тот.

– Тогда ясно. Снимаемся и едем дальше. Здесь больше ловить нечего. Виктор прав, оленя мы в загон не возьмем.

Все, возбужденно шумя, начали грузиться по машинам.

Виктор занял свое место и, не вмешиваясь в разговор сидящих рядом мужиков, погрузился в раздумье. Он привык верить этим людям, в том, что они действительно опытные охотники. А они, или, во всяком случае, некоторые из них, не могут отличить след оленя от кабана. Да они немного похожи, но не до такой же степени. Тем более можно было бы увидеть разницу на снегу. Он довольно глубокий и кабан бы оставил за собой траншею, тогда как длинноногий олень высоко поднимает ноги и ставит четкие отпечатки с короткими поволоками и выволоками. Разочарование в этих людях стало подниматься в нем. Но тут его отвлекли возбужденные возгласы соседей. Они на что-то указывали за окном.

Виктор прильнул к окну и увидел, как невдалеке, метрах в ста пятидесяти на пригорке у куста лежит молодой лось и с любопытством наблюдает за машинами. Судя по шильям на его голове, ему было не больше трех лет, но он почему-то не испугался машин и не убежал, а продолжал спокойно лежать.

В машине разгорелся спор. Стрелять по нему или нет. Но сидящий впереди егерь остудил горящие головы.

– Вы что забыли. У нас нет лицензии на лося. Есть кабаны и косуля. Есть один олень. Но лося нет. Поэтому сидим и не высовываемся.

После этих спокойных слов все затихли.

Тем временем машины подъехали к замерзшим прудам и остановились.

– Обед. – Раздалась команда распорядителя.

– Давайте так мужики. Обедаем, потом едем дальше. Есть еще пара мест, где можно сделать загоны. Поэтому у нас есть полчаса, не больше и двигаем дальше.

Все заговорили одновременно, но согласились, что надо подкрепиться. Все-таки глубокий снег и мороз давали о себе знать.

Достали у кого что было. В основном сало, яйца. У кого-то была вареная картошка. Пища не очень красивая, но зато сытная.

Никто из присутствующих не выпивал, хотя наверняка почти у каждого было припасено. Загоны были пустыми, добычи нет, поэтому и отмечать было нечего.

Виктор, конечно, удивился такому поведению охотников, он давно знал многих из них, и знал, что они не прочь выпить, но вида не подал.

Наконец обед закончился. Все стали собирать остатки провизии. Петр Иванович дал команду по машинам. Опять куда-то ехали. Виктор плохо знал эти места и поэтому даже не старался ориентироваться. К тому же зимой, пейзаж меняется и даже если ты когда-нибудь был на этом месте летом, то зимой можешь просто не узнать его. Зима великий художник и очень умело маскирует местность при помощи снега.

Через несколько минут остановились. Виктору выпало быть на номере. Выйдя из машины, он огляделся. Они опять приехали в лесополосы. Его высадили на очередном разрыве. Размер этого чистого пространства не превышал пятьдесят метров. Справа и с лева от основной полосы шли вспомогательные, которые составляли короткие стороны прямоугольника. Место ему назначили с левой стороны от основного массива. Справа от него располагался стрелок, и дальше в короткой полосе стояло еще два человека.

Выбрав место за кустом, который прикрывал его спереди, и рядом с небольшой березой, которая могла бы послужить укрытием от атаки раненого кабана, он утоптал снег. Затем проверил патроны. В верхний ствол заложил картечь, для стрельбы накоротке, в нижний пулю. Патроны были покупными. Ему некогда было снаряжать патроны самостоятельно, а отец не умел этого делать, поэтому пришлось пользоваться магазинными.

Приготовившись, он стал ждать. Время как всегда, во время ожидания, тянулось медленно. Тишина нарушалась отдаленными криками загонщиков да иногда пением синички. Погода была морозная и солнечная. Ветра не было. Его окружало почти "белое безмолвие".

Крик загонщика раздавался все ближе и ближе, пока, наконец, сам источник шума, не появился перед ним, с треском раздвинув ветви.

– Опять пусто – с тоской подумал Виктор. – Надо сниматься, здесь уже ничего не будет.

