Мечта. Сборник стихотворений. Поэма

Стихи роя́тся в голове…

Стихи роя́тся в голове,

Подобно пчелам, грозной тучей.

Спешат ужалить душу мне,

Чтоб стала я болячкой жгучей.

И я, не в силах перенесть

Их нарастающего яда,

Плескаю мысли, словно взвесь

Веществ химического ряда!

Ну вот… Реакция пошла!

Горит душа, бурля стихами.

И жизнь прекрасно-хороша!

Цветет весенними цветами!

Но яд –лекарство иногда,

Конечно, в очень малых дозах.

И стихотворная строка

Не может быть в одних мимозах.

Люблю тот день, когда смотрю

На мир «ужаленной» душою.

Я лучше вижу и хочу,

Чтобы и он прозрел со мною!

И потому лечу пчелой

На крыльях слов, чтоб мир ужалить.

Не потому, что он слепой,

И не к тому, чтоб поскандалить.

Поэтов много на земле,

Как много пчел, нектар несущих.

Но лишь одно так важно мне —

Чтоб было больше – мед дающих!

Кипит котел…

Кипит котел …Сорвало крышку!

И рвется пар из недр моих!

Стремлюсь я вам отдать излишек

Своих идей и дум своих.

Меня никто в том не неволит,

Но голова моя полна.

И если люди мне позволят,

Им приоткрою душу я.

Я не могу хранить все это.

Мне нужно выплеснуть себя.

Я не зову себя поэтом,

Но что пишу – все это я.

Не поспевают мои ноги

За искрометной головой.

Она такие шлет пороги,

Что ноги воют: «Ой-ё-ёй!»

Всегда со мною авторучка.

Всегда со мной моя тетрадь.

Наверно, все же будет лучше

С собою это… в баню взять!

Вдохнув горячий банный воздух,

Вскипают мыслями мозги.

И я – как голый чудо-олух —

Пишу на краешке доски!

Пишу углем из старой печки.

Пишу я пальцем на окне.

Могу царапнуть я на свечке,

Пусть позже буду в темноте.

Мой диктофон на телефоне

Хранит обрывки моих фраз.

В них смысла нет, но эти фоны

Потом кладу я в свой рассказ.

Но иногда я забываю,

Что ж я хотела тут сказать,

И до утра не засыпаю

В попытке мысль свою поймать!

Одной рукой пишу про это.

Другой рукой пишу про то.

Строка, достойная поэта,

Я знаю, в сердце… глубоко.

Пусть кто-то скажет,что я дура.

Мне это, право, все равно.

Скачу вперед своим аллюром.

Я где-то там… уже давно.

А ноги здесь пока плетутся.

Я с ними связь всегда держу.

Но не могу я оглянуться:

Вдруг свои мысли расплещу?

Нельзя мне жить, ногами меря

Свою судьбу и жизнь свою.

И пусть никто в меня не верит —

Но верю я… И я пою…

Кому нужны сейчас поэты?

Кому нужны сейчас поэты?

Жизнь пишет прозой будний день.

И сквозь тиски ее корсета

Дышать цветами людям лень.

Все свои силы вдохновенья

Они кладут на путь иной.

На тот, что прозою зовется.

А если проще – на земной.

Какие могут быть эфиры,

Когда поэт закостенел?

Не дотянуть ему до солнца,

Как бедолага б ни хотел!

Куда бы он ни оглянулся,

Везде вульгарность иль нужда.

И он черпает эту гадость,

Как дуремары из сачка…

Поэт – певец… Поэт – художник…

Его велик потенциал!

Но вдохновенье не приходит

К тому поэту, кем он стал.

Поэт – ремесленник…сапожник…

Чеканщик славы золотой.

Великий маг – простой обманщик!

И чемодан его – пустой.

А если все ж чудак найдется,

Который путь земной отверг,

И Диогеном назовется —

Сидеть ему в горшке свой век!

Его поэзия абсурдна?

Для всех иных он идиот.

Кому сегодня это нужно?

Тому, кто выберет полет:

Кому в корсете стало тесно.

Кому противен Дуремар.