Он увидел подъезжающий слева по дороге уазик, начал выходить из кустов. Обычно всегда, прежде чем сойти с номера, он разряжал оружие. Сейчас почему не стал этого делать. Машина остановилась, не доехав метров двадцать до начала лесополосы. Виктор не спеша шел к ней, повесив ружье на плечо. Он уже почти дошел до нее, когда внезапно услышал резкий стрекот сороки и одновременно раздавшегося треска ломаемых сучьев. Не думая о том, что он делает, он резко обернулся, одновременно сдергивая с плеча ружье. В доли секунды он увидел двоих охотников идущих к машине. Они шли один за другим, на расстоянии порядка ста метров друг от друга, до первого из них было чуть больше семидесяти. В тоже мгновение он увидел, как из того места лесополосы, из которого вышел загонщик вылетает приличный кабанчик. До него было не больше тридцати метров.

Мозг вычислял расстояние до цели, а руки уже вскидывали ружье к плечу. Большой палец автоматически снял предохранитель, а ствол уже начал брать упреждение. Один корпус. Выстрел. Виктор всем телом почувствовал, что промахнулся, но ружье двигалось, а мозг считал. Одного корпуса много. Скорость кабана очень большая, но расстояние до нег не очень. Уже упреждение выбрано, и указательный палец стал сгибаться, как до Виктора дошло, что приближающийся охотник и мушка его ружья, находятся на одной линии огня. Именно в той точке, куда через мгновение должен был вбежать кабанчик. До охотника метров семьдесят, в стволе пуля и если он промахнется в кабана, то в охотника попадет наверняка. Как он смог удержать палец, он потом так и смог понять. Но он его удержал и повел стволом дальше. Кабану уже оставался последний прыжок в кусты, которые окружали лесополосу, и он был бы спасен. Слева от Виктора раздался выстрел, потом другой. Но он не обратил на них особого внимания. Его разум сосредоточился на мушке его ружья, и ничто больше не могло его отвлечь от этого. Палец наконец-то согнулся. Раздался выстрел. Кабан уже исчезал в кустах, когда Виктор услышал шлепок от попадания пули в тушу.

Мгновение, и стремительное, темное тело кабана исчезло в лесополосе. Не мгновения не задумываясь, Виктор разломил ружье и поменял гильзы на новые патроны. Только выполнив это, он рванул с места в карьер, за уходящей добычей. Уже на бегу он увидел, что дальний из охотников, идущих к машине, лежит на земле, закрыв голову руками, а передний присев на колено судорожно пытается зарядить свою двустволку.

Не оглядываясь больше по сторонам, он скрылся в лесополосе, взглядом отыскивая след, ушедшего животного. След он увидел быстро. Кабан шел по целине, и расстояние между его прыжками составляло порядка двух метров. Он шел на махах. Теперь Виктор вглядывался еще напряженнее. Нужно было найти кровь. Ведь он слышал звук попадания, он не мог ошибиться. Он явно слышал шлепок. Но метр сменялся метром, за ним шли уже десятки метров, а след по-прежнему не сокращался и что самое досадное на нем не было ни капли крови. Ни единой. Виктор не верил своим глазам. Крови не было ни на снегу, не на ветках кустов.

Чем дальше он шел по лесу, тем больше в его душе росло разочарование. Выходит, он промахнулся, и звук попадания ему просто послышался. Первая сотня метров осталась за спиной, но он решил не останавливаться, ведь, как известно, кабаны очень крепкие на рану и могут даже тяжелораненые, пройти очень большое расстояние.

Он шел дальше, но крови так и не было. Его разочарованию не было предела. Он все-таки промахнулся.

Пройдя по следу больше двухсот метров и не заметив признаков ранения зверя, он вынужден был остановиться. Идти дальше не было смысла. Нет крови и нет признаков усталости животного. Значит, был промах. Разочарование было ужасным. Но подавив горестный вздох, он развернулся и пошел назад. Добыча опять ускользнула.

Метров через пятьдесят он встретил знакомого охотника, Сергея, который шел за ним по следам кабана. Виктор только сейчас узнал в нем того второго охотника, который шел к машине и который после первого же выстрела упал на землю.

– Ну что – с надеждой спросил он Виктора.

– Пусто, – не скрывая разочарования в голосе, ответил тот, – Промазал.

– Сколько прошел за ним?

– От сюда, еще метров пятьдесят-семьдесят. Ни одного пятнышка крови не нашел. Если бы попал, то кровь была бы наверняка.

– Это да – подтвердил Сергей – Жалко. Ну ладно, пошли назад. Там что-то затевается большое. Как бы без нас не уехали.

И развернувшись, горе-охотники стали возвращаться по своим следам к машине.

Возвращаясь, Виктор еще раз прикинул расстояние, которое он прошел по следу кабана. Выходило больше двухсот метров. Точнее он сказать не мог.

На выходе из лесополосы уже собрались все охотники, и что-то возбужденно обсуждали. Виктор присоединился к ним и прислушался. Оказывается, новости были такими. Конкурирующая "группировка" охотников, которая охотилась в нескольких километрах отсюда, стронула большое стадо кабанов. И сейчас это стадо приближалось к месту расположения их "бригады". Нужно было срочно предпринимать необходимые шаги для того, чтобы перехватить это стадо, и самим наложить на них лапу, при этом желательно не делиться с первой бригадой.

Все возбужденно галдели. Нельзя было понять ни одного слова. Наконец Петр Иванович взял инициативу в свои руки и стал раздавать команды остальным членам бригады. При этом заметив Виктора, он сделал вопросительный жест, на который Виктор лишь разочарованно помахал головой. Утвердительно кивнув, руководитель продолжил распределять роли. Виктор мало понимал из того что он говорил, в нем еще не остыла обида на самого себя за промах.

Наконец план был выработан, роли распределены и все устремились к машинам. Нужно было срочно расставить стрелков, потому что скоро, по одной из лесополос должно было промчаться испуганное и возбужденное стадо диких свиней.

Двое были оставлены на месте, остальные быстро загрузились в машины и двинулись к следующим местам вероятного прохода стада.

Виктор должен был встать на следующем стрелковом номере. У нужного места машины остановились, и он пошел занимать свое место, но тут случилось неожиданное. Как будто из ни откуда, тишину разорвал треск, рев и хрюканье. И прямо перед опешившими охотниками, разрыв между полосами стало пересекать стадо. Их было не меньше сорока голов, разновозрастных свиней и поросят.

Они лились нескончаемым потоком. Сплошная, коричневая река. Бежали сеголетки и годовики. Иногда среди них островами возвышались спины взрослых свиней. Все это хрюкало, визжало и пыхтело. Буквально пара секунд и все кончилось, а наши охотники только удивленно хлопали глазами. Все произошло настолько неожиданно, что никто не успел ничего предпринять, даже Виктор, который один в это время был вне машины. Даже он не смог просто сдернуть ружье с плеча. Хотя это тоже бы ему не принесло ему никакой пользы. Ружье было не заряжено.

Секунда, другая и все возбужденно заговорили, закричали, зашумели. Это было похоже на взвывшую стаю собак, которая увидела пробежавшую перед ними лису. В одно мгновение вся бригада охотников потеряла человеческий облик. Все они мгновенно превратились в дикую стаю существ, уже никак не напомнивших людей с их моралью и законом. Все тысячелетия эволюции мгновенно слетели с них. Они уже не были людьми. Они все стали монстрами. Одной мыслью которых, было, догнать и убить. Растерзать и уничтожить. Вся бригада от мала до велика, мгновенно сошла с ума. Взревели заведенные двигатели, и началась безумная погоня.

Виктор едва успел вскочить в первый попавшийся уазик и захлопнуть дверь, как тот сорвался с места. Оказывается, он попал в машину к руководителю охоты. За рулем сидел самый старший из охотников. Он знал здесь все дороги и поэтому уверенно повел машину на перехват. Виктор только и смог вцепиться в сиденье и ручку двери, чтобы хоть как-то зафиксировать свое болтающееся по кабине тело.

Проехать вдоль лесополосы, по которой бежало стадо, было нельзя, нужно было двигать в объезд, чтобы успеть обогнать бегущих кабанов.

Разговоров не было, руководитель и водитель понимали друг друга без слов, да и опасно это, можно было запросто откусить себе язык, так трясло автомобиль.

Промчавшись несколько километров, подъехали к нужному месту. Виктор вместе с Петром Ивановичем выскочили посмотреть следы. Они опоздали, стадо уже прошло здесь. Быстро что-то решив, руководитель подошел к шедшей за ними машине и отправил их по другому маршруту, чтобы перехватить стадо, если оно свернет в другую сторону. Как понял из их разговора Виктор, через несколько километров лесополоса раздваивалась, и кабаны могли уйти в любую из этих сторон.

Машина помчалась дальше. Сами же они развернулись и в сопровождение второй машины двинулись назад, чтобы там повернуть на нужную дорогу.

Автомобиль петлял вдоль лесополос, как челнок по ткацкому станку. Виктор уже давно бросил пытаться запомнить направление движения. Через несколько минут они опять остановились, и он с руководителем выбежал взглянуть на дорогу, разделяющую лесополосы. На ней ясно были видны следы промчавшегося стада.