Кому лишь правда интересна…

Короче, всем…кто слишком стар…

Чем недоволен ты, поэт?

Чем недоволен ты, поэт?

К чему твои пустые слёзы?

На что искал ты свой ответ?

О чем твои больные грезы?

Кому стихи ты посвящал,

Когда в душе весна резвилась?

И где нашёл ты свой причал,

Когда мечта с небес спустилась?

Что бесконечно теребит

Твоей души больные струны?

И спать ложиться не велит,

Пока не сложишь свои руны?

Где твой таинственный рычаг,

Твой элексир, твой вдохновитель?

И без чего ты не поэт,

А строк рифмованных строитель?

Без музы слова, может быть?

А может быть, без вдохновенья?

Но не дано тебе творить

Без высших сил благословения.

Без бога ты не можешь жить.

Ты слеп и глух… и нем твой голос.

И на луну не можешь выть,

И из главы – не вырвешь волос.

Но, может быть, совсем не так,

И ты себя считаешь богом?

И вся поэзия – пустяк,

И жизнь прожить удобней снобом.

Тебя не трогают слова,

И сон души течёт годами,

Ты не проснёшься никогда

И не умоешься слезами.

Твоя судьба – равнины гладь.

Твои дела покрыты лаком.

И не дано им задышать

Ни полной грудью, ни "со смаком".

Пусть будет так. Доволен ты.

К чему тебе не спать ночами?

Но сколько спрячешь пустоты

Ты за холодными глазами?

И я когда-то так жила.

Не глядя вверх,

Как крот, копала..

Но знала я, что на Земле

Ещё не все я повидала.

Что небо есть и воздух есть.

Что грезы есть помимо хлеба.

Что звезды есть – и их не счесть,

А это значит – ты не сле́пый!

И бог с тобой – раз ты в пути.

Ты и творец, ты и копатель.

Пусть раньше ты нарыл земли —

Ты стал поэзии старатель.

Но я не сноб и все пойму.

Кому– то ближе сон без неба.

Пусть по-другому я живу,

Мне хватит радости. И хлеба…

Поэт и «критик»

По бескрайним пространствам Вселенной

Путешествовал бедный поэт.

Он считал, что творенья нетленны,

Когда людям несут только свет.

Он писал свои теплые строки

Для всех слышащих в Космосе душ.

Чтоб не стало вокруг одиноких

Средь осенних и пасмурных луж.

Он писал и не думал, блаженный,

Что и в Космосе «критика» есть.

Может словом убить безоглядно,

Иль затронуть поэтову честь.

По бескрайним просторам Вселенной

Модный «критик» слонялся давно.

Тыча пальцем своим неизменно,

Говорил он поэту: «Не то!

Не к тому… Не о том…Не такое…

Эту тему не трогайте впредь!

Сочините форматно-большое,

Чтоб продать ваш стишок не за медь!

Нынче в моде скандалы и триллер…

Иль война – на худой уж конец…

Чтоб герой был банкир или киллер,

Иль известный артист, наконец!

Что вы чушь о цветах написали?

И без вас всем известны цветы!

Чтобы люди вам деньги давали,

Напишите, что были больны.

Напишите, что вас обокрали.

Напишите, что вы развелись.

Напишите, что с Бузовой спали.

Напишите, что шрам у ней есть.

И свой стиль заодно поменяйте!

Ваш стилист что, с колхозных полей?

Сочиняйте, поэт! Сочиняйте!

Я подкинул вам столько идей!»

Перед бедным поэтом встал выбор:

Или жить, как свободный поэт,

Иль приняв этот «глянцевый рупор»*,

Крикнуть всем, что поэта уж нет?..

*принять «глянцевый рупор» – стать светским, модным поэтом

Жизнь поэта

Жизненная линия одна…

Длинная, как век, или короче.

У поэтов схожая судьба —

Мыслями сознание ворочать.

Не ведите счёт своим стихам.

Пусть они текут в бескрайность линий.

Радуйтесь отпущенным вам дням.

Для людей важна лишь правда жизни.

Но стихам отпущен богом срок:

Забытье – одним, другим – бессмертие.

Не платите совестью оброк,

Чтоб не осудили после смерти.

Чтобы только правдою дышал

Каждый вздох поэта-человека!

Чтоб о жизни все он рассказал

Линией божественного света!

Бабушкина шкатулка

Я люблю посидеть в тишине,

Когда вечер сомкнул свои веки,

Когда тени легли на стене,

Будто пляшут текущие реки.

Я открою скрипучий свой шкаф

И достану шкатулку оттуда -

Цвета зелени летней и трав

И хранящую вечное чудо.

Там реликвии нашей семьи

С блеском прошлого, словно алмазы.

Бриллианты отжившей души…

Соль сердец и просохшие слёзы…

И как внучка я свято храню

Все, что связано было с тобою.

Фотографию в руки возьму

И волненья души я не скрою.

Старой карточки  выжженный край

Был любовно газетой заклеен.

Строчка текста «Меня вспоминай…»

Поскакала волнистым змеем.

В старом платье, с лохматой косой

Ты не бабушка, а молодушка.

Словно крикнула времени: «Стой!»,

Сморщив нос свой в горячих веснушках.

И ромашек бескрайняя гладь

Расстелила ковёр пред тобою,

Чтоб смогла ты царевною стать

Даже с грязной босою ногою!

…Тут лежит и бесценный алмаз

В виде медных облезлых серёжек…

Он когда-то кого-то потряс

Красотою камней и застежек!

С тихой грустью представила я,

Как глаза твои ярко сияли…

А сережки не блещут сейчас,

Видно, много уже повидали…

Для тебя был бесценным платок,

Что в войну ты на память дарила.

Твой любимый и смерть превозмог,

Чтоб пронесть сквозь огонь память милой.

Сколько слез пролила ты в тиши,

Тот платок для него вышивая?

Эту тайну надежно хранит

Твоя лента с волос голубая…

Я смотрю на суровый платок,

И в душе моей копятся слёзы…

Он, наверно, сравниться бы мог

С чистотою, что дарят нам звезды!

…А вот это всё дети твои,

Что открытки тебе присылали,

Они все бриллианты души

Благодарно тебе отдавали!

Сколько есть еще милых вещей,

Что сама ты когда-то хранила.

Как послание-отзвук тех дней…

Ты на память мне мир подарила!

…Я смотрю на шкатулку твою,

Слыша голос далекий оттуда.

Потому берегу и люблю

Это светлое, тихое чудо…

Витражи

В каком-то старинном музее в Литве

Я, помню, меня поразили

Картины-шедевры в алмазном стекле —

Витражные окна и двери.

Пусть технику эту зовут витражи,

Для сердца нет способов-техник.

Воздушные окна и двери влекли

Своею красой изотерик:

Далекие замки… нетронутый лес…

Высокое синее небо…

Драконы и рыцарь, и сказочный бес,

И средневековая дева…

Сплелись они в танце далеком своем,

Как будто века растворяя.

И нам они машут алмазным крылом,

Сквозь время врата отворяя.

Я вдруг ощутила по коже озноб…

Как будто ко мне прикоснулись

Далекие звуки зазывные труб,

И время как будто проснулось…

Играли лучи в золотых волосах

Воздушной, таинственной девы.

И лик ее чудный, и зелень в глазах

Шептали мне: «Я королева…»

А рыцарь ее на горячем коне

Копьем повергает дракона.

И где-то в веках вдалеке-вдалеке

Его ждут любовь и корона…

Шуты-менестрели задорно дудят,

На праздник меня зазывая,

И ярким лучом на решетках сидят

Лазурные два попугая…

Луч солнца, коснувшись зеленых лесов,

Горит сквозь витраж изумрудом.

Сегодня он в роли посланника снов

Явился, как магия чуда…

Услышала я эту музыку сна

И ввысь к небесам воспарила…

Какою прекрасною сказкой была

Витражная чудо-картина!

Далекий день

Я люблю этот запах земли…

Запах воздуха… Запах сирени…

Уходящие серые тени

И идущие с неба дожди.

Голубую дорогу цветов,

Васильковую яркую ленту,

Уходящую к солнцу и свету,

В горизонты моих тихих снов.

Все навечно запомнила я.

Этот сон возвратился из детства:

Тихий сад и скамейка моя…

Старый кот, что живёт по– соседству…

Этот день невозможно стереть,

Он моими шагами написан.

Но ему суждено умереть,

Если будет мой стих недописан.

Моя школа

Сколько слов тебе прекрасных

Каждый в жизни говорил!

Сколько слез пролил несчастных,

Когда в юность уходил…

Ты моя родная школа!

Говорю тебе: «Привет!»

Будто мы давно расстались

И не виделись сто лет.

Для кого-то ты старушка,

Но для нас ты молода!

С первоклассниками – крошка,

А с большими – велика!

Ты растешь с детьми душою,

Вырастая до небес!

Или мы растем с тобою,

Словно мы могучий лес?

Ты всему нас научила:

И работать, и дружить.

Нам ты сердце подарила,

Чтоб могли мы в небо взмыть!

Ты для нас сравнима с хлебом!

Ты – всеобщая душа!

Выше радуги и неба,

Ты, как мать, для всех одна.

Жить с тобою и трудиться,

Может, кто-то не мечтал,

Но поймал свою он птицу,

Лишь когда сюда попал!

Пусть тебе всегда семнадцать,

Невзирая на года!

Школа лучшая – семнадцать!

Будешь ты такой всегда!

Усадьба

Хозяин умер. Дом был продан…

Какая в том, скажи, беда?

Теперь другим уже в угоду

Усадьба эта снесена…

Хозяйским шагом деловито

Они обходят лысый двор.

Ещё стоит, скрипит калитка…

Ещё стоит кривой забор…

А дома нет… Зияет ямой

Холодный чёрный котлован.

Лежат в углу резные рамы.

И от дверей один карман.

Скупая утварь вперемешку

Лежит с игрушками в траве

И через них шагает в спешке

Хозяин новый по земле.

Бубнит хозяйка – места мало.

Дорога близко…поворот:

– Права была, когда сказала:

К чему весь этот огород?

…Не в силах это больше слышать,

Я мимо шла, прибавив шаг.

Я помню дом… Террасы крышу,

Где три ребёнка сели в ряд.

Цвели сады, и запах пряный

В весеннем воздухе парил.

На ярком солнце лист бурьяна

Себя пионом возомнил.

Рукой любовно дом свой гладя,

Хозяин старый краску клал.

И дом блистал, как на параде

Усатый важный генерал.

Трепало ветром занавески,

Как белый парус в синеве.

Они, скреплённые на леске,

Махали дому, как главе.

Держал забор тугие ветви

Деревьев в цвете и красе.

И новый беленький скворечник

На старой яблоне висел.

Сидел бабайка* возле дома,

А с ним весёлый верный пёс…

Картина эта так знакома,

Что щиплет душу мне до слез!

Но котлован этот разрытый

С собою в яму все унес.

И умер дом, детьми забытый.

Он смерть хозяина не снес.

О чем мечтал хозяин дома,

Когда он яблони сажал?

О вечерах с детьми у дома,

О созидательных делах.

Мечтал расширить он малинник,

Чтоб зимним вечером с семьёй

Вкушать с малиной вкусный блинник

И чай из кружки голубой…

…Хозяин умер. Так бывает.

Судьбою, видно, суждено…

А дети дом не вспоминают.

Их память продана давно…

*Бабайка – дедушка, старик (с тат. языка)

Ветер и листья

Я лечу, как листочек осенний,

В небе жизни под солнцем земным.

И мои расплываются тени,

И не кажется дом мой большим.

Вижу я, как кружат люди-листья,

То касаясь друг друга, то нет…

Раскрывая вокруг сотни истин,

И стремятся туда, где есть свет.

Ветер дует то тихий, то рьяный,

Обрывая в душе провода,

Провожая людей нежеланных,

Открывая незрячей глаза.

Я его даже шепот бодрящий

Ожидаю, чтоб выше взлететь.

Хорошо, что не люди решают,

Сколько жить и когда умереть!

А иначе летали бы листья

Без падений и взлетов своих.

И никто б никогда не увидел

Ворох листьев опавших, сухих.

Не сказал бы: «Вот это красивый!

А вот этот несчастный с гнильем.

Может, к нам золотой приземлится?..

Не бери их. Еще подождем…»

И летали бы глупые листья

В бесконечности танцев своих,

Не желая на землю ложиться,

Будто сон и покой не для них…

Только осень уже наступает,

Своим платьем из листьев шурша…

И янтарные листья сверкают,

Их колышется ветром душа…

Сколько танец осенний продлится,

Люди-листья не знают о том,

Но пока ветер в вальсе кружится,

Мы с тобою еще поживем!

Душа

Как она болит, душа?

Человек, конечно, знает.

У кого-то, чуть дыша,

В одиночестве страдает.

У другого мчится прочь,

Словно лань из тесной клетки.

И не в силах ей помочь

Ни слова и ни таблетки.

Иль горит внутри огнем,

От тревоги изнывая.

Когда сумрак даже днем.

И надежда исчезает.

Иногда она болит,

Словно тянет ее якорь.

И вся наша суть бурлит,

Когда хочется поплакать.

Как болит незримый мир?

А душа – она незрима.

Глубже звучных песен лир,

Тоньше воздуха и дыма.

Ярче солнечных лучей,

Чище вод, светлее снега.

Лишь тогда она болит,

Когда соткана из света.

Если же внутри черно,

Если злобой сердце дышит,

Человеку все равно…

Не болит душа…не слышит…

Это – страшный человек.

Не дай бог с таким столкнуться.

Он – несчастный человек.

Не дано ему проснуться.

Счастлив ты, когда болит

Твоя сущность отчего-то.

Значит, путь твой не закрыт

И в душе кипит работа!

Наедине с самим собою

Разгадку жизненных мгновений,

Разгадку собственной души,

Своих глубоких размышлений

Ты класть на полку не спеши.

Наедине с самим собою

Веди неспешный разговор:

Чтоб все плохое иль благое

Не разлетелось, словно сор…

Умом вгрызайся в закоулки

Лукавой памяти своей.

И где-нибудь «на переулке»

Найдешь правдивый очерк дней.

Не лги себе, что не успел ты.

Не лги себе, что ты устал.

Не лги себе, что ты не первый

И не последний, кто сбежал.

И подводя делам итоги,

Ты льстить себе не торопись.

Ты доброты посеял крохи

В надежде на большую жизнь?

Жизнь коротка у человека…

И что себе ни говори:

Тебе не хватит даже века,

Чтоб искупить свои грехи!

Ответ держа перед собою,

Забудь, что сам себе судья.

Представь, что бог перед тобою —

И перед ним солгать нельзя.

Благие зернышки поступков

Ты на показ не выставляй.

Подобно нежным незабудкам

Дари их людям… успевай…

И люди будут благодарны.

Они откликнутся в ответ.

Их лики станут лучезарны —

Ты подарил душевный свет!

Впитай улыбки, словно губка!

Наполнить сердце будь готов!

Теперь добро искать не нужно —

Ты переполнен до краев!

«Как это скучно! – скажет циник.—

На всех не хватит доброты.

Вокруг толпятся люди-свиньи.

Зачем же мечешь бисер ты?»

Но если цинику придется

Взглянуть с оценкой на себя,

Он не захочет признаваться,

Что, может быть, он сам свинья.

И мне подобное знакомо…

Себя судила без прикрас!

Цинизм, как тяжкую саркому,

Изжить пыталась я не раз.

Я не боюсь с «свиньей» столкнуться…

Но на себя в прищур смотрю:

Не сложно в жизни обмануться,

Сложней в себе изжить свинью…

Ты и я

Чем становлюсь я и мудрей, и старше —

Тем меньше в мире я себе кажусь.

Чем больше в жизни слез и больше фальши —

Тем меньше к одиночеству стремлюсь.

Я знаю, человек – частица мира.

И в мире много маленьких частиц,

Но всё, что в жизни есть, и всё, что было, —

Все состоит из наших с вами лиц.

Извилистая временна́я лента

Гирляндой светит в небе Бытия.

Она сердцами чистыми согрета.

И где-то в этой ленте – ты и я.

Чего бы я от жизни не хотела,

К чему бы не стремился в жизни ты —

Все заняты единым важным делом —

Мы воздвигаем времени мосты.

И пусть развеет нас алмазной пылью,

А может быть, прольет с небес дождем,

Но веришь ты, и я, конечно, верю —

Что в пустоту мы точно не уйдем!

Не верьте лицемерам и невеждам…

Я ухожу всё дальше не от Бога -

От лицемерия всё дальше ухожу.

Не ведает лжеверие порога.

Я верю только Богу одному.

Молитесь, даже если вы в пустыне.

Останьтесь с ним одним наедине.

Он знает всё, как знал он всё доныне, —

На Небе, под землёй и на Земле.

Его всегда раскрытые ладони

Я неизменно рядом нахожу.

Он никого на свете не прогонит,

Кто терпит в нем растущую нужду.

Он слышит, отвечает и научит.

И мне не нужен внешний проводник.

Бог судит по поступкам. Но по сути,

К ошибкам нашим он давно привык.

В его любви сомнений быть не может,

Но люди его слышат не всегда.

И кто-то, если страхи его гложут, —

Идет слепцом так часто не туда.

Привыкший полагаться на другого,

Не любит сам и думать, и решать.

А мог бы он, не выходя из дома,

Свою нужду лишь Богу рассказать.

Но дан ему, ленивому, посредник.

И часто тот посредник – лицемер.

Он мертвый и обструганный штакетник

Среди живых деревьев высших сфер.

Подобных лицемеров очень много.

Из армии шакалов-зазывал.

Обманщики прикрылись словом бога,

Но Бог им это слово не давал.

Шагают ровным строем-деревяшкой.

Погрязли в своих догмах и чужих.

И бедным людям часто очень тяжко

Цветущий сад увидеть через них.

Не верьте лицемерам и невеждам!

Быть может, будет страшно одному.

Пусть хлеб у вас отнимут и одежды —

Свой ум не отдавайте никому!

Пусть все бегут и бьют в одни ворота.

А может быть, в другие двери бьют.

Возможно, для иных всё это —модно,

Иль искренне считают – двери тут.

Спросите не у них, а лишь у Бога -

И вы всегда получите ответ.

Дорог различных к Богу очень много.

Единого пути до Бога нет.

Да, мир таков, что каждый выбирает

Свой путь по жизни – к свету или тьме.

Но каждому, кто Бога призывает,

Откроются ворота в темноте!

О червях…

В слове «червь» что-то жутко-ужасное,

Но у каждого «черви» свои.

У любого есть черви душевные,

Не дающие спать до зари.

Эти черви, вопросом грызущие,

Поглощают сознанье людей.

У кого-то они, вглубь идущие,

У кого-то проблема слабей.

В ком-то множатся черви сомнения,

Кто-то ревности че́рвем томим.

В ком-то черви живут разрушения:

«Нарко-алко-табако-маним»

Трудоголики-черви рабочие

Поражают таких же людей.

У влюбленных они – черви жгучие.

У больных нет здоровых червей.

Поразил алчный червь властьимущего,

Отравил своей едкой слюной.

Звездный червь заползает в поющего,

И себя возомнит он звездой.

А ученому черви познания

Жить спокойно никак не дают.

Спорят все со времен мироздания:

Они вред или пользу несут?

Вспоминается змей искушения…

В общем, тоже почти что червяк!

Оказалось «червивым» решение —

Обменять на червя райский сад!

…Проходили мы курс зоологии.

Научились червей различать.

Но не все среди нас гельминтологи.

А кто мы… Может червь рассказать!

Счастье

Почему ребёнок счастлив,

Невзирая ни на что?

Он не знает слово «счастье».

Он живет себе – и всё.

Просто жизни отдаваясь,

Он растёт себе, растет.

И нисколько не смущаясь,

Он ревёт, поёт, берёт!

Он не думает о прошлом,

Ведь оно не велико.

Интересней в настоящем!